Неделя за неделей: Кодвеллы

Фамильное дерево

Лиланд - младший из трех детей Карлайла Кодвелла, аристократа с неоднозначной репутацией. После смерти отца вместе со своим братом-близнецом он воспитывался семьей старшей сестры. Достигнув совершеннолетия, молодые люди вернулись в родной город, чтобы восстановить родовое гнездо и былое влияние фамилии Кодвелл.



Имя отсылает к персонажу Лиланда Палмера из "Твин Пикс".

Экспедиции, раскопки, исследовательский интерес и неподдельный азарт охотника за приключениями!
Дора Нэш никогда бы не променяла лекцию по омисканской культуре и археологическую поездку на типичный отпуск у телевизора. Ум, смелость и независимость - необходимые качества для выживания как в опасных джунглях, так и в другом мире.

Холодность и страх взращивают жестокость и силу, а желающих использовать такое сочетание найдется немало. Икабод воспитывался в стенах особенной школы магии и волшебства для трудновоспитуемых волшебников, и теперь преданно служит Ковену.



Имя отсылает к персонажу Икабода Крейна "Сонной лощины".

Вместо красоты у Мэйган Синохары – харизма, вместо денег – друзья, а вместо дома – бесконечные путешествия. Как положено каждой уважающей себя женщине, Мэй немного ведьма, а ее эксцентричность и любовь к развлечениям граничат с безумием.

Имя отсылает к библейскому персонажу, сыну Адама и Евы.

Имя отсылает к истории загадочной смерти девушки, найденой в огромном вязе.

vBulletin [media]

Velvet Underground - Venus in Furs

Запись 1

Запись 2. Часть 1
Запись 2. Часть 2

Запись 3. Часть 1
Запись 3. Часть 2

Запись 4

Запись 5

Запись 6

Запись 7. Часть 1
Запись 7. Часть 2

Запись 8

Запись 9. Часть 1
Запись 9. Часть 2

Запись 10

Обложка

vBulletin [media]

Oomph! - Sex hat keine Macht

Запись 1

Запись 2. Часть 1
Запись 2. Часть 2

Запись 3

Запись 4

Запись 5

Запись 6. Часть 1
Запись 6. Часть 2

Запись 7

Запись 8. Часть 1
Запись 8. Часть 2

Запись 9

Запись 10. Часть 1
Запись 10. Часть 2

Запись 11. Часть 1
Запись 11. Часть 2

Каин. Запись 0. Часть 1
Каин. Запись 0. Часть 2

Запись 12

Запись 13

Обложка

Запись 1

Запись 2. Часть 1
Запись 2. Часть 2
Запись 2. Часть 3

Запись 3. Часть 1
Запись 3. Часть 2
Запись 3. Часть 3

Запись 4. Часть 1
Запись 4. Часть 2

Запись 5. Часть 1
Запись 5. Часть 2
Запись 5. Часть 3
Запись 5. Часть 4
Запись 5. Часть 5

Запись 6. Часть 1
Запись 6. Часть 2
Запись 6. Часть 3
Запись 6. Часть 4

Запись 7. Часть 1
Запись 7. Часть 2
Запись 7. Часть 3

Запись 8. Часть 1
Запись 8. Часть 2
Запись 8. Часть 3
Запись 8. Часть 4

Запись 9. Часть 1
Запись 9. Часть 2

Запись 10

Запись 11

Чарли. Запись 1
Чарли. Запись 2
Чарли. Запись 3.1
Чарли. Запись 3.2

Запись 4.1
Запись 4.2
Запись 5.1

Бастарды (Лиланд)

Икабод/Рамси

Риммон/Галлея

Лукбук Мэйган

The Faerie Court

Ягуар

Гримм/Тамлейн/Валентин

Приёмыши

Лубелла

Бастарды (Каин) / 1 / 2

Каспар / Фауст

vBulletin [media]

Tamino – Cigar
​

 

rat_tequila, приветы!

Я тож кайфую с того, сколько преобразований пережила эта героиня. Приятно слышать, что ей к лицу

Ой, Валерьян был обижен на нас за то, что я заставила Валька его бросить Но это было еще на моменте переезда в Тартозу, сейчас я +- их помирила, и мужики вроже снова живут в одну душу

Капец ты!!! Марс сразу в образе пришел!

Ахаха нет, это соседнее ветвистое древо

Я ТАК ЖЕ ОРНУЛА, КОГДА ЗАШЛА В ПЕРВЫЙ ОТЧЕТ ВЕРЫ

Пока что жилец, не переживай

Stranger, хэйхэй))

Ах уж эти золотые мальчики Хэллей Здорово, что на лице все написано!

УДАЧИ ЧАРЛИ С РЕШЕНИЕМ ЭТОЙ ЗАГАДОЧКИ вхахахххаххвхв

Да ппц, с такими друзьями, как Валек и его зазноба, врагов не надо У Чарли талант тусить с какими-то бедовыми парнями, в результате чего придется огребать.

О, я надеюсь, мой настрой никуда не исчезнет

мужики в форме Мальчики в шортах




+++

vBulletin [media]

смотрите, какую древность я откопала
​

 

привет)

Дочитала Кодвеллов и все никак не выражу свои восторги
С удовольствием читала и те главы, где картинки не открывались - один только текст уже у тебя чертовски крут И выпавшие заданки (из тех, что я увидела пхпхпх) обыгрываются очень гармонично и логично и вписываются в сюжет)
Больше всего запали в сердечко шарагвартские приключения Икабода и его троицы и злоключения Каина с Чарли (особенно когда он поперся к черту на рога к ведьме воскрешать Чарли - божечки, это было так атмосферно!).
Ну што я могу сказать: мужчинам семейства Кодвелл очень везет со спутницами жизни Мэйган и Чарли - шикарные женщины, каждая по-своему. И у обеих внутренний стержень как будто крепче, чем у их избранников. У Чарли так точно. Я вообще пока дочитала до последних отчетов, уже успела забыть, что наследником был Каин, настолько она его затмила в моих глазах
Тео у вас конечно выглядит чисто как невинный агнец По виду даже и не скажешь, что такая ЖЦ и что первое имя - Фауст ахах

Блин, а я вот постоянно Вэла подозревала, еще когда он первый раз появился и всякую херь пил! Уж больно он мутный Но шло время, от Вэла героям была только помощь и поддержка, и я уже расслабила булки и подумала, что "ой ну ладно, кто в молодости не имел странностей, вот вырос же нормальным вроде, нашел себе пару и все у них хорошо". И когда моя бдительность уже была усыплена, они такие "ой, упс"

А с Тео че делать? Они его должны были забрать получается, а Чарли - в одиночку выбираться?

Ого-ого, а дядька не простой оказался!

Божечки, надеюсь, что Чарли еще жива. Дайте ей со своим Тома сходить на хотя б еще одну свиданку

Так, ну он выглядит заинтересованным ее способностями. Есть надежда, что не убьет. Может, предложит сотрудничество или поможет свалить из города ей с Тео (Вэла с Валерьяном ток оставьте там, пусть огребают ахах)

Буду ждать продолжение и прорезывание голоса у белокурого наследника :3

 

Бедная Чарли, чего только она не переживала в этой теме, вампиры похищали, любимого из загробного мира доставала, умирала, воскресала, а теперь еще вот это вот все. Не простая у нее жизнь, но жутко интересная, с огоньком.
Парни ее конечно круто подставили, влезли в неприятности они, а отвечает она, обидно. Мне кажется даже если бы у нее все получилось как надо, прежние отношения было бы уже не вернуть, доверие тяжело зарабатывается и легко теряется. Ну и очень надеюсь, что Тео ничего не грозит, хотя парень наследник, так что ничего смертельного не должно быть. А вот что будет с мамой очень интересно. Но мне кажется, что Марсу она интереснее живой, иначе он убил бы ее сразу. Попробую предположить, что ему будет интереснее воспользоваться ею в каких-то своих целях.

 

uurth, orsola, nastulya, привет, дамы Ну что ж, определенно хорошая новость состоит в том, что я в состоянии поговорить с людьми Следующая заданка немного выбила меня из колеи. Знаете, в этой теме любые задания, касающиеся дома и состава семьи, приносят мне жопогорения разного уровня

uurth

Очень радостно слышать, спасибо)) Мне правда очень стыдно, что я никак не перезалью побитые отчеты, хотя исходники на руках... Это морально оказалось сложнее, чем я думала. Погружаться в те времена, когда я писала и продумывала первые поколения, довольно непросто.

Ох уж эти нездоровые привязанности наследников Здорово, что цепляют!

о, 100% Кто-то ведь должен быть в этой компании сильным членом хд

Ух с Каином так было сложно, что я даже нарушила собственное правило и перескочила на пов персонажа, пока еще не состоящего в семье, чтобы хоть как-то поднять этого парня в собственных глазах Думаю, я относилась к нему несправедлива, но из шкуры Чарли вещать было удобнее.

Ахахаха да, даже и не знаю, как буду разруливать этот дикий рассинхрон!

Ой, этот тип постоянно влипает в сомнительные истории! Они с Каином словно два сапога, так что не зря все приличные члены семьи Свифтов порвали с Вальком отношения.

Тео завернет в гости к Альбертине, а потом у них там условлено. Но это, конечно, не сработает.

Хватит с этой девочки смертей пока, думаю

Постараюсь не подвести <3

orsola

Я в хорошем смысле!

Не, ну там же работают всякие работники, мастера своего дела. Может вот так будешь вино подавать и приглянешься какому-нибудь мафиознику, и все. Считай, сразу в содержанки оформят! аххаха

Да, у него там это... фамильное лицо ахахах

Аааааахахахахах блин ты пока это не написала, я об этом и не думала! Но ты права, Каин бы офигел аххаха

Ля, 10/10, у меня тоже все сошлось теперь! аххаха Но Ягуара оставим где-то в междумирье, хотя знаешь что......... я тут подумала, Ягуар был богом войны в Сельвадораде, а Марс, который бог, тоже войны... Ну, наш Марс, хоть и не божественное явление, но на самом деле имеет демонические корни и водит всякие демонические делишки, к тому же, если мне не изменяет помять на разговоры с Хикканией, в ее истории он будет причастен к началу мировых войн. Ну шо сказать, параллель такая тонкая, шо аж толстая, но до тебя я ее в упор не видела

Короче, я этой зимой прочла первую книгу Дневников Вампира, и там была тема вампирского театра, и я такая села и думаю.......Капец почему я не знала этого раньше! Реально можно было поколение Каина в таком ключе обыграть, тем более, у него была вампирская заданка!

nastulya

Ахахаха да уж, эта девочка с изначально непростой судьбой, а тут еще и Кодвеллы! Как говорится, за такое не благодарят

Да, думаю, ты права. Чарли уже достаточно окрепла и встала на ноги, наверняка проглотить такую опасность и оставить все, как было, у нее уже бы не вышло.

Тут без интриг! Парень пока слишком мал, чтобы погибнуть

О, Марс умеет распоряжаться ресурсами.

 

Недельное задание

Солнце баловало наш край. Заливало зреющий виноград сладостью, заставляло море сверкать золотом, нагревало землю, отчего та дышала ароматом лаванды и дикорослого базилика.

Тартоза томно нежилась в объятиях своего неизменного любовника и распускалась сочной зеленью под птичьи трели.



