Династия Маджере

Принципы:
Равенство: основатель может быть любого пола. Титул наследника может перейти к потомку любого пола.
Строгий традиционный: претендовать на титул наследника могут только естественно-рожденные в семье дети, которые могут проследить свое родство с основателем. Усыновленные дети не могут быть наследниками.
Случайность: титул разыгрывается среди всех, могущих на него претендовать. Каждый раз, когда список претендующих меняется, розыгрыш проводится снова.
Выведение: будущий наследник должен быть выношен и рожден предыдущим, независимо от пола последнего. Другими словами, если предыдущий наследник мужчина, то ему придется завести ребенка от инопланетянки. Также допустимо назначить для него возможность забеременеть в гендерных настройках CAS.

Ограничения:
Слушайте меня! ЗАВАЛЕНО
Стоимость ограничения – 1 балл
Ваш основатель – требовательный тип, и его требовательность передается из поколения в поколение. Вы действительно должны постараться, чтобы сделать членов семьи счастливыми.
Каждый день вы должны выполнять не менее одной прихоти основателя / молодого наследника. Прихоть может быть тривиальной, но она все равно должна быть выполнено.

"В худших семейных традициях" (автор Lamare) ЗАВАЛЕНО
Противоречит ограничению "Строгие семейные ценности" и "Легендарный хозяин"
Стоимость - 1 балл
Семейные традиции и тихий домашний очаг - это не про вашу семью. Ваш основатель не из тех, кто ценит детей и уважает старшее поколение, и его дети ответят ему тем же!
основатель должен быть создан с чертами характера "Против детей" и "Непостоянный".
запрещены семейные вечеринки: в честь дней рождения, свадебные вечеринки и похороны. Остальные типы вечеринок не возбраняются
еще до свадьбы (в период помолвки) и затем на протяжении всего брака у основателя и наследников должен быть роман на стороне
наследниками не могут становиться симы с чертой характера "Семьянин" и Стремлением "Семья"
в семье не могут жить старики - симы должны быть выселены в тот же день, когда постарели или ранее (основатель/наследник к моменту старения уже должен передать "бразды правления" другому и выехать)
примечание: если кроме стариков на участке нет других взрослых, то можно оставить кого-то одного до тех пор, пока кто-нибудь из детей не станет молодым
основатель и наследники не могут быть друзьями своим детям и родителям
скандалы, разводы, внебрачные дети не обязательны, но приветствуются

Кара: 1.1 1.2 1.3 2.1 2.2 2.3 3.1 3.2 4.1 4.2 5.1
Соль: 6.1 6.2 6.3 6.4 7.1 7.2 8.1 8.2 8.3 9.1 9.2 9.3 9.4 10.1 10.2 11.1 11.2 12.1 12.2
Ру: 13.1 13.2 14.1 14.2 15.1 15.2 16.1 16.2 17.1 17.2 17.3 18.1 18.2 18.3
Жакаранда: 19.1 19.2 20.1 20.2 21 22.1 22.2 23 23.2 24.1 24.2 25.1 25.2 25.3 26.1 26.2 26.3 27.1 27.2 27.3 28.1 28.2 28.3 29.1

​

 

Фигасе повстречаться... а замуж зачем тащится и распоряжается как у себя дома... Люби кота, люби и ссаночки кота. Вот так!

 

Я старался убедить себя в том, что Джеки - самый обыкновенный ребёнок на свете. Ничего особенного, честное слово.

Тихоня? Ну и что с того? И Ру была тихоней, и это вовсе ни о чём не говорит... Это вовсе не значит, что у неё на уме что-то не то...



Я пытался себя в этом убедить и не убеждал.

Думаю, со стороны было видно, как сильно я её боюсь. "Боюсь, что с ней что-нибудь случится" - так я говорил, но на деле я боялся именно самой Джеки.

Боялся, что даже если она обычный человек, я сделаю что-то неправильно, и она вырастет какой-то не такой. С комплексами. С незакрытыми гештальтами. Эгоистичной. Нервной. Больной.



Когда я делился опасениями с Яной, она пожимала плечами:

- Ну уж криками и своими внезапными сменами настроения ты лучше точно не сделаешь.
- А чем сделаю?

Как будто она могла мне ответить! У нас обоих не было опыта в воспитании детей, и лично у меня не было и идей...

- Попробуем её социализировать? Пусть посмотрит, как ведут себя нормальные дети.



У меня не было знакомых детей. А вот у Яны внезапно были. Они были старше Джеки и, вероятно, тоже не испытывали особенного желания играть с ней.

Тем не менее у нас в доме вдруг появились дети.



И отец. Моего отца Яна тоже всё время зазывала в гости. У них с папой не было новых детей, и я никак не мог взять в толк, зачем он снова появляется в нашем доме.

- Он хороший человек, Оби, - уверяла меня Яна, - дай ему шанс.

Шансов я ему давал предостаточно - отцу не они были нужны, а что-то другое. И Яне, увы, тоже, только тогда я об этом ещё не думал...



Я думал только о том, кто все эти люди, родители и не только. Не русская ли они мафия? Кого, чёрт возьми, мы пустили в свой дом?



Что до Джеки... Она не оценила стараний мачехи и продолжала наслаждаться одиночеством.

Меня это пугало. Я мог понять, когда одиночество не тяготит кого-то. Но не мог понять ребёнка, который изо всех сил избегает других детей.



Они хорошо к ней относились, не обижали, соглашались играть в те игры, в которые хотела играть Джеки. С ней просто невозможно было не соглашаться - мы носились с ней, как с писаной торбой, совершенно избаловали её.

Но тогда Джеки не закатывала истерик. Нет, она только вставала и уходила в комнату, где никого не было.



- Что такое, принцесса? Тебя кто-то обидел?

Приходилось бегать по этажам, чтобы найти её. Когда только Джеки успела вырасти от той, кого мы боялись подпустить к лестнице, до той, кто резво от нас убегает?

Она отрицательно мотала головой.

- Тогда почему ты не играешь с другими детьми?

Джеки только пожимала плечами.



В конце концов я убедил Яну отозвать её друзей. Это не помогало. Это не работало. Вряд ли мы могли что-то с ней сделать тогда.