Избегая ярких лучей и аккуратно обходя лавандовые заросли, по ее полям ступал молодой человек. Он был чрезмерно бледен, сутул и... осторожен. То и дело останавливался, глядел вдаль, замерев в бесконечно тянущемся наслаждении, но тут же нега обрывалась и мужчина направлялся дальше, высоко поднимая колени, чтобы перейти вброд колышущееся зеленое море.



Посреди буйства тартозских красок его фигура смотрелась полупрозрачным бликом, финальной вспышкой фитиля догорающей свечи, нервозно дернувшегося на ветру.



За Бэзилом Лавеллом, присматривающим новое место для этюдной работы, все это время пристально и тайно наблюдала одна персона, являющаяся его практически полной противоположностью.



Не было в ней ни хрупкости, ни тонкости, ни грациозности, как у нашего больного художника. Белое платье, украшенное на рукавах и подоле кружевом, нелепо сидело на широких плечах, а внизу оказалось измазано. Видимо прежде, чем притаиться за углом виллы, его обладательница пряталась за стволом ближайшего ко мне кипариса. Пояс, завязанный бантом на спине, съехал вбок, а растрепанные смоляные волосы, густые и жесткие, больше напоминали нечесаную лошадиную гриву.

Раскрасневшиеся щеки и улыбка придавали и без того некрасивому лицу какое-то особенно простецки глупое выражение, которое завершалось мечтательным взглядом, направленным вдаль.



Я приблизился еще немного, ступая по траве тихо-тихо, и, наконец, подал голос.

- Твое маленькое безумие уже переходит все границы. Следишь за учителем из-за угла, словно извращенка какая-то.



От испуга наблюдательница дернулась и, врезавшись спиной в стену дома, ойкнула.

- О чем ты?.. Что ты?..
- Ты знаешь, о чем.

Я расслаблено кивнул в сторону луга, где расхаживал Бэзил.

Лицо девчонки покраснело еще сильнее. О, Мадонна, оно стало таким пунцовым, будто обгорело на солнце!



- Я ни за кем не следила! - взвизгнула она, едва не подпрыгнув на месте.

Ладони ее сжались в кулаки, а краснота не сходила. Волосы встопорщились. Она моментально стала похожа на кошку, застуканную за воровством мяса - только что не шипела.

- Ну да, конечно, - фыркнул я. - Ты просто совершенно случайно притаилась здесь с удобным обзором на прогулку Лавелла.
- Ничего я не таилась, и вообще!!! - она чуть понизила голос, оглядываясь, видимо, на своего любимого Лавелла, который скрылся где-то за оливковыми деревьями, - Сам-то что тут забыл?!
- А не твоего ума дело!

Довольный, я всунул руки в карманы штанов и посмотрел на Артемисию с высоты своего роста. А я был выше на целую голову.

- Fottuto bastardo!!!





Она набросилась на меня как чокнутая курица, пытаясь по-девчоночьи нелепо вцепиться мне то ли в шею, то ли в волосы. Я оттолкнул ее раз или два, но она не отступила, а затем носок ее сапога больно заехал мне под левое колено.

- Бешеная! Отвали!



Вдруг откуда-то со двора донеслось мое имя. Мы оба замерли, прислушиваясь.

- Вот оно что! - гневно выплюнула Артемисия. - Ты прячешься от занятий! Госп!..
- Смолкни!

Прежде, чем она успела позвать мою мать, я заткнул ей рот своей ладонью и шикнул, но эта сумасшедшая укусила меня за пальцы и продолжила орать.



- Госпожа Шарлотта!!!
- Cagna!
- Idiota!
- Что у вас снова происходит?!

Я попытался улизнуть, но Артемисия впилась в мою рубашку. Тогда я дернул ее за волосы, она вскрикнула и до крови расцарапал мне руку... В общем, момент сбежать был окончательно упущен, и мы предстали, растрепанные и злые, прямиком перед "госпожой Шарлоттой".





Досеменив до нас на каблуках, которые раньше она почти не носила, мама разразилась классической тирадой.

"В чем дело? Почему вы в таком виде? Ведёте себя как малые дети!"



В ответ на мои попытки объясниться, она взмахнула руками.

- Basta! Я устала из раза в раз выслушивать одно и тоже, figlio! Что ты делаешь здесь, когда у тебя занятие? Вы оба что, забыли свое расписание?



Артемисия была полнейшей идиоткой! Задержав меня, она и сама лишилась возможность сбежать от скучных занятий.

- Быстрее-быстрее-быстрее! - командовала мать, подгоняя меня хлопками в ладоши.

Назло я старался идти медленнее, но ноги, которые с трудом отрывались от земли, сами тянули меня дальше, и стало понятно, что мой наставник и правда заждался.

Заложив руки за спину, Александр Темплтон неспешно прогуливался в своем излюбленном халате и чудаковатой тюбетейке. Я попытался еще пару раз остановиться или свернуть в сторону, но тщетно.



- Как приятно видеть в глазах своих подопечных желание учиться, - невозмутимым тоном произнес Темплтон, оценив мое кислое лицо. - Это буквально то, ради чего я согласился на эту работу.

Старый лицемер. В жизни не поверю, что он перебрался в Тартозу ради меня, а не ради бесконечных запасов вина и безбедной жизни за деньги фон Готта.

- Что с моими ногами? - буркнул я невежливо.
- Ничего. Но нечто - с обувью. Впрочем, какая разница, раз вы этого не поняли, верно?

Готов поспорить, мое лицо в тот момент красноречиво скривилось еще больше. Господин Темплтон это, тем не менее, никак не прокомментировал, предложив:

- Давайте-ка проверим, как вы усвоили прошлый урок, юноша.



Проверка с легкостью показала все, что я жалким образом пытался скрыть.







С ухмылкой полной удовольствия, напыщенный старик раз за разом прикладывал меня лицом о землю.

- Ну же, юноша! Если в вас еще не проснулось желание следовать моим рекомендациям, то мы постараемся его пробудить!

Ослепляющие яркие вспышки чередовались с болезненными ударами. Я глотал ртом пыль и поднимался с болью в лёгких.

Эти регулярные избиения полоумным старым алкоголиком устами моей матери назывались "необходимыми упражнениями" и представляли собой мои обязанности под крышей этого дома.



Предполагалось, что они разовьют способности. Я спрашивал, с чего все вообще решили, что какие-то там способности имеются.

- Вопрос к дисциплине, а не к вашем потенциалу, юноша, - мурлыкал себе под краснеющий нос Темплтон и доливал еще вина. Его тут было предостаточно.



- Руки выше, юноша! Никакой щит вы так не удержите.

- Ладони от себя. Вы же не хотите сжечь себе лицо, когда произнесете заклинание? Это будет прискорбный инцидент...



Он цедил очередную бутылку, а я битый час пытался правильно повторить нелепые позы и движения, ощущая себя то танцором, то дурачком на городской ярмарке.



Единственным, что хоть как-то поддерживало меня в этот момент, были доносящиеся из соседней комнаты приказы госпожи Темплтон, произносимые нараспев, так громко и непререкаемо, что прорывались даже через звуки пианино.

- Спину прямее, Артемисия! Кисть круглее. Пальцы мягче... Господи, милая, что же вы так колотите, будто гвозди забиваете, это же тонкий инструмент! Локти выше!



Я представлял, как кривится смуглое лицо её ученицы, и ощущал приятное злорадство, что не один страдаю на этой дурацкой вилле.



Артемисию, очевидно, сослали куда-подальше, потому что подобным дикаркам не нашлось места в приличном обществе. И хотя госпожа Беллона Темплтон, супруга моего истязателя, старалась привить своей воспитаннице хоть какие-то манеры, та оставалась чистейшей амазонкой - разве что ни лука, ни копья ей пока раздобыть не удалось.





Размашистые движения, неграциозная походка, согнутая за обеденным столом спина и вечно недовольно поджатые, огромные губы. Я знал, что под белыми платьями она носит штаны, туфелькам предпочитает сапоги, а сведенные вместе густые брови делают ее вообще похожей на мальчишку.



Она была figlia bastardo хозяина дома, который сам здесь и не появлялся, предпочтя спрятать свою уродливую дочь подальше от семьи. Наверное, он надеялся все-таки выдрессировать ее до приемлемого уровня, расчесать и разодеть, а потом выдать замуж за какого-нибудь богача ради заключения сделки.



Артемисия, хоть и выглядела как плод запретного союза между человеком и обезьяной, ум все же унаследовала отцовский. Перспективы её будущего выглядели ясными не только для меня, но и для нее самой, а потому она всячески саботировала попытки учителей навязать ей культуру. Еще она пыталась сбегать, и раз или два я видел из окна, как ее под руки возвращали мордовороты, патрулирующие территорию особняка.

При выездах в город ее всегда сопровождали охрана и моя мать.







И вилла, и богатство, и Артемисия и сам фон Готт ворвались в мою жизнь одним днем и полностью ее перевернули. Исчез наш уютный родной дом, все мои вещи, картины, книги, всё и все, кого я любил. Я больше ни разу не встречался и не говорил с дядюшками, не ходил в школу и растерял всех друзей.

Я помню бледную маму, чужой автомобиль и незнакомых людей. Помню, как впервые увидел виллу - огромный старинный дом посреди лавандового поля. Дом, в котором жила не семья, а незнакомцы: охрана, слуги. И мы стали одними из них.



Основой всему в этом месте был Бальдерик Баррет, дворецкий. Фон Готт привез его из Винденбурга и доверял ему, как никому другому: господин Баррет являлся настоящим серым кардиналом. Этот молчаливый старикан всегда выглядел так, будто ему только что подали бокал прокисшего вина. Хоть он и держал свое мнение при себе, один только вид его высокомерно приподнятых бровей и чванливо поджатых губ сообщал любому, насколько дворецкий им недоволен.

Когда же лицо Баррета оставалось непроницаемым, его выдавал кадык, то и дело ездящий по дряблой шее. Дворецкий будто собирался что-то сказать, но в последний момент проглатывал слова. И от этого невысказанного осуждения становилось еще страшнее.



Баррет знал обо всем, что происходило на вилле, и обязательно докладывал об этом фон Готту. Редкая моя оплошность или каверза в сторону Артемисии оставались незамеченными. Чертов дворецкий умудрялся появиться из-за угла, показаться в коридоре или возникнуть уж совсем не пойми откуда прямо позади, неслышно и невидимо, будто был котом. В таком случае избежать наказания становилось невозможно: ни уговоры, ни мольбы, ни крики или угрозы не действовали на старика. Однажды меня приставили мыть после ужина посуду, но я случайно перебил несколько чашек, и с тех пор был вынужден таскать за тяжелую лейку с водой, мешки с удобрениями и другой какой инструмент.

Дворецкий Баррет следил за дисциплиной в доме и решал самые разнообразные домашние вопросы - начиная от ремонта разбитой фарфоровой статуэтки, украшавшей каминную полку в гостиной, и заканчивая расписанием для слуг.



Старик понимал все и был умел во всем, но самым его большим недостатком являлась любовь к хозяйской дочери: он знал Артемисию с детства. Когда же та обращалась к нему, в его глазах проскакивала несвойственная ему теплота, отчего даже казалось, что он все-таки не продавал душу дьяволу, а хранит нечто человеческое там, за под строгой ливреей.



Я помню, что поначалу горничные в этом доме менялись одна за одной, пока Баррет, наконец, не одобрил Джустину Троизи. Эта женщина родилась на Тартозе, а здешнему темпераменту были чужды строгие правила и рамки, и все же Джустина прижилась. Усердность и понятливость, а так же способность к готовке были оценены по достоинству.

Из семьи у нее остались лишь пьющий свёкр и неблагодарный сын, долги которых женщина оплачивала заработанным на вилле фон Готта.



Джустина избавляла дом от пыли, меняла простыни, стелила покрывала, распахивала шторы по утрам, наполняла вазы свежесрезанными цветами, а еще пела, когда забывалась или думала, что находится одна. Улыбка на ее лице возникала все чаще, а в свою лачугу она возвращалась все реже, и однажды насовсем перебралась ну виллу.



Фон Готт бывал здесь едва ли больше пяти раз за все время, а к Баррету женщина привыкла, и потому ощущала себя всё свободнее. На нашем столе помимо меню, заверенного строгим дворецким, появлялись то выпечка, то дессерты по местным рецептам, и даже брезгливую и чопорную госпожу Темплтон от них было не оторвать.



Я нравился Джустине. Она трепала меня за щеку, чего я даже матери не позволял, и оставляла мне самые лучшие кусочки лакомств. Вдвоем мы подтрунивали над грозным дворецким, мрачной темной тенью патрулирующим коридоры виллы, и над самовлюбленными Темплтонами.



Горничная никогда не выдавала меня, если замечала стянутую из кухонного бара бутылку. Я говорил, что это для Лавелла, и Джустина благоговейным шепотом поминала Мадонну. Мол, если уж что-то и способно вернуть на бледные щеки сеньора краски, то не лекарства, а тартозское вино.

Лицо Бэзила правда розовело от нескольких глотков и от плохо сдерживаемого смеха, когда мы по ночам играли в карты, стараясь не шуметь и обсуждая всё, о чем только хотелось говорить.





Однако сильней всего мое сердце билось на темах живописи и смерти. Мой тайный друг по несчастливой случайности имел отношение и к первому, и ко второму.

Бэзил Лавелл был молод, талантлив и ужасно болен. Всю жизнь. Он рассказывал, что каждый день видел последним, а когда после сна открывал глаза и понимал, что ангелы задержались и не смогли его навестить, бросался к холсту и маслу.



Эта волшебная тонкость его кистей и удивительнейше нежные полутона и оттенки остались с Бэзилом даже в Тартозе, где он, по его признанию, почти что позабыл и о тяжести в груди, и о болезнях и о других страхах.



Что-то невероятно завораживающее имелось в его работах, едва уловимая дымка, которую запечатлеть мог только ступивший в пограничье. Чудилась в них недостижимая тайна, и эту тайну я любил.

При свете солнца Бэзил превращался в учителя Лавелла, нашего преподавателя живописи и истории искусств, и переставал принадлежать исключительно мне.



При свете солнца на его внимание посягала Артемисия, и это было совершенно невыносимо. Она вынуждала нашего учителя крутиться вокруг нее, то и дело спрашивала, как улучшить свою работу, а верна ли одна идея или другая, и даже идиоту становилось ясно, что ее интерес давно вышел за рамки ученического.



Рисунок Артемисии под стать ей самой был груб и неряшлив, а живопись - аляповата и пастозна. Лавелл садился на табурет перед ее мольбертом и, опираясь локтем на закинутую на колено ногу, долго молча глядел на полотно. При этом лицо его отражало нечто среднее между задумчивостью и страданием. Он щурил светлые глаза, будто яркость красок Артемисии ослепляла.





К этому моменту я уже не мог терпеть ни безмолвия, ни шумного прерывистого дыхания моей конкурентки, так что говорил, как было, а именно, что такую мазню по причине отсутствия таланта ничем не спасти. Лицо Лавелла вытягивалось в изумлении, Артемисия краснела, в ярости сжимая кулаки, и словесная потасовка превращалась в настоящую драку с попыткой покалечить друг друга мастихинами.





Подобное с рук не сходило. Лавелла привезли в Тартозу по просьбе Артемисии и, честно говоря, именно ее учителем он был, а мне преподавал скорее из приятельства, не требуя никакой доплаты. Расходы материалов ученицы удвоили, хоть сама ученица и протестовала. Ее отцу, видимо, до такой мелочи дела не имелось.

Мать тоже не была против, а если б возразила, я бы напомнил ей обязательно, как горько мне здесь одному без дядюшки Вэла, с которым я когда-то рисовал. Всякий раз, как я упоминал его или дядю Валерьяна, матери будто сводило челюсть и она переставала отвечать.



В доме фон Готта она звалась "госпожой Шарлоттой" или просто "сеньорой" и заведовала теми делами хозяина виллы, что касались Тартозы, а принадлежащая ей комната была одной из самый больших и шикарных.



Я помню ее забинтованные руки и слезы, когда мы только-только обосновались здесь, помню, как она ругалась, если я рвался назад, домой, если просил отвезти к дядюшкам. Помню, как мне запрещалось даже тревожить фон Готта, когда он приезжал на виллу, и помню, как сама мама стала постепенно слишком занятой и далёкой.

Больше к нам не приходили в гости наши друзья, мы не собирались за пастой и смешными историями, а в моей жизни появились этикет, живопись и уроки, связанные с чем-то далеким и страшным, с городом, полным дождей, лавок с золоченными витринами и тумана с привкусом смога...



Общие собрания, назначенные "сеньорой", никогда не сулили ничего хорошего. Чаще они означали выволочку для меня, Артемисии, а так же для наставников, не сумевших за нами уследить. Реже объявлялось об изменении персонала виллы: наш садовник, старик Росси, нуждается в помощнике, поэтому теперь оный будет его сопровождать. Или один мордоворот, упустивший на этой неделе несносную хозяйскую дочку, уволен, и его заменит другой мордоворот. Или из винного погреба пропали две бутылки дорогого вина, и госпожа Шарлотта очень интересуется, чьих это рук дело.



В ожидании чего-то подобного, мы с Артемисией расположились на диване и шёпотом обещали сдать "сеньоре" проказы друг друга.

Я упал на спинку и широко расставил ноги, желая потеснить соперницу, на что получил неприятный тычок в ребра. Ругательства и пихания становились все громче и заметнее, как напротив появилась госпожа Зануда в сопровождении господина Пьяницы и не преминула сделать нам замечание.



Бэзил проник в гостиную тонкой тенью и расположился рядом с Темплтонами. За стариком-дворецким, не поднимая головы, семенила горничная.

Мать зашла последней. Лицо у нее было скорее недовольное. Я широко зевнул и, сложив руки на груди, уставился на огонь в камине.



- Госпожа Шарлотта, позвольте сказать, что в столь поздний час вы выглядите превосходно! - елейно заблеял Темплтон. - Как утренняя роза освежаете наш вечер!

Я закатил глаза, демонстративно не отворачивая взгляда от камина, но прямо физически ощутил, как наставница Артемисии побледнела и подобралась.



- Надеюсь, ваша галантность не означает, что винные запасы снова поуменьшились, господин Темплтон? - холодно поинтересовалась мама, и мой учитель сразу попытался откреститься, перебивая себя же неловким смешком.
- Ну что вы, что вы!
- Уменьшились, - раздался голос его супруги.
- Дорогая, о чем ты говоришь! Да я никогда!..
- Я всего лишь заметила, следует употребить глагол "уменьшились". "Поуменьшились" - неуместное просторечие.

Тут я не выдержал и развернулся к представлению. Мама многозначительно смотрела на Беллону Темплтон. Беллона Темплтон демонстрировала высоко поднятым подбородком и сжатыми в нитку тонкими губами высокомерие и снобизм, укоризненного взгляда будто и не замечая.

Лавелл с потерянным видом забился в угол дивана, а дворецкий Баррет продолжал невозмутимо стоять с идеально прямой спиной, за которой, между тем, пряталась Джустина, точно знающая, куда и как периодически пропадает вино.

Никак не комментируя замечание, мама натянула слегка подсползшую маску "сеньоры" и, наконец, сообщила то, ради чего нас и собрала:

- Приезжает господин фон Готт.



Новость моментально сбила со всех присутствующих игривое настроение. Здешние мыши давно позабыли, что такое кот в доме, и расслабились в плясках. Даже мне, если начистоту, стало неуютно. Хозяин виллы был человеком, за которым в любом разговоре оставалось последнее слово.

Кажется, все, кто его волею оказались собраны здесь под одной крышей, уж слишком хорошо это понимали и совершенно не горели энтузиазмом встречаться с ним.





Кроме, конечно же, Артемисии, которая заерзала рядом. Наверняка считала часы до встречи с отцом.





Недельное задание + Техническое

Конечно же, мы никуда не переезжали - просто перестроили дом. Стоит он там том же участке, что и предыдущий. Деньги заработали нашим любимым способом - продажей лягух

Новых жителей переселяли через дружбу с Марсом



Артемисия, за которую большой спасибо @Hikkania , живет не с нами - приходит в гости.

Техничка Фауста и Чарли:



Марс, хозяин виллы и новый работодатель Чарли



Дворецкий Бальдерик



Супруги Александр и Беллона Темплтоны - наставники Фауста и Артемисии





Художник Бэзил



Горничная Джустина

​

 

Ehi!

А сам-то хорош! Ну и вабще, мужик там интересный, Арти можно понять))

Вахахахах Скучала по этим фразочкам!

Ой не могу, Шарлотта такая мадам, а я всё ещё помню её пацанкой-бродяжкой Вот что значит, из грязи в князи

POV: я и моя кошка, которую я выгоняю из комнаты

Ну, а кому бы хотелось идти на такие занятия?

Какой характерный дядечка у тебя получился, прям загляденье! Вообще, все представленные в этом отчёте герои вышли колоритными, живыми, каждый со своим вайбом и даже мини-историей, очень классно. Больше всех мне понравился этот дворецкий и, конечно, же фарфоровый пупсик Лавелл

Ну такой красавчик! Запишите меня на занятие! *нагло отталкивает задницей Артемисию* ахахах

P.S.: мне кажется, или он чертами лица немного на Каина похож?

Так мило, что в сеттинге этой истории они там все такие художники на живописных просторах итальянского городка Скупой вздох ностальгии по моим Феррарезе, ехехех

Улыбнуло в техничке, что у него была должность «Босс» Ему под стать!

Приятно, что ты принесла обновку и порадовала читателей своим слогом и атмосферой

 

привет)

Заданки у вас конечно одна другой веселее каждый раз

Ах, какие высокие отношения. Это ли не начало крепкой дружбы?

Вот ведь мелкий! Ты что мать в кавычки ставишь? За все годы страданий Чарли заслужила быть госпожой и без всяких кавычек

Возможно, не стоило ее отвлекать от сталкерства за Бэзилом и задирать девочку, Фауст. Но это не точно

"Эх, вот бы попасть в Шарагвартс и обучаться у самого Дамблдора!"
"Но у нас уже есть Дамблдор дома!"
Дамблдор дома:

Очень колоритный персонаж! И, судя по тому, как он ловко раз за разом опрокидывает наследничка на дуэлях, все-таки не бесполезный. Авось и научит Фауста чему-нибудь полезному.