Они ладили. Яна старалась по крайней мере, а Джеки всё равно не общалась ни с кем кроме нас...



Я беспокоился о том, что будет, когда она немного подрастёт. Как она будет учиться в школе? Как всё вообще принято в нормальных волшебных семьях?

И я встретился с мастером Тромаззом, обрисовал ему ситуацию...

- Тут и говорить не о чем, - ответил он мне. - Она не ведьма.
- Как же нет?.. - растерялся я. - Её мать была...
- Была. Она отказалась от своей силы и не могла её никому передать. Мы ведём учёт всех магов, и твоей племянницы там, увы...
- Ну, пусть не мать, - настаивал я, - а отец? Он-то ведь был чародеем?



Мастер засмеялся:

- Не представляю, что такое Ратх, но уж точно не чародей. Если хочешь совет, - шепнул он вдруг доверительно, - сдай девчонку в спецучреждение и забудь, как страшный сон. Ещё неизвестно, что из неё вырастет...

Я вспылил.

Я не собирался отдавать Джеки. Кем бы она ни оказалась, какие бы противоречивые чувства во мне ни вызывала - она всё-таки была моей семьёй...



Я встречался даже с Царём, пытался разобраться.

- Объясни мне, как так вышло, что твои родители на маги, а ты - да?

Эрика не знала. Эрика пожимала плечами. А у меня совершенно портилось настроение.

- Кем он был? Ваш отец.

Эрика отвечала уклончиво:

- Скажем так, если у Джеки вырастут рога и копыта, это будет вполне себе закономерно...

Она не предлагала мне прямо избавиться от неё, но это сквозило между строк. Я всё ждал, когда же она предложит забрать её к себе, к другим дочерям желтоглазого, но Эрика не предлагала.



А отцу, моему дорогому отцу, так сильно любившему свою семью, так часто посещавшему мой дом, было совершенно плевать.

- Это твои дочь и твоя внучка! - возмущался я.
- Но это не моя проблема, - отвечал он. - Я делал всё, что мог, чтобы только моя дочь не стала встречаться с Ратхом. Я предупреждал.
- И ты нас всех накажешь за то, что когда-то Ру тебя не послушала?
- Вы себя сами наказали. Все трое делали всё мне наперекор, и вот теперь один мёртв, другая похищена, а третий по уши в дерьме и просит моего совета, чтобы подтереться им.



Он всегда таким был и теперь уж, наверное, навсегда таким и останется. Эксцентричным. Упрямым. Эгоистом. Отец всегда был в своей собственной команде, без нас всех, так что меня это даже не удивило. Но расстроило.

А гости Яны спешили меня утешить:

- Он хороший человек, ты же знаешь...
- Нет, не знаю! Он бросил меня, когда мне было восемь!
- А потом остыл и вернулся. Он и теперь остынет и вернётся. И поможет. Просто дай ему время.



Я не был уверен, что у меня есть время.

Да, спустя время отец вернулся, но спустя время я уже был достаточно взрослым, чтобы понять, что я не нужен ему, а он - мне. Я так и не смог простить его. Я так и не смог понять, почему Яна так легко нашла с ним общий язык, почему она приглашает его, и почему он приходит.

Я знал, что у Джеки тоже нет никакого времени, чтобы дать нам всем собраться и остыть. Она точно так же вырастет и озлобится.



Я отчаянно надеялся, что если её жизнь будет нормальной - счастливой - то ничего страшного не случится. И рогов, и копыт нам удастся избежать.



За всей этой беготнёй вокруг Джеки я совершенно забыл, что совсем скоро план мой пойдёт крахом. У нас просто не будет достаточно времени и внимания, чтобы всё его отдать Джеки, потому что у нас с Яной должен был родиться собственный ребёнок.



Это совершенно вылетело из моей головы. Я был в панике.



В моей голове плохо укладывалось, как мы можем вырастить сразу двоих детей, если мы сами только-только выросли.

Ди оказалась капризной и громкой. Она часто поднимала нас по ночам своим плачем.



Я всё боялся, что однажды сорвусь на Джеки из-за недосыпа, но... Как только наше внимание переключилось на Диану, и мы перестали вытаскивать Джеки из её норки, она уползла обратно в комнату. Болтать сама с собой, играть в одиночестве.



А отец вдруг стал заявляться в гости даже без приглашения. В отличие от Джеки с Дианой он сидел охотно, и я до того был ему благодарен за возможность пару часов поспать, что совершенно не придал этому явному фаворитизму никакого значения.

​

 

Оберон - лапочка, такой заботливый и милый Интересный портрет наследницы ты рисуешь устами ее близких. Все очень загадочно...

 

это да

нет, у неё что-то на уме она зло во плоти и не заслуживает свинки

ну так это черно-белая вечеринка они же потом и в клоунов рядились, и в фей

ну вот перепечется, и девчонка станет проблемной

 

- Она вырастет нормальной, Оби, вот увидишь! - Яна повторяла это до того часто, что однажды я и правда поверил в её слова. - Дети бывают тихими, это не значит, что она будет чокнутой или опасной, или отрастит рога.

Яна старалась быть спокойной в отношении Джеки, и в какой-то момент я успокоился тоже. Нет, она не стала с годами более открытой и общительной. Но и рогов у неё тоже не было, и мне хотелось верить, что она всё же обычный ребёнок, не унаследовавший от отца ровным счётом ничего.



Её всегда тянуло в комнату Ру, и в день рождения я вручил ей вместе с подарком ключ.

- Я могу спать теперь здесь? - спросила она. Меня не удивил вопрос: её спальня, хотя и была ещё в приличном состоянии, расчитывалась на девочку помладше.
- Да, - сказал я, - можешь спать тут, пока мы не закончим ремонт.
- Нет, - возразила Джеки, - могу я насовсем перебраться в эту комнату?

Мы не были против.



Я не знал, помнит ли она свою мать, своего отца, не знал, действительно ли Джеки чувствует что-то особенное в этой комнате, или у меня развивается паранойя.

Я смотрел на Ди и гадал, вспомнит ли она когда-нибудь то, что происходит вокруг неё сейчас. Я такого раннего детства не помнил.

- Мы расскажем ей, что она не родная? - спросил я у Яны. Я знал, что она не любит Джеки так же, как родную дочь. Может, дело было в том, что Диана была маленькой, и ей требовалось больше внимания. А может, и не было.
- Наверное, не стоит, - ответила Яна.