Во Может, там способностей чисто на то, чтобы тарелки заклинать на самопомыв
А вообще интересно, Фауст унаследовал классическую отцовскую магию, или что-то от Чарли Шарлотты (язык больше не поворачивается эту шикарную женщину Чарли называть) перепало?

Ключевое слово "пока" ахах
Жду Артемисию в боевом виде, хватит в скучных платьях разгуливать

Ой, и дворецкий тоже классный!

Ну или алкоголь окончательно сведет чахоточного в могилу, тут как бы одно из двух

Ах, какой вьюноша!
Нет, все-таки хорошая заданка выпала - вон, сколько интересных персонажей свет увидели зато

О, мальчик, знал бы ты, через что твоей матери пришлось пройти из-за этих двоих вообще все беды Шарлотты от мужиков этих бестолковых!

...а через неделю труп миссис Темплтон всплыл в заливе.

Чисто "Ревизор"

Орнула с боязни оживленных мест у Бальдерика
С такой компанией оно и понятно

Интересно, где сейчас Вальки (и живы ли вообще ), и что за договор у Шарлотты с Готтом. В Фаусте он тоже разглядел полезный потенциал и имеет на него планы, или парень чисто в довесок к своей матери шел? В общем, жду продолжения

 

Spoiler

ну какие сочные сравнения. отчет только начался, а уже сразу перестал быть томным!

нет, ну какова. каждый раз думаю, что ничем не сможет меня удивить, но каждый раз я ошибаюсь. и где здесь Чарли? язык не поворачивается её так называть.
нежное сочетание оттенков на платье *___*

откуда же ты это знаешь, м?

целебная сила вина (шутка (или нет))!

может, это стиль такой!
наверное, картины Артемисии напоминают живопись Леонида Афремова

такие пастельные цвета! они даже меня на секунду заставляют обмануться. этой безмятежностью...

 

Привет. Решила вот заглянуть к соседям и поддержать комментарием Отчетов у вас много, мне это нравится. Не придется ждать продолжения, я могу приходить и потихоньку читать за чашечкой кофе.
Даже не знаю с чего начать. Что бы так писать - определенно нужно иметь талант. Что бы там умело чередовать диалоги с описаниями и вписывать их в текст гармонично, что бы в зависимости от характера сима и ситуации менять стиль повествования (взять к примеру историю Дзвинки). Лично для меня - ты Тарантино в мире симс. Только у тебя персонажи могут легко и непринужденно раскрыться через диалог. У них появится характер и образ. Атмосфера чувствуется через описания едва ли не кожей. Очень восхищаюсь твоим талантом к письму. А так же фантазии, у тебя в любой теме есть мейн история, которая сопровождает поколение и развивается - в будущем. И за этой историей всегда интересно следить, будто бы читаешь визуальную новеллу.

Помимо текста, у тебя есть вкус и стиль. Приятно видеть интересных персонажей, и мир полный лора. Даже у соседей, которые появятся возможно только один раз и в одном отчете (я про второй отчет) есть стиль и история. Это помогает создать полноценную картинку происходящего, которая дополняет общую историю.

В общем, просто хотела сказать спасибо за работу, за творчество и за вдохновение которое ты даришь. Лично меня - очень вдохновляют на игру твои посты и манера игры. Долго не могла выбрать какую тему из твоих мне читать первой и по итогу выбрала эту

 

всем приветы! Я тут поднаскребла немного сил на ответы и даже планирую в обозримом будущем принести завершение этой недельки, ура!

Орсола

Ахахах((( Ну все, придется всех беречь! Вообще, рада, что создается впечатление уюта. Пока я тут тянула резину, они мне и сами стали как родные.

Хороший вопрос! Ответ на него дам в новом отчете Но вообще, магический шар показывает туман!

Погоди, мы еще не надергались за косички!

Бедный Бэзил! ахаххаа

Ооо это такая гадская жц!!! Я попыталась развести Чарли с ее залетным мужем-Томой, и это было сложно! Понятия не имею, как буду ее исполнять. Возможно, никак, но настроение и характер постараюсь выдержать.

К лицу деньги Готта хахахах

Ахахаха да, примерно такого типажа дядька, ты верно уловила!

Заабила его для тебя ахахах

Оруууу аххахаха Ну пока я раздумываю над этим

Ближе к правде, конечно

Это все магия допов!

Ну блин, конечно! А то еще помрет через 10 дней, или сколько старики там живут

Триш

А то! Юноша бледный со взором горящим, как не влюбиться в свои 15 лет? аххаха

Немножко стараюсь в колорит

И не говори, вечно у меня женщины столько преображений переживают, что наследникам и не снилось!

Никому! Но, может, у Фауста накорнец-то проснется желание дать сдачи????

Спасибо Я надеялась сделать всех самобытными и разными, чтобы создать ощущение невольной семьи и большого муравейника одновременно.

Ахахаха ну если не боишься Артемисию, то можешь побороться за внимание учителя А насчет схожести с Каином - наверно что-то и есть, может в том числе в образе, тонкие черты, вот это все.

Я решительно не понимаю, почему ты не возьмешь их и не сделаешь какую-нибудь тематическую фотосессию или даже зарисовочку в появившемся городке? Он же супер-подходящий!

О я тоже посмеялась ахахах так и вижу его главарем какой-нибудь агентурной сети дворецких Винденбурга хехеххе

Спасибо, что ты здесь

Уурт

Каждый раз у меня пердечный сриступ, если честно! Когда-то пришлось сжечь родовое поместье, вокруг которого строились сюжеты, и с тех пор я не верю в бога

Зришь в корень!

Оруууу с матреи в кавычках, ой я померла хахаха

Ну как такое пропустить, надо же ущипнуть за жеппку!

Авзахвхаххаыхвхахыв я здох и не ожил аххахах Ну вообще да, рада, что он создает такое впечатление аххаха

Совсем не бесполезный, Марсу бесполезные не нужны! Но Фауст слишком спесив, чтобы глаза разуть.

Пока думаю, что ему досталась общая магия от отца, а от замалчиваемого прошлого матери - большая страсть к умирающему. Но я пока еще не раскрыла эту тему.

О, надеюсь, и до нее руки дойдут хехех

Ему пойдет смерть! хахаха

Рада, что нравятся!

Обязательно узнает. Ну а пока они для него, конечно, святые.

Орууу аххахаха ДА.

Ты уловила мой муд аххахаха

Да, он небось думает, что попал в притон капец!

Отличные вопросы! Планирую на них отвечать по мере развития сюжета. Но сразу скажу, что Марс - не филантроп и просто так никому крышу над головой не предоставляет. Все несут пользу.

Чайка

Оу, спасибо за такой огромный комплимент! Потому так редко и выходят отчеты, что, помимо занятости, я пытаюсь как-то потушить свою жопу от новых заданий и перекроя сюжетов. Очень счастлива, что все органично сплетается!

Ахах нет, это все еще те самые Кодвеллы! Но я понимаю, почему они не узнаются - мне самой понадобилось время, чтобы привыкнуть к новому. Угрожающий типчик, конечно же, имеет на всех свои планы, но и дочурка - немаловажный элемент. Многие действительно выполняют охранные функции рядом с ней.

Сорри, Китса?

Мне бы тоже хотелось, чтобы она еще помелькала. Сделаю все возможное!))

Рэт Текила

А вот а вот!

Рада, что мои герои еще могут тебя подцепить на изумлении хехех Да, это платье мне тоже нравится

Джустина расскала! Про порванные штаны хехехе

Определенно, не шутка!

Возможно! В любом случае, Фауста корежит ахахха

Ну, мы тут не про безмятежность, это да.... Так что приведем в тонус быстро!

 

Недельное задание

Мама постоянно защищала Артемисию перед госпожой Темплтон, а госпожа Темплтон явно считала, что наглая выскочка-домоуправительница сует нос не в свои дела и мешает привить девочке хоть немного культуры.



Господин Темплтон распивал вино хозяина виллы и умудрился найти общий язык с суровым дворецким, спускавшим ему с рук посягательство на ценные запасы. Вдвоем они часто вели скучные полные высокомерия беседы о том, что раньше было лучше и повторения этого золотого века торжества культуры уже не предвидится.

Художник Лавелл бледнел в присутствии своего покровителя больше, чем обычно. Кажется, ему было неловко скрывать от фон Готта тот факт, что он предпочитает быть наставником более талантливого ученика, чем хозяйская дочь.



Сама Артемисия, наряженная в белое кружевное платье с алыми атласными лентами, ёрзала на стуле по левую руку от своего отца. Её обычно непокорные волосы сейчас были схвачены дюжиной жемчужных булавок. Облитые лаком, они неестественно приросли к спине, словно блестящая дохлая рыба.

Как и у остальных, у нее имелись секретики от редкого гостя.



Сам фон Готт неторопясь вкушал сочную тартозскую пищу, а когда поднимал от блюда глаза, казалось, был способен сразу же прочесть все тайны собеседника – таким пронзительным становился его взгляд. На меня, впрочем, он ни разу так и не взглянул, предпочитая вести разговоры с Темплтоном и моей матерью.



Для этого человека я, очевидно, представлял из себя пустое место. Минуты, наполненные неловким услужением, тянулись медленнее, чем во время заумных темплтоновских лекций. Лавелл робел и тоже не отвечал на мои взгляды. Хотелось скорее покинуть этот бестолковый прием, и я стал думать, чтоб такое выкинуть, чтоб сослали к Джустине на кухню.



Мать, заметив, что я проскреб салат вилкой до дна тарелки, легко толкнула меня ногой по туфле. Я выпрямился и прислушалася к речи старого пьяницы. Едва сдержался, чтоб не позволить челюсти отпасть: старик расхваливал мою покорность, природный талант и старательность.

- Как многообещающе, - резюмировал фон Готт и в первый раз за вечер повернул лицо в мою сторону, а я ощутил то, что, должно быть, ощущал каждый из тех, с кем он встречался взглядом – смутное беспокойство. - Так может быть, ваш протеже развлечет нас демонстрацией ваших обоюдных успехов?



Темплтон крякнул, проглотив слова, Артемисия ехидно фыркнула и, поставив на стол локти, чем подвергла в ужас свою наставницу, высокомерно посмотрела на меня. Я ощутил, как жжёт уши. Она заметит! Она сейчас увидит, что я боюсь ее отца, и будет допекать мне этим постоянно!

- С удовольствием, senior! - услышал я чей-то пискляво-надрывный голос и с ужасом понял, что он выходит из моего рта. - Позвольте продемонстрировать!



Я нелепо вскочил, но мать резко дернула меня за рукав обратно.

- Господин фон Готт, - мягко произнесла она, явно заискивая перед хозяином дома, - агрессивные приёмы и боевая магия в целом – не лучшее развлечение для обеда. Подберем для этого другое время. И место.



Карие глаза фон Готта обратились к моей матери. Усы съехали вправо. Он, кажется, оценивал предложение. Я снова подскочил, задев в этот раз стол, отчего посуда звякнула.

- Учитель Темплтон практиковал со мной поднятие вещей в воздух, senior! Я могу переместить вашу дочь с одной стороны стола по другую, не задев ее туфельками ни одной свечи на столе!
- Ах вот как!
- Что?! Нет! - вскрикнула Артемисия. - Скорей, он в жабу превратит меня, отец!
- Нет надобности, ведь ты уже... - начал было я и ойкнул от очередного маминого пинка под столом.