Да, мне казалось, что Яна не любит Джеки так же, как Диану, но она всё-таки старалась быть племяннице хотя бы хорошим другом. А я боялся. Боялся, что однажды Джеки узнает правду, что сбежит из дома, вопя: "Вы мне вообще не родители!" Сейчас - нет, но лет через пять-шесть...



А пока она была нормальной. Честной слово, самый обыкновенный ребёнок, без рогов, копыт, клыков. Без чего угодно особенного вообще.



- А я говорила, - улыбалась мне Яна.
- Буду слушать тебя почаще, - обещал я.

Джеки была нормальным ребёнком, и мы могли позволить себе быть нормальной семьёй. Самой обыкновенной.



***

Я давно знала, что Оберон и Яна - не мои родители. Ну так и что с того?..

Про мать узнала сразу, как папа отдал мне ключ от её комнаты и доверительно сообщил, что это комната Ру, его сестры. Какой эффект на меня должны были произвести эти слова, я поняла не сразу. Только позже, копаясь на компьютере, я нашла видео с женщиной, похожей на меня как две капли. С беременной женщиной... Сопоставить даты записей этих видео и моего рождения я сумела.



Не скажу, что меня это сильно расстроило. Честно сказать, мне было совершенно всё равно, как бывало почти всегда и почти со всем.

Я знала точно, что она не умерла, потому что её не оплакивали. И видимо, Оберон не вычеркнул её из своей жизни, раз все вещи были на месте. Я собиралась спросить о ней немного позже, но обошлось без этого...



Как бы вы отреагировали, если бы однажды на улице к вам подошла девушка старше вас в два раза и робко сообщила, что она - ваша сестра? Я вот удивилась. И да, я знаю, что это глупо и опасно, но ещё мне стало любопытно.

- Папка наш не состоялся как отец, - объяснила Эрика. - Настрогать детей - это он запросто, но вот воспитывать - это нет! Это не для него.
- А маму мою ты знала?

Мне было интересно, что с ней. Интересно, какой она была. Было интересно, каким был отец и куда подевался он.

И да, это безрассудно, и я взрослая я так не поступила бы, но когда тогда Эрика предложила мне познакомиться с сёстрами, я сочла это отличной идеей.



- Это ещё кто?

Не все они оказались рады меня видеть.



- Жакаранда, наша сестра, - объясняла Эрика. - Она дочь той художницы, помнишь?
- Помню. А сюда ты её зачем притащила?

Офелия была странной и неприятной, но то место, где они жили, само по себе было необычным, и я думала, что обитатели его тоже обычными быть не могут.

- Не обращай внимания, - посоветовала Эрика. - Упыри всегда днём ворчат.



Мои сёстры были ведьмами, были упырицами, они говорили даже о том, что у меня есть брат-фавн, и всё никак не могла понять, почему же я самый обычный человек. Почему мне ничего не досталось?

- Спасибо скажи, что не досталось, - советовали мне. - Можешь забыть об отце, как о страшном сне, и какие-нибудь копыта тебе о нём не напомнят.
- Он что, был таким плохим человеком?
- Он вообще не был человеком.



***

Это выдумки, что когда ребёнок немного подрастёт, станет легче. Не стало.

Но Диана по крайней мере не пугала меня своей замкнутостью.



Да и потом, когда у тебя жена - ведьма, быт и дети доставляют не так уж много проблем.

Яна выросла в окружении магии, она так мыслила, для всего применяла заклинания. Я вырос в окружении картин Ру, и вообще не знал, что мне теперь делать.



- Мы могли бы вернуться в академию, - предложила мне Яна. - Ты доучишься, а я стану подмастерьем. А потом будем преподавать...
- Ты прям всю жизнь уже распланировала, - смеялся я. Это и правда было смешно.



Но в чём-то она была права - было бы совсем неплохо посвятить себя чему-то. И чем больше я думал об академии и преподавании в ней, тем отчётливее представлял, как изменю систему, как сотру неравенство между обращёнными и рождёнными.



Казалось, жизнь прекрасна: дом полная чаша, крепкая семья, интересная работа, большие планы. Яна всё продолжала устраивать вечеринки по поводу и без. Я даже привык уже видеть в доме отца.



И даже привык к друзьям моей жены, которых сперва принял за русскую мафию. А они оказались обычной итальянской...



Но это только казалось. Мне стоило обратить внимание на некоторые вещи, но...

Началось всё с Джеки. С той Джеки, которая как всегда сидела в комнате одна даже во время вечеринок. Которая не любила людей и шума, которая торчала безвылазно в компьютере Ру...



В какой-то момент Джеки вылетела из этой комнаты с истошным воплем:

- Призрак!



А дом выглядел так же, как и обычно: вещи не летали по комнатам, никто не завывал...

- Детка я знаю, - пыталась объяснить Яна, - что ты особенная и очень восприимчивая. Может, тебе лучше вернуться в детскую?..
- Я не особенная и не... - Лицо Джеки вдруг озарилось улыбкой: - Да, я особенная.



И быть может, особенная Джеки стала бы видеть на одного призрака больше, потому что я получил серьёзный разряд энергии, сдавая итоговый экзамен.



Зализывая свои раны, я как-то совсем упустил из виду, что Яна собиралась круто изменить свою жизнь.



А Джеки собиралась изменить жизнь всего города.

​

 

Она немного социопат.

Мне кажется, она только на мвтт похожа. Вообще мне не нравится(((

Ну типа она переживала, что у остальных детей Ратха есть особенности, а она обычная. А тут выясняется, что она видит призраков

Но он же гей

Ага, да

 

Иронично: кто-то жизнь кладет на борьбу с растением, а какой-то бздюшке скучно, и она собирается вернуть все как было ) видимо, используя при этом информацию с компьютера первых.

 

Здорово, правда? чет тут столько всего насовпадало, что мне и драму никакую выдумывать не придётся

Впрочем, ничего нового

 

rat_tequila, спасибо, что высказалась

Ну она её как бы не бросала. Алекс украл Ру, и плевать он хотел, что у неё там дочь, брат, сват

Ахах ну даже не знаю, полная или не полная, но как по мне это единственная некрасивая дочь Алекса

Да ну не да ну что ты. Яна просто чудо и прелесть, она ничего не учудит

 

Ну первые поколения обычно самые лёгкие и ненапряжные, потому что там ещё сюжета нет, и особых душевных скитаний тоже

Я его отдала в другую династию, так что когда-нибудь он, вероятно, ещё появится на форуме

Спасибо)) Рада, что тебе понравилось))

 

Чем старше становился Оберон, тем меньше он понимал своего отца. Отца, недополучившего любви и недодавшего её. Отца, заявляющего, что он жаждал людского обожания, что это было то единственное, чего он искал.

Оберон не искал. Оберон знал теперь, что если бы только отец не был слеп, он бы увидел, что больше любви, чем ребёнок, не может дать никто. У отца было трое детей, он мог бы стать божеством для них, мог бы заполнить дыру в сердце, не покидая дома, но его страшным пороком была жадность. Жадность до любви. Она поглощала душу Соля, не позволяя ранам закрываться.



Сердце Оберона ранила маленькая Джеки, бесконечно далёкая и непостижимая. С годами она приспосабливалась к миру лучше, как будто открывалась ему. Джеки общалась со сверстниками, Джеки не уворачивалась от отеческих объятий, но Оберон видел и чувствовал, что она прячет намного больше себя. чем показывает. Он знал: дети не должны справляться со своими трудностями в одиночку, но не знал, как помочь ей.

Сердце Джеки ранили буквально. Когда так остро чувствуешь грань между мирами, это не может не ранить. Это бывало как ледяной ветер, дующий прямо в лицо, проходящий сквозь тело, оставляющий в нём крупицы чего-то острого и холодного, из-за чего мышцы долго потом ныли. Это бывало, как безмерно тяжёлое одеяло, которое накрывает с головой и не позволяет подняться, как осознание, возникшее внезапно, будто само по себе. А бывало проще - как будто мягкая, но оттого ничуть не менее холодная рука ложится на плечо и ласковый голос шепчет:

- Какой красивой и сильной ты выросла, девочка моя! Я так тобой горжусь.

Это был голос, который она не раз слышала на записях, голос матери.

В этом доме Ру вспоминали как бы мимоходом, старались отсечь её от себя, как всё плохое. И от того, что нельзя было говорить о ней, об отце и о призраках, делалось совсем одиноко.



Её сёстры не были такими приветливыми, как Оберон и Яна, зато у них не было табуированных тем, и потому дядюшке и тётушке, наверное, не стоило удивляться, что Джеки предпочитала компанию девушек.

- У меня живых родственников три вагона и тележка, - насмешливо фыркнула Офелия, когда Джеки поделилась переживаниями, - ещё мне мёртвых не хватало!

В её словах как будто сквозило недовольство тем, что сама Джеки - живая родственница - тоже возникла из ниоткуда и теперь пристаёт.

- Ну а если не у тебя? Может быть, кто-то другой видит призраков?
- Может, кто-то и видит, но я таких не знаю. И вот тебе совет - не болтай об этом слишком, а то мало ли...

Джеки много раз спрашивала и у самой Офелии, и у Эрики, и у Оберона, который был преподавателем в академии и должен был знать много, что такого могло случиться из-за болтовни, но все лишь уклончиво пожимали плечами.



- Вы не воспринимаете меня всерьёз. - Ру была права: её дочь была достаточно сильной, чтобы не молчать. Джеки говорила о том, что её беспокоит. - Вы хотите, чтобы я открывалась, но когда я пытаюсь говорить, велите мне молчать. Вы даже не можете внятно объяснить, почему.
- Милая...

Джеки говорила о том, что её беспокоит, но увы, это не давало ровным счётом никаких результатов. Её называли милой, уверяли, что она непременно всё поймёт, когда вырастет, и трепали по волосам.

- Мне не надо потом, - сказала Джеки, - мне сейчас надо.



***

Тех, кто забирается повыше, чтобы дальше видеть, можно называть трусами, а можно - осмотрительными. Если заберёшься достаточно высоко, тебя уже не тронут хищники и не высмотрят люди, если подружишься с ветром, он запутает в твоих волосах облака, а если нет - сдует тебя вниз. Об этом знают ведьмы, летающие на мётлах. А если сумеешь забраться ещё выше, туда, откуда невооружённым глазом видно звездопады и откуда не видно уже людей на земле, там уже можно найти Далёкий остров - место для тех, кто не боится упасть с метлы и свернуть себе шею, разщипить своё тело и собрать его снова в другом месте или на худой конец шагнуть в портал.



В детских книжках пишут, будто бы Чёрных Островов много, будто бы там отдельная цивилизация и бесчисленное множество рас, будто бы там водятся феи, фавны и кентавры, люди-цветы и тролли, гномы и банши. И всё это враньё, сказка. На Далёком острове нет никого, кроме колдунов, и ничего, кроме книг, которые они ревностно оберегают.



- Моя мать не рассказывала мне сказок о Чёрных Островах, - сказал Яне как-то раз Соль. - Строго говоря, она мне вообще никаких сказок не рассказывала...

Говоря о матери, Соль всегда невесело усмехался, как будто было что-то уж очень забавное в этой женщине. Сам он никогда не говорил, что его так веселит, а Яне не спрашивала, полагая, что это не её дело.

- Там говорится, что вампиры - это верховные чародеи, а вампиризм - практика запрещённая во многих сообществах, - объясняла она Солю. Соль слушал внимательно. - Что вы с помощью заклинаний забираете себе частичку души жертвы...
- Это не заклинание и не душа, - усмехнулся Соль. - Это всего лишь кровь.
- Это магия на крови, - настаивала Яна.

У Яны не было других знакомых вампиров - один только Соль. Второго отца Оберона, который вроде бы тоже был вампиром, Яна никогда не видела, и потому больше спросить ей было некого.

Яна боялась смерти, боялась состариться, потерять цветущий вид и энергию, она боялась, что однажды не сможет заботиться о себе сама. Но заниматься запрещёнными практиками, отнимать чужие жизни хотя бы по чуть-чуть ей тоже было страшно. Яна чувствовала себя в западне, в которую сама себя загнала, и Соль прекрасно это видел.