Фон Готт вскинул брови и улыбнулся, Темплтон побледнел. Его нос стал еще краснее. Само собой, никаких леветационных заклинаний он мне не давал и, почуяв подставу, смешно забухтел, теряя слова:

- Ну как же, как же!.. Юноша, вы еще не готовы!.. Да и леветирование – такое сложное искусство, что... да перестаньте!.. К следующему разу!..
- Сам изучал!



Я гордо выпрямился, как тут Беллона Темплтон нервно и абсолютно против правил швырнула вилку на стол.

- Прекратите это! Мисс Артемисия – вовсе не вещь, чтобы использовать её в своих цирковых представлениях! Она леди! И требует обращения как с леди! Господин фон Готт, право, это... это просто не назвать никаким приличным словом! - она жалобно обратилась к главе семьи.



Улыбка все еще не сходила с лица хозяина виллы, но глаза – темные и холодные, не улыбались совершенно. От этого даже смех, негромкий, абсолютно обычный, показался мне странно зловещим.

Фон Готт уже был сосредоточен на госпоже Темплтон, а мне достался лишь небольшой жест ручкой, означавший, что можно садиться.



Я так и сделал. Мать даже не посмотрела на меня, больше заинтересованная бокалом с вином. Она загораживала Артемисию, и оценить ее наверняка возмущенное лицо не получилось.



Минута моего триумфа прошла, так и не разрядив атмосферу в зале. Власть, которую фон Готт имел над каждым за этим столом, казалась мне нехитрой: любому дураку дай столько денег, сколько этот богач имел, и каждый запрыгает перед ним, как цирковая обезьяна. Ну или напротив – станет ловить каждое слово.





Моей матери уже давалось новое задание: подобрать водителя, назначить встречи, подготовить комнату. В поместье должен был приехать...

- Азель?! - раздался полный возмущения возглас Артемисии. - Теперь понятно!



Фон Готт отложил приборы. Рядом засуетился дворецкий, торопясь убрать опустевшую посуду.

- К чему этот тон? - спросил хозяин виллы, и бровью не поведя, пока его дочь начинала заметно злиться.
- Я думала, что ты приехал навестить меня, отец! А ты вернулся лишь из-за Азеля!

Предчувствие новой бури подействовало удручающе, казалось, на всех, кроме меня: стало интересно, кто этот Азель такой, и почему его не любит Артемисия. Враг моего врага – мой друг, и я уже заранее был расположен к таинственному незнакомцу.



- Мне нужно ввести его в курс дел, - тон фон Готта оставался холодным. Он едва мазнул взглядом по дочери, попутно благодаря дворецкого за поданный десерт. - Ты имеешь какие-то возражения?
- О, никаких! - Артемисия швырнула в тарелку белую салфетку с расшитыми краями. - Какие уж тут возражения, ведь он твой любимый сынок! Законный наследник, надежда!



Она вскочила из-за стола и бросилась к выходу, за ней тут же поднялась и моя мать. Фон Готт остановил ее негромким приказом.

- Останьтесь, Шарлотта, мы с вами еще не все обсудили.
- Н-но ваша дочь... - попыталась возразить моя мать.



- Придет в себя и тогда, я надеюсь, перед нами всеми извинится.



Мама вернулась на свое место. Лица Темплтонов помрачнели. Даже мой наставник не смог заставить себя растянуть губы в идиотско-елейной усмешке. В глазах Лавелла отразилось страдание. Он снова уткнулся в поданное блюдо.



Они все опасались фон Готта, как хотели бы, чтобы я опасался их угроз и дурных настроений. Но я обрадовался: наконец, нашёлся кто-то, кто был не по зубам этой упрямой дикарке!



Больше ничего интересного во время обеда больше не произошло.

На вилле, в попытках навести порядок, началось сумасшедшее движение, а в комнатах, куда фон Готт заходил, всё – напротив – задерживало дыхание и переставало шевелиться. Будто надеялось, что хозяин, как сытый большой хищник, не тронет то, что притворилось мёртвым.



Меня отослали подальше, чтоб не путался под ногами и не совершал каверз, и только поздним вечером, не обнаружив художника в его спальне, я покинул свою комнату.

Логика подсказала, что фон Готт вряд ли решит сунуться на кухню, но там, скорее всего, окажется всеведающая Джустина. Так и вышло: подходя я услышал ее негромкий говор, а еще смех.

Наша служанка, Лавелл и моя мать что-то обсуждали за бокалами вина и оставшимися после большой трапезы закусками. Они затихли, стоило мне войти.





- Что ты здесь делаешь, Тео?

Даже не знаю, что больше всего уязвило – тон или имя, которое теперь произносилось без теплоты, – но мой язык не усидел за зубами.

- А ты? Разве он без своей верной помощницы разберется, как задницу вытирать?



Мне тут же прилитело полумокрой тряпкой по уху и плечу.

- Ragazzo impudente! Che la Vergine Maria ti chiuda la bocca! *

Нахальный мальчишка! Да чтоб Дева Мария тебе рот запечатала!

- Non colpirmi, Justina!

Я вжал голову в плечи, закрываясь руками. Мама мягко похлопала горничную по спине, но та еще раз, - незаслуженно!!! - больно добавила мне снова.



- Чтоб я не слышала ни разу от тебя подобных слов в сторону господина фон Готта, ты понял? - рассерженно произнесла мама.

То, как она его защищала, совершенно вывело меня из себя.

- Ты хоть отца любила так, как его любишь? - мерзко выплюнул я, сам не веря, что произношу.

Джустина замахнулась снова, но мать с пощечиной успела раньше.





- Это совершенно лишнее, друг мой, - Лавелл откашлялся, напоминая, что тоже здесь. - Вам стоит попросить прощения у госпожи Шарлотты.

Укола от своего же товарища, который даже взглядом со мной не встретился, я не ждал вовсе.



- А она?! - не выдержал я. - Она, думаете, просила прощения за то, что предала нашу семью?! Просила?!



Джустина спешно перекрестилась, бормоча что-то о том, что я не ведаю, что творю. Семья здесь, на Тартозе, была святыней. Семьями враждовали и роднились, но предавать своих было нельзя. А разве мама сделала не это?!

- Идите. Идите, я сказала!

Голос сеньоры дрогнул. Лавелл и Джустина, склонив головы, поспешили покинуть кухню. Не чувствовуя, что перешел черту, я уверился: наконец, мышь загнали в угол! Я ликовал и злился, но разве не имел на это права?



Мать набросилась на меня, вцепилась ногтями в плечи и встряхнула. Уже тогда я был выше нее, но ее полный ярости взгляд внушал ужас, будто меня могли разорвать голыми руками.

- Что ты несешь?! - прошипела мама с совершенно диким выражением лица. - Ты и понятия не имеешь, что произошло! Держи рот на замке, иначе – клянусь – не Мадонна, я тебе его зашью!



Даже если бы хотел, я не смог бы остановиться, потому что моим языком в тот момент владел сам дьявол.

- А ты скажи! Скажи, что я не прав! Скажи, что не ты виновата в дядюшкиных смертях!
- Они покинули Тартозу!
- Они бы связались с нами, если бы остались вживых! Прислали бы весточку! Ай! Отпусти, ты делаешь мне больно!



Я попытался стряхнуть мамин захват, но она впилась в мою блузу побелевшими пальцами так сильно, что ткань начала рваться. Взгляд стал растерянным, она отступила назад и опасно покачнулась.

- Что с тобой? Мама?
- Тео...



С трудом разжав ее скрюченные пальцы, я отшатнулся. Мама в ужасе осматривала свои руки, а затем ее глаза вдруг закатились и она едва не упала. Подхватив ее под руки, я вдруг ощутил, каким тяжелым и сильным было ее тело.

- Может, воды? Мама? Мама!



С громкими всхлипами, так, будто горло внезапно сжалось от судорги, мама хватала ртом воздух. Ресницы затрепетали, она падала с каблуков, не понимая, как обрести опору.

После единственного припадка, который я видел, она призналась, что была больна. Она хрипела и отчаянно боролась с конвульсиям, я пытался разобраться в хрипах.

В конце концов, я понял, что она говорит о своей комнате.

- Т-тео...



Её зубы стучали друг о друга, а глаза страшно вращались. Туфли со сломанными каблуками остались где-то позади.

- Н-н-н-н-н... отпускай...
- Сейчас, мы уже рядом, почти!

Запертую на ключ дверь пришлось выбить, сильно ударив по замку ногой. О том, как мне влетит потом, не думалось вовсе. Мама сопротивлялась, я с трудом повалил ее на широкую кровать. Она выгнулась в спине.

- Т-там...
- Ага! Понял!

В верхнем ящике прикроватной тумбочке нашлась пара маленьких пузырьков из темно-синего стекла. Я потряс один – в нем была жидкость. Запрыгнув на кровать, я ухватил мамину голову, зажал ее между коленями и, откупорив лекарство, влил ей в рот.

Какая-то часть, конечно же, пролилась, но я молил Мадонну, чтобы попавшего было достаточно. Спустя пару минут мама прекратила метаться и царапаться. Судороги ослабли, а потом и вовсе прошли.



Растрепанный и мокрый, я слез с кровати и отшатнулся к стене, запустил руки в волосы.

- Прости... прости... - проскулил я. - Я совсем забыл... Ты говорила тогда, что из-за нервов...

Мама, обессиленная и бледная, перевернулась на бок и посмотрела мне прямо в глаза.





- Когда ты был совсем малыш, - глухим голосом произнесла она, - мы жили в Бритчестере. У тебя... резались зубки, ты плакал. Я носила тебя на руках, но ты все равно не успокаивался... Я говорила: ну же, милый... Мама рядом... - она заплакала, - и прижимала тебя к себе так сильно, так... А потом я ничего не помню... Твой отец сказал, я едва тебя не задушила. Была не в себе. Могла тебя убить... Так страшно...

Я опустил голову. Внутри все замерло, заглохло. Даже ярость исчезла. Сплошное ничего, и лишь одна догадка.


- Это же не болезнь, да?
- Нет, это...

Она качнула головой и умолкла, передумав рассказывать.



- Что?!
- Темплтон готовит зелья. Они купируют приступы.
- Он знает? - я приподнял брови. Никогда не думал, что этот пьяница на что-то в действительности способен.
- Да. Он делает это по просьбе фон Готта.
- И он в курсе?!

Тут меня всего перекрутило. Будто фон Готт влез куда-то не туда, в глубоко личное, что его никак не касалось. Я холодно съязвил:

- Какой заботливый!
- Он спас мне жизнь. Я ему за это благодарна. И ты, пожалуйста, будь.

Мама свесила ноги с кровати и села. Проигнорировав ее последние слова, я гордо вскинулся.



- Пусть Темплтон обучит меня готовить зелье, тогда тебе не нужно будет плясать перед фон Готтом за него!
- Я работаю здесь не только... не только из-за зелья, - она тяжело вздохнула. - Больше из-за защиты.

С трудом поднявшись с кровати, она подошла к зеркалу и стерла с лица слезы.

- Твои дядюшки подвергли нас огромной опасности, прежде чем уехать. Подставили меня. Рискнули тобой.
- Бред!



Мне совсем не верилось в это. Нет. Только не Валерьян. Не Вэл. Они... были со мной с самого детства. Растили меня, когда не стало отца... Заботились о нас, всему меня научили.

Мама повернулась. Грустная улыбка едва-едва тронула ее обескровленные губы и тут же исчезла.



- Я не хотела говорить, ведь ты их так любил... И я любила. Мы были одной семьей, и когда они попросили моей помощи, я помогла. Но план рухнул, и они...
- Уехали?
- Это то, что я знаю.
- Что именно они натворили, мама?
- Не имеет значения, - глухо отозвалась она, а когда заметила, что я снова нахмурился, добавила:
- Маркано не прощают промашек.

Она произнесла эту короткую фразу так, что что по спине побежали мурашки. В ней слышалась и горечь, и гнев и наслаждение местью.



Голова отяжелела, наполнившись вместо тягучего киселя десятками вопросов, которые даже озвучить было страшно. Как дядюшки умудрились перейти Маркано дорогу? Что мама сделала, из-за чего работает теперь на чужака, а не на один из родов-основателей Тартозы? И какую фон Готт, собственно, может дать нам защиту?..

Я ничего не понимал. Всё спуталось, переломалось.

- Я... я так по ним скучаю, - вдруг вырвалось. - И еще по папе.

Мамины руки нервно сцепились. Она подняла взгляд, часто заморгала, сдерживая слезы, и произнесла:

- Я тоже, милый.




Техническое

Было в прошлом отчете.

​

 

Приветы!

Чуваки, возьмите меня к себе в компанию ахаха

Фауст, да ты поэт

Ой, да кому ты там нужен, сопляк ахах
Сиди смирно, пока взрослые ведут свои серьезные разговоры

Ой, какая у него хитрая моська! вообще весь отчет радовал своей мимикой
Вообще интересно, как бы все обернулось, согласись фон Готт на демонстрацию Фаустом его способностей ахаха

Я бы на его месте так опрометчиво незнакомого чела (да еще и сына фон Готта!) не выписывала в друзья

Ну наконец-то воспитательные меры подъехали! Давай, Шарлотта, поучи уму-разуму мальца!

Ой, Фауст такой классический вздорный юнец конечно - думает, что весь такой взрослый и окружающие его настоящие взрослые воспринимают его на равных. Но нет, для всех он все еще ребенок, вот и Лавелл его осадил

Это классическое: «сына, ты хочешь мать в могилу свести своим поведением? *хватается за сердце* Ох, вот, мне уже плохо! Довел мать!»

Все в курсе, кроме тебя (и нас ахаха)!

Как это уехали? И даже никто одному из Вальков там, ну например, глаз не выколол в качестве платы за предательство? Я жажду крови!

 

Приветы!

Вахаха это прекрасно!!

Если тут всё ещё про итальянский, то у них через "и" - signore, иногда сокращается последняя буква, но чаще если после неё идёт фамилия. Сорри за минутку занудства

У них там афтерпати))

Жесть, как хлёстко!

Оу, понятно, он ревнует. Должно быть, тяжело переживать такое, и в той ситуации как будто все встали против Фауста.

Такая трогательная концовка главы Мне нравится, как приступы одержимости Шарлотты вплетаются в общую канву.

 

Как же Шарлотта похорошела! Из милой девчонки по имени Чарли, стала шикарной госпожой Шарлоттой.
Фауст такой еще подросток, со всем своим юношеским максимализмом. Трудно объяснить ребенку, что любимые дядюшки так их подставили, что они теперь сами вынуждены искать защиты. Интересно, станет ли известно, что с ними стало, действительно они сбежали, или таки их нашли...
Артемисия интересная девочка, яркая, а главное с характером. И думается мне Фауст в ней еще разглядит любовный интерес. Хотя если учитывать его жизненную цель нас ждет большое количество этих самых интересов и разбитых сердец.

 

Всем приветы! Спасибо за отзывы, они грели мое сердечко Все никак нет времени сесть и навести порядок в этой темке.

Недельное задание

Ключ в замке провернулся и впустил в комнату незванного гостя. Мягкой кошачьей поступью тот обошел разбросанные на полу вещи и остановился у кровати. Крепко спящий, я понятия не имел о вторжении и остался равнодушен к негромким попыткам пробуждения.

Тогда человек безжалостно швырнул в меня тяжеленный тюк. Сквозь сон показалось, будто на меня напал самый настоящий медведь. Я вскрикнул от испуга и свалился с кровати, а рядом плюхнулся чужой мешок.



- Che boiata!!! Гсп... Господин Темплтон?!
- Не орите так, юноша, перебудите дом.

Громоздкая фигура приобретала знакомые очертания. Неизменная дурацкая шапочка и ехидный тон выдавали в ней моего наставника.



- Che ore sono? *

Который час?

- я завертел головой, но он приблизился и закрыл собою окно, в котором, кажется, даже не светало. - Что вы тут делаете? Как вошли?..

Темплтон подозрительно довольно посмеялся, и этот проглоченный смех зазвучал как злорадное бульканье.

- У нас с вами есть дело, юноша! Приведите себя в порядок и потрудитесь надеть подготовленный костюм. Через десять минут я жду вас на террасе.



Он вышел из спальни. Потирая глаза я подтянул к себе мешок и убедился, что никаких медведей в нем нет. Внутри лежали чужие вещи: одежда и пара обуви.

Теряясь в догадках, для чего это тряпье, я поспешил умыться и натянуть его: холщевые штаны, застиранную серую рубаху и невнятного цвета халат, который предполагалось подпоясывать таким же странным тканевым поясом. Наряд оказался впору, даже непривычная обувь. Я оглядел себя в зеркале и отметил, что не встречал прежде подобных фасонов.

На горизонте едва-едва занялось зарево, и ночную прохладу еще ничего не успело развеять. Во дворе, кроме распевающихся утренних птиц и удивительбно бодрого Темплтона с чашкой в руках, никого не оказалось.



Приблизившись, я уловил отвратительный запах: казалось, в кипятке изварили рыбу. От того, с каким удовольствием учитель прихлебывал пахучее питье, а может, и от раннего пробуждения, меня замутило. Я глухо выругался и прикрыл нос рукавом.

Темплтон снова сёрбнул пойло и стрельнул в мою сторону насмешливысм лисьими глазками. Вздрогнув от утреннего холода и звуков неприятного причмокивания, я невнятно поинтересовался:

- У нас занятие? Так рано?..
- Даже поздно, если судить по вашему вчерашнему поведению, - невозмутимо ответил наставник.

Мой растерянный вид и спрятанное лицо его, кажется, никоим образом не заботили. Я признался, что все еще ничего не понимаю.



Темплтон покачал головой и журящим тоном произнес:

- Поздно, юноша, поздно! Поздно обучать вас магии, раз вы самостоятельно смогли освоить леветирование предметов! Да что там, предметов – живых существ!

Мое лицо вытянулось, челюсть отвисла и я уже не обращал на вонь никакого внимания. Скандал с матерью и ее жуткий приступ совершенно вытеснили из памяти треклятый обед и издевательства над хозяйской дочерью.

- Так это из-за неё? Из-за Артемисии? - я возмущенно фыркнул, ощутив, как пылают уши. - Queste son tutte puttanate! *

Это всё глупости!

Не повод жаловаться на меня! Кто виноват, что ей непонятны шутки?
- О, шутки? - ехидно переспросил учитель. - А вы смотрелись так уверенно, так серьезно! Не пострашились продемонстрировать свои умения! Программа будет изменена: вы, юноша, станете осваивать мастерство тонких искусств – как вчера и заявили – самостоятельно!
- Что!? Нет! Послушайте, господин Темплтон, мне это не подходит!..



Я бросился к учителю, но он ловко отвернулся, оставив меня за спиной. Я сделал шаг влево, надеясь поймать его взгляд, но старый упырь повернулся вправо, обдав меня лишь тошнотворным паром своего пойла.

Еще вчера утром, заяви он мне такое, я был бы счастлив и кувыркался бы во дворе. Теперь же, когда выяснилась правда о зелье для матери, лишаться занятий было никак нельзя!

- Учитель, - я дернулся вправо, но снова оказался вынужден говорить с темплтоновским затылком. - Mamma... Госпожа Шарлотта сказала мне накануне, что вы... кхм, что вы даете ей специальные лекарства, и мне бы очень-очень хотелось научиться их изготовлению!
- Вам? Захотелось научиться? Изготовлению?

Старик расхохотался, а чашечка, приставленная к блюдцу, что он держал в левой руке, подрагивала насмешливым звоном.



- Ох, что за анекдот!
- Ни разу! - возмущенно возразил я и тут же взмолился, цепляясь за рукав шелкового халата: - Пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста, господин Темплтон! Я буду послушнейшим учеником! Пожалуйста! Обучите зельеварению! Обучите! Всего одно зелье! Чего вам стоит? Хотите?.. Хотите я на колени даже встану, вот!

Я бухнулся позади него на колени и сделал самый-самый просящий взгляд, на какой только была способна моя ни разу не жившая в нужде физиономия.



Повернувшись вполоборота, Темплтон лишь краем глаза взглянул на меня и продолжил делать вид, что крайне увлечен разглядыванием оливковой рощи и своим вонючим чаем. Я продолжал стоять на коленях. Наконец-то раздался глубокий вздох.

- Я ошибся, юноша, когда решил, что смогу вас обучать магии.
- Что?! Нет! Не ошиблись! Пожалуйста, я исправлюсь!

От трагизма в его голосе я не на шутку испугался и обратно вскочил на ноги.

Темплтон зацокал языком.

- Пожалуйста!..
- Вам нужна отнюдь не магия, - сказал он обреченно.
- Она самая! - с готовностью возразил я, пытаясь заглянуть ему в лицо.
- Нет. Дисциплина!
- Дисциплина! Стоп, что?

Его голос вдруг стал холодным.

- Моя вина, что вы решили, будто мы изучаем фокусы для развлечения публики. Можно было бы и предусмотреть, что ветер разожжет пламя из искры, уж такова его природа. Ну что ж...
- Я ничего не понимаю...

Ветер, искры, пламя? Мне начало казаться, что Темплтон привычно пьян.

Чашечка с блюдцем переместились на столик, и наставник, наконец, развернулся ко мне. Сложив за спиной руки, с гордо поднятым подбородком и с увесистым животом, скрытым за кремовым жзилетом, он походил на нелепого цветного пингвина.



Внезапно взгляд его сделался острым, как у какой-нибудь хищной птицы. Хоть старик и был на добрую голову ниже и раза в четыре толще, я ощутил себя беспомощным кроликом.

- Пришло время сменить методику, юноша. Чтобы сделать из вас не просто прямоходящее существо со спичками, но человека разумного, мы прибегнем к учениям древних мастеров!

Он произнес это так, будто впереди меня ожидали пытки и казнь. Я пожалел, что вообще покинул свою спальню этим утром.

А что за... учения были у древних мастеров? - без энтузиазма спросил я.
- О! Они верили: подчинить магию может лишь разум, что подчинил собственное тело... Да-да, юноша, я вижу, что вы снова ничего не понимаете. Что ж, хотя несообразительностью не положено гордиться, вам бы я выдал медаль.