- Я обычно пью донорскую кровь, - заверил он Яну, - из пакета. Вряд ли там ещё и чья-то душа.



Она никак не могла взять в толк, почему же Оберон так сильно не любит отца, и как так вышло, что Соль бросил сына. Он вовсе не был тем злым и надменным эгоистом, образ которого рисовал Оберон. Нет, Соль был довольно мил и любезен, охотно отвечал на вопросы невестки и не кичился большими ролями. Он всегда казался Яне добрым другом и теперь, мягко улыбнувшись, он спросил:

- Передумала?
- Я не передумаю, Соль.

Он понимал её страхи в отличие от Оберона, хотя сам в расцвете своём руководствовался совершенно иными вещами.

Улица была необычайно пустынна в тот вторник - все порядочные люди давно разбрелись по своим работам - и никто не видел, как соль прокусил кожу на собственном запястье и протянул Яне. Она отшатнулась. Выступившая кровь была густой как смола, тёмно-бордовой, почти чёрной.

- По-другому никак, - пожал плечами Соль. Ему и самому было страшно надавить на девчонку слишком сильно - в конце концов она имела право остаться обычной ведьмой. - Как ты собираешься питаться, став вампиром, если сейчас не можешь выпить мою кровь?



***

Палатка конспирологов, как и в прежние времена, откидывала свой полог аккурат в два часа после полудня, сразу после того, как её владелец, всю ночь прослушивавший храп военных с подкинутых жучков и уснувший только на рассвете, продирал глаза, вливал в себя остатки остывшего вечернего кофе, полировал свой бесценный дуршлаг и водружал его на голову, готовый защищать Стренжервиль. Как и прежде при порывах ветра эта палатка шелестела листовками и плакатами, звенела охранными амулетами, под прилавком тарахтел старый холодильник с газировкой и пивом, а на прилавке качали головами болванчики. Очереди у этой палатки не было, как не бывало её никогда, а потому девчонка, оказавшаяся прямо перед ней в тот день, могла быть уверена в том, что её заметят.

- Здрасьте, дяденька! - воскликнула она, и дяденька приветливо улыбнулся:
- Чего тебе?

С плаката за его спиной на Джеки смотрела её собственная мать, а подпись под ней вопрошала: "Спасительница?", среди брошюрок виднелась даже уже потрёпанная "Полная биография Ру Маджере" в мягкой обложке. Рассматривая её, Джеки фыркнула.

- Я слышала, у вас можно достать пропуск в лабораторию...
- А ты больше слушай кого попало, - усмехнулся конспиролог, задумчиво счищая кетчуп с изрядно потасканной футболки. - Нет у меня пропусков. Да и нечего детям в каньоне шастать.

Джеки подумалось, что она всё равно продолжит "шастать" и в каньоне, и вообще везде, где ей вздумается, как это делала мать, и быть может, однажды Культ Свидетелей Цветения переименуют в "Культ Свидетелей Маленькой Шастающей Блондинки". Она только спросила напоследок:

- А что стало с Ру, вы знаете?
- Двадцать симолеонов, и биография твоя!

Вообще-то, за потрёпанную книгу, написанную фанатиками, двадцатка - это очень высокая цена, да и потом, у Джеки не было двадцатки.



Ей нравилось пробраться куда-нибудь, куда детям ходить не положено, забиться в уголок и слушать взрослые разговоры. Они не говорили ни о Матери, ни о матери, а в основном о том, как последний матч сыграли "Железные пауки", и о ценах на бензин. Но Джеки это забавляло.



Как-то раз, подгадав момент, выбрав день, когда "Пауки" сражались за выход в полуфинал, она даже пробралась в лабораторию. Но в архивах было пусто, в кабинетах - пыльно, а туалет и вовсе не работал. Что до растений, то вблизи они оказались самыми обычными цветами и, несмотря на заверения очевидцев, даже не светились в темноте.



В доме Маджере к бейсболу во все времена относились прохладно, и едва ли кто-то вообще подозревал о каких-то там полуфиналах. Телевизор в гостиной был выключен, а если Диана что-то и смотрела, то это, конечно, были мультики. Оберон проверял контрольные, на кухне стучала ножом Яна. В их доме царили идиллия и уют. Картину портило только бледное лицо тётки, несколько осунувшейся, с запавшими глазами, но Джеки не успела ни как следует рассмотреть её, ни спросить, в чём дело.

- Уже вернулась, детка? - Яна не оторвалась от разделочной доски даже для того, чтобы убедиться, что говорить с племянницей. - Всё хорошо? К тебе там пришли...
- Кто пришёл?

Друзей у Джеки не было, а любая из сестёр наверняка написала бы вместо того, чтобы приходить лично. Впрочем, желания писать Джеки у них обычно тоже не возникало.

Яна только пожала плечами:

- Говорят, они твоя родня...
- Долбанный желтоглазый, - выругался Оберон, - настрогал себе детей на целый город и свалил...



Людей, которые ждали её на кухне, Джеки раньше не видела. Мужчина и женщина, чей возраст едва ли был определим, оба с грубыми чертами лица, которых у самой Джеки не было. Они улыбнулись ей: женщина - широко и приветливо, мужчина - сдержано и как будто неохотно.

- Я Солаль, - представился он, - а это Дафна. Мы твоя семья, Жакаранда, и у нас есть одно семейное дело...

Джеки ни на секунду не усомнилась в том, что они и правда её семья: те черты лица, которых не было у неё самой - его злые глаза и её прямой нос - были у мужчины на портрете в мастерской матери. Брат и сестра. Ещё одни.

Она села между ними, заранее довольная, что есть какое-то дело, в которое её хотят посвятить, и приготовилась слушать.

- Ты, конечно, знаешь о том, что этот мир населяют не только люди? - начала Дафна осторожно.
- Дело в том, что мир не-людей давно нуждается в крепкой руке и пересмотре иерархии.
- Солаль, не пугай её!
- А я и не пугаю! Все должны быть равны и жить в мире, а сейчас там бардак!



Если бы кто-то сказал Джеки, что её дядюшка, уважаемый человек, доцент и преподаватель, в тот самый момент, запершись в ванной, припадал ухом к стене и подслушивал их разговор, Джеки бы только засмеялась. Вряд ли бы она поверила тому, кто вздумал бы болтать подобное.

Однако порой вещи, в которые тяжело поверить, оказываются правдой...



- Но ведь я не волшебница, - робко вставила Джеки, когда Дафна и Солаль ненадолго перестали спорить. - Оберон спрашивал в академии, и они сказали...
- На Дальнем острове один только сброд, - презрительно фыркнул Солаль.
- Он не то хотел сказать...
- Нет, я хотел сказать именно то, что сказал!

Хотя большую часть времени эти двое ругались, Джеки нравилось проводить с ними время. Грубоватый Солаль подкупал своей прямолинейностью, от того, как резко он пресекал попытки сгладить углы, Джеки то и дело хотелось рассмеяться.

- Ты не волшебница в привычном понимании этого слова, - попыталась объяснить Дафна.
- Да, - тут же перебил её Солаль. - Видишь ли, наш отец - полубог, и тебе передались кое-какие способности, да уж куда придуркам с Дальнего острова это увидеть!



***


В Академии уверяли, что Диана Маджере - вундеркинд, и пророчили ей большое будущее. В свои четыре года Диана умела читать руны и заклинания и безо всяких проблем совершала маленькие чудеса. Родители были бесконечно горды ею.



Джеки старалась ей не завидовать.

- Ты на четверть богиня, - напоминала она себе, не в состоянии даже смотреть на волшебные письмена. - Ди такая же, как многие, а у меня очень редкий дар.

Но те слова, что успокаивали саму девочку, очень тревожили Оберона. Даже в Академии никто не говорил ни о богах, ни о полубогах, и общение с пиром мёртвых там не считалось вещью нормальной и приемлемой. Что уж говорить о неволшебном сообществе!

- Милая, не стоит всем рассказывать о том, кто твой отец, - просил он Жакаранду. И она обещала не рассказывать. По крайней мере не всем.



Но раз за разом фигуры отца и брата всплывали в разговорах с ней.

- Они объединят сообщество, все будут равны. А я помогу!

С Яной говорить было проще - она не просила прикрыть рот. Яна понимала, что для Джеки важно найти себя в чём-то, и она старалась поддерживать, но порой... Порой слова девчонки пугали.

- Вы социализм собираетесь построить? - не понимала она. Джеки, которая тоже толком не понимала, пожимала плечами. - И ты хочешь общаться с мёртвыми?
- Я хочу быть заметной. Хочу, чтобы у меня тоже было большое будущее.



***


Не было нужды объяснять Оберону, почему Джеки ведёт себя так, как ведёт, и общается с теми, с кем общается. Он понимал это. Он понимал, что маленькая Джеки охотно потянется к тому, кто полностью одобрит её странное увлечение призраками.

Если не лениться копаться в архивах, в них можно найти многое, и можно узнать наверняка, что Солаль не лгал насчёт того, что островов много, о том, что на них специфическая иерархия, которая соблюдается лишь тогда, когда этого кто-то хочет. И откровенно говоря, Оберон был согласен с тем, что было бы неплохо всю эту систему пересмотреть. Вот только ему не нравились две вещи:

Во-первых, что Джеки была готова бежать за Солалем хоть на край света, хоть днём, хоть ночью.

А во-вторых, Оберона тревожило то, что он подслушал, прячась в ванной: "Вурдалаки в последнее время совсем распоясались. Надо что-то сделать", -
так сказал Солаль.



А спустя несколько дней Яна призналась, что Соль обратил её.



- Ты ведь не злишься? - спросила она у Оберона голосом, в котором не было и капли уверенности.

Он не сразу нашёлся, что ответить. В голове роились вопросы: как так? Зачем? Как она собирается теперь жить? Где им брать столько крови?
Но злости не было, нет. В конце концов, Оберон был уверен в своём выборе и любил эту женщину, будь она хоть вампиром, хоть ведьмой, хоть горгульей.



***


- Ты не богиня, ты обычная чудила!

Временами уверенность в том, что все взрослые - дураки, играла с Джеки дурную шутку. Быть может, ей стоило слушать Оберона и не рассказывать об отце всем подряд. Такими непроверяемыми вещами вообще нельзя хвастать.

- Ну давай, сотвори что-нибудь, богиня!



- Оставьте её, - требовал Солаль и старшеклассницы, благоговея перед внушительной фигурой, расходились.

Джеки знала, что когда его не будет рядом, когда она будет в школе, они снова пристанут к ней. Было странно, но ей это даже нравилось. Нравились те трудности с которыми она сталкивалась из-за своей необычности, "избранности".

Солаль рассказывал ей об островах, о тех, кто там живёт, и тех, кого он надеется привлечь на свою сторону. Джеки не понимала ничего.

- Видишь? - спрашивал он иногда, показывая на небо. - Это Скорбные Пустоши - острова, из которых Мольнары выкачали всю магию. Там обитают преступники, не вздумай соваться.

Девчонка покорно смотрела туда, куда указывал мужчина, и ничего не видела. Она не знала, кто такие Мольнары, не понимала, как магию можно выкачать, и не имела возможности попасть хоть на какой-нибудь остров, потому что магией в привычном понимании этого слова Джеки не обладала.



Со всеми этими проблемами Солаль обещал разобраться.

- Но не прямо сейчас. Подожди ещё немного.

Джеки не любила ждать. То, что хотел делать Солаль, казалось ей важным и хорошим, заняться этим нужно было поскорее. Ей не терпелось узнать побольше о своих способностях, о городе, в котором она жила, о родителях и даже о Пустошах - о всём-всём, что только было вокруг и о чём с ней почему-то не хотели разговаривать.



По ту сторону жизни существовал свой собственный мир. Мир, до краёв наполненный магией. Черпая оттуда энергию, чародеи часто открывали порталы и не умели их закрыть - через эти порталы души путешествовали в мир живых и обратно. Неосторожных чародеев в мире было мало, открытых порталов - того меньше, призраки старались не тревожить чародеев, чтобы они не озаботились истончившимися гранями своего дома.

Порталом в доме Маджере отваживались пользоваться немногие, а самые отчаянные жаловались друг другу:

- Там поселился страж миров. Не строгий, ходить можно...
- Она потребовала помочь ей с сочинением по истории!
- Голова от этой девчонки разболелась!