Он в очередной раз глубоко и шумно вздохнул, а я начал понимать, что меня считают откровенным тупицей. Не успели слова возмущения покинуть моего рта, как ноги развернули меня в противположную от наставника сторону.

- Опять?! Учитель! Учитель Темплтон!

Шаг становился все стремительнее, и вот я уже несся вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку.

Пытался остановиться, стянуть сапоги, но чертовы ноги не давали мне даже секунды передышки. Кое-как обернувшись в неподконтрольном движении, я увидел, что Темплтон перегибается через ограду и машет мне рукой.

- Сорок кругов вокруг виллы для начала! - донёсся его голос.
- Что?! - закричал я, задыхаясь наполовину от возмущения, наполовину от скорости.

Шаг перешел в бег, и мне ничего не оставалось, как приноровиться.

Я пытался остановить сапоги приказами, но было ясно, что они подчинены какому-то особенному заклинанию. Все же заклинания, что знал я, могли бы освободить меня от заколдованной обуви только оторвав с ними и ноги.



Сорок кругов вокруг виллы тянулись целую вечность. Я выдохся на третьем, на пятнадцатом ощутил, что мышцы напряжены так, будто вот-вот лопнут. Территория чертового дома фон Готта никогда раньше не казалась мне столь огромной.

Постепенно вилла начала оживать. Джустина распахивала ставни окон, охранники сменили друг друга, слышались голоса.



В конце концов, я потерял счет кругам. Ноги несли меня сами собой, и не давали упасть. Я проклинал все на свете, нестесняясь ни приглядывающего за мной наставника, ни Мадонны, ни фон Готта. Финал ознаменовался тем, что я споткнулся и с разбегу влетел на траву у забора виллы.

В ушах все еще грохотал пульс, желудок грозил выпрыгнуть через горло, ни одна мышца мне больше не подчинялась.



Темплтон лениво попинал меня в бок, обещая дать напиться, и ко мне чудесным образом вернулась способность к прямохождению. Я хлебал прохладную воду прямиком из графина, который еще секунду назад стоял на подносе рядом со стаканом, и это было самое прекрасное ощущение за все это проклятое утро – ощущение вкуса чистой прохлады с чуть сладковатым привкусом.

Трясти чуть перестало, и я напустился на учителя.

- Che cazzo succede! *

Что, черт возьми, происходит?

Вы издеваетесь надо мной?!

Темплтон прервал мои вопли взмахом ладони.



Я видел, как с его руки сорвалось несколько искр, которые, впрочем, сразу погасли и вряд ли бы их смог разглядеть человек без способностей.

- Еще скажите, юноша, что о вас не позаботились! - он цокнул, и направился куда-то, давая понять, что нужно идти следом.
- Ах, ну спасибо за воду! - я издевательски поклонился.
- И за чистоту!
- И за...

Я правда ощутил, что простая рубаха из жесткой ткани не липнет к мокрой спине. Пот не заливал глаза, а ладони и колени больше не зеленели от травы. Я был чист и свеж, будто бы только-только покинул свою комнату, не догадываясь о предстоящих коварствах.

Темплтон указал на пару деревянных табуретов, выставленных недалеко от фонтана. Впервые видя настолько низкие сидения, я усмехнулся, и учитель поспешил объяснить:

- Для медитаций.
- Чего?
- Старая методика успокоения ума. Хотя для этого неплохо было бы тот самый ум иметь... Присаживайтесь, юноша.

Скрестив ноги будто танцор, он удивительно плавно для своих габаритов и возраста опустился на табурет, а затем смежил веки.

Идея показалась мне дурацкой. Фыркнув, я попытался присесть, но уставшие мышцы свело судорогой и я просто рухнул на деревяшку, как подкошенный, отбив бок.

Стеная от боли и неудобства, я все же уселся на табурет и обнаружил, что не могу поставить ноги в нужное положение. Их пришлось подтягивать руками. Кое-как приняв подобное правильному положение, я выдохнул.

- А теперь что делать?

Учитель не открывал глаз и не отвечал на мой вопрос. Его веки даже не шевелились, а дыхание было спокойным и равномерным. Старый хрыч просто спал!

- Не могу поверить, что вы снова меня обдурили!

Плеснув в возмущении по коленям, я моментально пожалел об этом из-за волны острой боли. Темплтон усмехнулся в ответ на мои ругательства.

- Вы же все слышите! - произнес я практически ему в ухо. - Почему не отвечаете?! Не игнорируйте меня!



Я попытался усесться на узкой дощечке удобнее. Начинала затекать спина. Ноги ощущались гудящими обрубками. Солнце било даже под веки. В голове жужжала обида и желание проорать ее Темплтону прямо в лицо, но вместо этого я мстительно прошипел:

- Stupidità... Avevi solo paura che von Gott scoprisse che tipo di insegnante sei veramente... *

Глупость... Ты просто боялся, что фон Готт узнает, какой ты на самом деле учитель...

Тут же Темплтон схватил меня за левое ухо и приятнул к себе настолько резко, что я вскрикнул и едва не свалился с табурета. Старик так и не открыл век, просто повернул ко мне лицо, и этот взгляд без взгляда напугал меня до смерти, напомнив маски, которые делали мертвецам. Я смотрел на него во все глаза, наблюдая, как выпячивается его нижняя губа, и даже не дышал.

- Слушайте, юноша, - отчеканил Темплтон, не отпуская моего уха. - Никто не вредит вам больше, чем вы сами. Хотите научиться хоть чему-то – научитесь сначала слушать.

Он резко разжал пальцы, и я едва не свалился в обратную сторону.

Ухо, как и лицо целиком, пылало. Было что-то в Темплтоне и в его словах в тот момент... Злость. Я вдруг понял, что наставник совершенно серьезен. Более того, опасен. Куда-то вдруг исчез разнеженный вином и солнцем Тартозы ленивый старик, предпочитающий не замечать, что я улизнул с занятий или не пришел на них вовсе. Он злился, и мне стало совестно. А еще – немного страшно.

Я выровнялся, зачесал за горящие уши волосы и спросил, пытаясь звучать незадето:

- Что слушать, если вы молчите...

Темплтон выровнялся и глубоко вздохнул. На его лицо снова вернулось расслабленное умиротворенное выражение.

- Начните с тишины, - сказал он привычным подначивающим тоном, будто и не становился мгновения назад грозным. - Попытайтесь сделать мысли послушными. После – заставьте их исчезнуть. У вас должно получиться: ведь ваш разум и без того почти пустой.

Я хотел было возразить, но подавил горечь и закрыл глаза.



Может казаться, что сидеть на одном месте не двигаясь, не глядя и не говоря – довольно просто. Но поверьте, нет пытки изощреннее.

Изможденное непривычными нагрузками, мое тело превратилось в недвижимую каменную ловушку, растеряв любую способность откликаться на мысленные приказы. Разум же вместо покоя озарялся хаотичными вспышками воспоминаний, эмоций и желаний. Все это не давало мне ни секунды отдыха, и тот час, что мы просидели с Темплтоном молча, стал едва ли не худшим испытанием.

Наставник выглядел удовлетворенным и спокойным, а я ощущал себя разбитым и терзаемым, и просто плелся за ним следом. Мы прошли мимо столового зала, я наскреб остатки сил, чтобы задать вопрос, отчего он пропускает место обеда.

- Напротив, как раз обедать мы и направляемся! На кухню!
- Что за чепуха? Мы никогда не!..
- Что-то я запамятовал, юноша, вы кто? Хозяйский сын, чтобы обедать за большим столом?

Я сморщил лицо от перспективы быть родственником фон Готта, и меня вдруг озарило.

- Все-таки она, да? Si è lamentata con papà e ha deciso di umiliarmi! *

Нажаловалась папочке и придумала, как меня унизить!

- Я совершенно не понимаю, что вы там лопочете на своем варварском наречии, юноша, но заверяю: не стоит лезть к девочке – её не оставят без защиты.

Угроза, повиснувшая в воздухе, только подтвердила догадки.



Еще вчера, как и позавчера и неделю назад мы все, - я имею в виду себя и мать, и Темплтонов, и Артемисию, - обедали за общим столом в большом зале.

Теперь же меня привели на кухню, где парила, жарила и запекала пищу Джустина, умудрявшаяся быть везде и сразу, усадили за стол прислуги и поставили плошку с непривычным супом. Лапша, куски мяса, водросли и грибы плавали в непривычно густом бульоне. Пахло не лучше, чем темплтоновское питье.

- И как это можно есть?!
- Ах, верно! Совсем забыл!



На стол опустились две тонкие деревянные спицы. Я взял их в руки и посмотрел на самодовольного наставника. Он явно издевался, даже не пытаясь это скрыть.

- Используйте палочки. Этот столовый прибор поможет на вашем пути, юноша.
- Каким это образом?!

Я даже подпрыгнул на месте. Единственным, на что годились эти палки, была возможность воткнуть их в глаза мерзкого старикашки, и с каждым мгновением, что я ощущал голод, возможность эта росла и росла.



- Палочки научат вас ловкости и терпению, - елейно пропел Темплтон, протягивая руку. Я поборол желание проткнуть ладонь и вложил в нее необычные приборы.

Наставник легко разместил обе палочки между пальцами правой руки и умело, будто щипцами, достал из плошки длинную темно-бурую водоросль.

Как предполагалось есть спицами жидкий суп, мне все еще было неясно. Палочки то и дело выпрыгивали из пальцев, хоть и привыкших к кистям. Наколов на них то, что смогло наколоться, я все же отметил, что, несмотря на непривычный вкус, блюдо оказалось вовсе не отвратительным.



Я продолжил обед, упорно расплескивая по столу бульон. Кухня снова наполнилась неприятным запахом тошнотворного темплтоновского питья – он заваривал следующую порцию чая.

Занятая готовкой Джустина не радовалась нашей компании. Она тоже не привыкла к тому, что кто-то так надолго задерживается в ее владениях. Сердобольная женщина, Мадонна ее сбереги, которая вчера лупила меня тряпкой, сегодня пыталась незаметно подать ложку. Жаль только, глазастый старик строго одернул ее и отослал к плите.



Когда я окончательно отчаялся и перестал бороться с плошкой, Джустина прибрала стол и опустила на него тарелку с восхитительно пахнущими утиными ножками, запеченными с апельсинами и розмарином. На подготовленное место уселся наставник, и я снова пожелал убить его ненавистными палочками.

- Это нечестно!
- В жизни многое нечестно, юноша.
- К чему этот цирк! Лучше бы я ел нормальную еду, да хоть и руками!
- О чем и шла речь, - Темплтон разложил на коленях салфетку. - Ни воспитания, ни терпения, ни ловкости, ни дисциплины!



Я собрался парировать эти несправедливые слова, как наставник прервал:

- Полагал, в ваших же интересах помочь госпоже Шарлотте. Без вышеперечисленного ничего не выйдет, Фауст.



Он обращался ко мне подобным образом очень редко и был практически единственным, кто использовал моё первое имя.

- Теодорами зовут многих, юноша, - сказал он, когда мы познакомились. - А “Фауст” - это уже нечто интересное. Вы знаете о человеке, в честь которого вас назвали? Он был великим ученым, доктором и магом, связавшимся с той природой вещей, какую порядочные колдуны предпочитают не трогать...

Сомнительный повод для гордости, решил я тогда.