Если бы Жакаранда Маджере знала о том, какие разговоры о ней ходят по ту сторону жизни, она непременно раскраснелась бы от удовольствия. Но она об этом пока не знала.



***

- Тебе не кажется, что вокруг стало слишком много этого Солаля? - таким вопросом Оберон однажды поставил Яну в тупик. Она вовсе так не думала, ей вообще было, о чём подумать кроме сводного брата племянницы мужа, о чём она и сообщила Оберону. - Мне не нравится, как он влияет на Джеки.
- Как влияет?
- Она думает, что она полубогиня!
- Четвертьбогиня, - поправила его Яна.

Ей нравилось, как изменилась Джеки, ей нравилось, как менялась она сама. Ей не нравилось, что Оберон опять паниковал из-за пустяков.



- Она ведь растёт именно такой, как ты и хотел, - напомнила она Оберону. - У неё наконец появились друзья.
- Взрослые!
- Дети тоже...



- А что насчёт приведений? - упорствовал Оберон. - Ты ведь видишь, что двери хлопают, а чашки летают сами по себе!

Как будто в подтверждение его слов ручка двери мягко повернулась, и дверь с тихим скрипом отворилась, впуская в комнату горячий уличный воздух, напоённый сладким запахом. Оберон долго смотрел на дверь и не мог вспомнить, была ли она тут раньше, и росло ли раньше перед его домом это цветущее дерево.

- Когда Ди с помощью магии поднимает вещи, тебя это не тревожит, - напомнила Яна. - Дай Джеки проявить себя и свои таланты.
- Да дело не в Джеки! Мир меняется, всё вокруг нас начало меняться. Там на улице опять эти странные...
- Нет там "этих" странных.



- Конспирологи тоже говорят, что что-то происходит...
- Конспирологам больше говорить не о чем. Успокойся, Оберон, не накручивай себя.



Он никак не мог взять в толк, почему же Яна в упор не хочет замечать очевидных вещей. Ведь если Солаль собирался менять мир, то эти изменения затронули бы вампиров в первую очередь. Да и потом...

- Нашей дочери расти в этом мире. Неужели тебе всё равно?

​

 

rat_tequila, привет) спасибо, что заглянула))

ну да

Ну Оберон вообще-то родился вампиром - с чего бы ему психовать из-за обращений?

У меня по сюжету вампиры тоже могут колдовать, так что она не сильно потеряла

ну совсем скоро они перестанут быть сектой

 

Диана росла вредной. Капризной. Избалованной. Оберон мог в кровь стереть свой язык, повторяя, что относится к ним с Джеки одинаково, и всё же сама Джеки думала: "Единственная дочь, поэтому они ей всё и позволяют".

Диана рисовала на полу и обоях, вырывала страницы из книг и цветы из чужих садов, таскала соседского кота за хвост и однажды покусала мисс Мэйв, свою учительницу. Бедняжке наложили двенадцать швов!



Родители её одноклассников пренебрежительно заявляли, что у Дианы проблемы с эмпатией, а Джеки угрюмо добавляла про себя, что, видимо, с интеллектом тоже, раз уж сестрица не может вообразить себе возможные последствия.

Что до Джеки - то никаких последствий для неё все эти истории не имели: это не она убирала учинённый беспорядок, не она заново засаживала клумбы цветами, водила кота к ветеринару, а мисс Мэйв - к врачу. Оберон и Яна попросту откупались, "компенсировали ущерб"... деньгами Ру. Семейный бюджет стремительно пустел.



Джеки ужасно раздражало, когда Ди заходила в её комнату без разрешения, брала игрушки и одежду, переставляла книги на полках, оставляла на зеркале отпечатки пальцев. И не дай бог Джеки выйти из себя и прикрикнуть на сестру...



- Джеки, ты же старше, - увещевал Оберон, - ты должна понимать...
- Я не говорю, что не понимаю, - бурчала в ответ Джеки, - я говорю, что мне это не нравится.

Казалось, что не понимает никто и ничто. Ди не понимала, что существует личное пространство, личные вещи, нормы поведения. Оберон и Яна не понимали и даже не хотели понимать, что для неё, Джеки, важно иметь личное пространство и знать, что к личным вещам никто не притронется. О, она понимала, что Ди переставила книги вовсе не со зла и не из вредности, а потому что не знала, что они стоят по порядку. И фантики от конфет она забыла не из вредности, а потому что свинья.



Но это было чертовски несправедливо, что ей, Джеки, приходилось мириться с неудобствами, убирать свою комнату после визитов сестры, а потом ещё и быть наказанной, потому что:

- Нельзя так говорить, Джеки! Ты должна быть старше и мудрее!

Дядя никогда не бил её, не повышал голоса, не забирал гаджеты и игрушки. В наказание он целый мучительный час заставлял Джеки думать о своём поведении. Она успевала подумать о многом...



Когда из окна спальни, из своего заточения Джеки видела Солаля, он обычно отчитывал Диану:

- Хватит за мной таскаться! Меня не интересует компания маленьких девочек!

Ди продолжала таскаться. Ди непременно было нужно иметь всё то, что есть у Джеки, и если у неё был старший друг, то такой же нужен был и Диане.

- Компания Джеки тебя интересует, - канючила она.
- Джеки моя семья.
- Она и моя семья. Значит, и мы с тобой - семья.

Солаль не был терпеливым и скромным. Солаль был единственным ребёнком, баловнем судьбы, всеобщим любимчиком. Он никогда и не собирался потакать капризам Дианы.

- Нет, не значит! - отрезал он. В такие моменты Джеки восхищалась им особенно сильно.



***

Оберон удивился, когда Соль изъявил желание встретиться с ними. Пригласи он только Яну, удивился бы меньше... Оберон, впрочем, полагал, что хотел встретиться Соль только с Яной, а его пригласили только для приличия и отвода глаз.

Соль выглядел взволнованным и говорил вполголоса:

- Вы ведь знаете этого Солаля, так? Что он задумал?

Со всех сторон в сторону Соля тянулись телефоны желающих заснять знаменитость. Его злобные взгляды по крайней мере отпугивали желающих взять автограф.

- У нас ходят слухи, что он собирается всех вампиров на учёт поставить...