Непривычное обращение отражало серьезность темплтоновского настроения. Наследник явно давал понять, что, не умерив гордыни, я никак не верну возможность обучаться магии и не узнаю состав маминого лечебного снадобья.







Отныне дни начинались с пробежки и других истязательств под присмотром наставника и охранников виллы. Они с интересом наблюдали за нами, приветствовали Темплтона и тот отвечал, поднимая руку с чашкой вонючего чая. Казалось, к этому запаху никогда нельзя будет привыкнуть.





Почти все время я проводил с наставником, который будто решил выслужиться перед фон Готтом и показать, что вовсе не протирает штаны в чужом доме. Присуствие хозяина действовало на него волшебнейшим образом: больше я не видел Темплтона ни около вина, ни около дворецкого.

Иногда мы встречали Артемисию: в сопровождении своей наставницы и недовольно поджатых губ она появлялась на террасе, глазела на мои унижения и даже мерзко ухмылялась, пока Беллона Темплтон говорила с мужем.



Я в долгу не оставался и обычно успевал передать пламенный привет жестами.

Наши краткие свидания прерывал вопль Беллоны, затем Артемисия резко отворачивалась, а к моим заданиям прибавлялось еще несколько десятков отжиманий.



Надутые в обиде губы хозяйской дочки того стоили.

Я считал подходы и клялся: когда-нибудь её папочка снова покинет Тартозу, тогда мало ей не покажется. Верну себе возможность и наслаждаться гостинным залом, и писать с Лавеллом, но первым делом сотру самодовольную улыбочку с ее лица.





Вилла пропиталась вонью не только от темплтоновского чая, но и от страха. Все кругом на цыпочках ходили перед фон Готтом и носились с Артемисией как со святыней. Я даже был рад, что держался подальше от этого цирка.





Если сказать точнее, меня держали подальше.

- О! Это великое искусство думать наперед и осознавать цену своих решений!



Стоит ли уточнять, что “думать наперед” оказалось сложно, скучно и долго. Познание таких вещей как тактика и стратегия давалось с большим трудом. Лучше бы я согласился на дополнительный круг вокруг виллы, а не просиживал штаны, подсчитывая черно-белые клеточки!



- Эй! Это несправедливо!
- Последствия есть не только у поступков, но и у их отсутсвия. Пассивностью вы лишь подыгрываете сопернику.



Мудрые истины отказывались постигаться.

Если к живописи меня влекло, а способность к магии текла внутри вместе с кровью, то хитрые головоломки были совсем чужды. Раз за разом Темплтон своими хитростями эффектно делал из меня идиота.

- Расставляйте фигуры, юноша. На этот раз вы ходите черными.
- Nero, bianco... - ворчал я, возвращая фигурки на положенные места. - Какая разница, если вы все равно победите!
- Побеждает тот, кто относится к партии серьезно, - поучали меня.
- Ладно. Урок понятен. Когда мы снова будем колдовать?



Темплтон вдруг поднял палец, призывая смолкнуть. Блаженно сощурившись, он покачал головой в такт мелодии, доносившейся из-за закрытых дверей. У Артемисии шли свои занятия.

- Ах, Шопен! Беллона чудесно его исполняла, когда мы познакомились!.. Правда, за долгие годы и несчетное количество бездарных учеников я успел возненавидеть даже гения...

Ответа на мой вопрос о колдовстве так и не последовало, потому что белые устремились в бой.



Оказалось, привыкнуть можно и к ранним подъемам, и к изнурительным упражнениям.

Несмотря на просьбы, Темплтон не только не подпускал к готовке зелья для госпожи Шарлотты, но и не разучил со мной ни одного нового атакующего либо же защитного заклинания. Вместо этого я час за часом повторял одни и те же движения, оттачивая приемы для уже известных техник.

Слабое тело, видите ли, не справится с призванной энергией, и мало толку будет, если руку оторвет не нападающему, а мне.



После нагрузок появлялся зверский аппетит. Любимая пища, по мнению Темплтона (и мудрецов, на которых он постоянно опирался), являлась слишком сладкая и тяжелая, а потому лишь утомляла и без того уставшее тело.

Блюда превратились в простую постную еду, растерявшую тартозский смак и колорит. Деревянные палочки все еще напоминали оружие, а не подходящие столовые приборы, и мой желудок оставался наполовину пустым.





Но тяжелей всего было с пустотой в голове. Часы медитаций давались мне едва ли не хуже, чем шахматы и подготовка к пассам. Даже когда раздражение унималось, свет и звуки отходили далеко на задний план, перед глазами вспыхивали вопросы.

Уроки Темплтона усваивались: вилла превращалась в черно-белое поле, а ее обитатели – в шахматные фигуры. Себе я виделся не более, чем пешкой, а пешкам уготовывались обычно не самые завидные ходы.

Я убегал от дурных размышлений к воспоминаниям и тут же обжигался об образы дядюшек. Осознал однажды, что почти забыл отцовские лицо и голос.



Почти полностью забыл, каким он был. Любил ли маму? Понятия не имел, как они повстречались, где живут их семьи. Мы будто всегда... всегда были сами по себе. И с дядюшками.

Выходило, я почти ничего не знал о своем собственном отце, кроме того, что он почти постоянно был на мели и встрявал в неприятности – такое иногда рассказывали дяди.

Зато он меня любил! И никогда не бывал строг.



Обрадовался бы он, узнав, что я снова колдую?

Спустя столько лет это казалось чуть ли не единственным, что связывало меня с этим человеком.



Интересно, ощущает ли Артемисия что-нибудь подобное по отношению к своему отцу? Он, правда, еще жив и даже находится с ней рядом, но со стороны они казались настолько разными, что если бы дочь сама не твердила об этой связи, никто не счел бы их родными.



Её окружали люди, доброта и расположенность которых обеспечивались деньгами. Не будь кошелёк фон Готта столь глубок, остался бы хоть кто-нибудь, кроме, возможно, старого дворецкого, рядом с этой девчонкой?



Мать призналась, что работает на чужака из-за защиты. Мысль о том, что ее доброе отношение к его дочери может объясняться не обязанностями, а чем-то добровольным, вызывала ярость.



Вместо покоя и желанной тишины внутри взрывались фейерверки. Образ довольной девчонки, наслаждающейся вниманием и щедростью прибывшего фон Готта заставлял сорваться с места.





Я пытался успокоиться и выкинуть Артемисию из головы, но тогда в мысли лезли ее папаша и моя мать. Не верилось ни в его, ни в ее благопристойность, ни в верность памяти моему отцу.

На их беду я был уже достаточно взрослым, чтобы отличать фарс от правды.





Чем громче я приказывал мерзким голосам заткнуться, а нежеланным догадкам убраться восвояси, тем хуже становилось. Я так злился, что мог бы однажды разорвать себя самого на куски, лишь бы достигнуть тишины, о которой говорил Темплтон.

В тот день ко внутренним голосам присоединился внешний, и я подумал, что таки сошел с ума.



- И хватает же тебе наглости часами просиживать штаны в безделье, - заявил он.

Я резво вскочил, ощутив, как загорелись уши. Артемисия стояла у открытого окна, выходящего прямиком на балкон, где я медитировал по наставлению учителя. Привычно недовольным взглядом она прошлась по мне сверху вниз.



- Stai zitto! Quanto ne sai! *

Заткнись, много ты понимаешь!

- проворчал я.

Застигнутый в момент борьбы с хаосом собственных мыслей, я смутился и растерялся. Занятые своими собственными делами, мы практически постоянно разминались с дочерью фон Готта, и говорить с ней снова было отчего-то дико непривычным.

- У тебя такое лицо было, чтоб ты знал, - предсказуемо, она не заткнулась, а только выше задрала нос, - будто решаешь вопросы мировой важности.
- Не твое дело! - огрызнулся я. - Что, госпожа Темплтон уснула, а ты и сорвалась с поводка?



Вместо ответа Артемисия перелезла на балкон прямо через окно, обошла меня, оглядывая уголок, где я занимался, и снова вперила мне в лицо требовательный взгляд.

- Чего тебе надо вообще? - я упер руки в бока, преграждая ей путь. - Иди читай на французском, или чем вы там занимаетесь!..

К удивлению, Артемисия не отреагировала на грубое обращение. С серьезным видом она заявила:

- Госпожа Шарлотта с шофёром уехали. Думаю, он прибудет именно сегодня.
- Кто?
- Азель, сын Марса фон Готта.

Я ухмыльнулся.



- А, твой fratellastro.
- Он мне никак не брат, - рассерженно возразила Артемисия.
- Скорее, ты ему никак не сестра, - съязвил я.

Взмахнув руками так, что едва не угодила мне по лицу, она проворчала:

- Basta così! Зря я думала, что с тобой, idiota, можно о чем-то договориться...



Она развернулась и снова полезла в окно, хотя я и слова дурного не сказал.

- Эй, я ничего тебе не сделал!



Черные волосы рассыпались по белому платью, когда Артемисия спрыгнула на пол коридора. Даже не удостоив меня последней реплики, она захлопнула створки и задернула охристые шторы.

Я же таким бесцеремонным не был, потому отпустил ей вслед пару-тройку звучных пожеланий доброго пути.

Звук приближающегося автомобиля заставил меня мгновенно позабыть о гневе. Я услышал, как машина остановилась, затем донеслись приказы.

Осторожно выглянув из-за перил балкона, скрытый тенью вьющегося винограда, я осмотрелся. Внизу стояли фон Готт и незнакомец. К ним подбежала Джустина. Госпожа Шарлотта отдавала указания шофёру, дворецкий Баррет нес чемоданы прибывшего.



С первого взгляда на эту картину любому стало бы понятно, кто посетил тартозскую виллу. Как две капли воды похож на фон Готта: светлые волосы, прямая спина, надменный взгляд. Безупречной белизны рубашка и легкий кремовый костюм – пиджак уже был передан горничной.

Полная противоположность той, кто жил здесь постоянно.

Настоящий хозяйский наследник.



Я отступил назад, в глубь балкона, пока не оказался замечен.



Недельное задание и техничка

Выполнял задание наследник, с него и спрос:


















P.S.: Азель прибыл из той же темки, что и его отец, спасибо за красавчика Hikkania <3

​

 

привет)

Световой меч выбрал тебя, теперь ты джедай!

Мне нравится, как с наследничка спадает вся спесь и наглость (ну, почти ахах)

На протяжении всех его тренировок у меня в голове играла Eye of the Tiger - эпично вышло

А чому не рыбный чай? Надо было чайку налить этого вонючего, чтоб жизнь мёдом не казалась!

Телекомпания ВИД представляет

Это ты просто ещё слишком молод, юный падаван. Подожди, вот тридцатник стукнет, и молча сидеть будет в кайф

Смекалку бы проявил и отпил, как из чашки. А если рот пошире открыть, то и лапша с мясом всосутся Эх, молодёжь, всему-то их учить надо!

Погоди, ты ещё не знаешь, как его папку звали ахах

Думаю, в будущем он ещё спасибо скажет Темплтону за эти уроки))

Что-то мне подсказывает, что у Артемисии не всё так радужно на самом деле, раз вон даже пришла с Тео договариваться о чём-то.

Оууу, жду, какие отношения сложатся у Азеля с Тео, и чего от него вообще ждать (ничего хорошего небось )!