Оберон и Яна переглянулись и ничего не ответили: с ними Солаль планами не делился.

- Но вампирское сообщество огромно, - начала было Яна, - а он один...



- У вампирского сообщества пропадают лидеры, - оборвал её Соль. - Штрауда уже с месяц не видно, зато объявился какой-то барон...
- Солаль просто юнец, - ответила Яна. - У него даже отцовской харизмы есть, одно только хамство. Объявится твой Штрауд, не переживай.



***

Человек, которому Джеки представил Солаль, был хмурым и некрасивым: с бугристыми красными отметинами по всему телу, как будто только что выпрыгнувшая из кипятка лягушка. Взглянув на Джеки, он только хмыкнул:

- Я обычно учу ведьм постарше.
- А она не ведьма, - заявил Солаль.
- И на кой чёрт тебе понадобилась одна малолетняя не-ведьма-некромантка? Времена, вроде, не сказать, чтобы тяжёлые...

Джеки не нравилось стоять перед ними молча, как экспонат на выставке, слушать, что они думают, и она сказала тоже:

- Солаль говорит, я на четверть богиня! А ещё моя мама раньше была ведьмой. И моя тётка раньше была ведьмой, а теперь она вампир, а моя дядя раньше был вампиром, а теперь он колдун...



Джеки тараторила быстро и воодушевлённо, но не успела дойти до третьего колена, потому что зелёный человек прикрикнул на неё:

- Тихо! Разговариваю здесь я, а ты только делаешь то, что я тебе говорю!

Не привыкшая к такому обращению девчонка мигом сникла, а Солаль сказал ей:

- Это Достоевский, ректор лучшей академии Островов и самый талантливый некромант, что я знаю. Он научит тебя пользоваться твоим даром.
- И лучше бы тебе отрастить броню, - добавил некромант, - я со студентками не нянчусь.



Зелёный человек был одновременно похож и непохож на Солаля: он был прямолинейным, грубым и сильным, вот только брат никогда не направлял свою грубость против Джеки... Ей не нравились его уроки, не нравилась его требовательность и злые глаза, заклинания, от которых язык завязывался узлом, и пассы, сводившие судорогой даже пальцы самого Достоевского. Но ей нравилось чувствовать себя особенной, воображать, что однажды она своей силой сотворит нечто великое. Армию мертвецов, город призраков...

Джеки много практиковалась сама, в своей комнате, пытаясь связаться с конкретными душами и призвать их к себе. Чаще всего это была мама.



- Покажи мне, как это делается, - просила Диана. - Я всё равно скоро начну колдовать по-настоящему...

Памятуя о своём наказании, Джеки не хотела говорить Диане, что вызывать призраков и тем более воскрешать мёртвых она не будет никогда. И всё же сказала.

- Ты просто боишься, - заявила Ди, - что я буду талантливее, чем ты.



***

Однажды вечером в их дверь постучали, на пороге стоял молодой человек в дорожной мантии, опирающийся на древко метлы и сверяющийся с документами на планшетке.

- Яна Маджере? - уточнил он. - Добрый вечер. Довожу до вашего сведения, что конклав занимается регистрацией и учётом всех вампиров. Заполните анкету.

Яна недоверчиво косилась на планшетку и на тьму за спиной мальчишки. Выходит, Соль не врал... А мальчишка один - можно напасть и высосать этого переписчика...

Но Яна не напала, а только уточнила:

- А если я не хочу регистрироваться?
- Я доложу о вашем отказе конклаву.

Она не знала наверняка, что за конклав такой, откуда он взялся и давно ли. Слышала, что что-то такое было, но очень давно - не при Яне и даже не при её матери. Официально ли это? Чёрт знает... Но Соль сказал, что Штрауд пропал, а значит это как минимум очень серьёзно... Она бегло ознакомилась с вопросами (кем обращена, когда, по доброй ли воле) и, не найдя в них ничего особенно лично или тайного, покорно заполнила опросник. Перестраховалась. Лучше так, чем пропасть следом за Штраудом...



Мальчишка поблагодарил её, сообщил, что конклав решил запретить вампирам нападать на людей, и любезно выдал Яне несколько пакетов крови.

- Здорово ведь, правда? - радовалась Джеки. - Ты ведь раньше была веганом, да, не хотела никому вредить? Вот и теперь не будешь! И тебе не нужно беспокоиться о том, где достать кровь! Солаль сказал...

У Яны одно только имя Солаля начало вызывать нервный тик. Она знать не хотела, что он там сказал и что придумал.

- Это он возродил конклав? - спросила она у Джеки.
- Он сказал, миру нужен порядок и единая система, как было раньше...



Яна не знала, как было раньше, и Джеки этого тоже не знала и знать не могла. Сколько Яна себя помнила, никакой власти, никакой системы управления на Островах не имелось, каждый в волшебном сообществе жил так, как считал нужным, на каждом Острове действовали свои правила и неписанные законы: где-то было безопасно даже людям, куда-то не стоило ходить и некоторым магам.

Яна не знала, чью кровь она выпила, но была уверена в том, что не человеческую: у неё был химический привкус, от неё подкатывала тошнота и кружилась голова.



- Не пей это больше, - уверенно заявил Оберон и протянул ей запястье.
- Тот парень сказал...
- А мне плевать, что он сказал! Как они узнают, что ты пьёшь человеческую кровь? Никак, Яна!

Она сомневалась и колебалась. Оберон был прав - едва ли кто-то узнал бы, укуси она собственного мужа, но Соль тоже оказался прав, а правее всех оказывалась маленькая Джеки, которая восторженно заявляла, что Солаль приведёт их мир в порядок.

- Да забудь ты о нём, - велел Оберон. - Кто такой этот Солаль? Зарвавшийся юнец! Он не объявлял о возвращении советов, о приходе к власти, потому что он к ней не пришёл. Думаешь, все просто головами покивают, и согласятся жить, как он скажет?



***

Оберон старался не зацикливаться на новом друге Джеки, на том, что он говорит и делает. "Всё скоро вернётся на круги своя", - думал Оберон и продолжал жить как раньше.



Яна чувствовала себя подопытной крысой. От той крови, что ей присылали, мутило. Порой Яне казалось, что она слышит голоса и видит то, чего не должна видеть.



- Это кровь переродков, - призналась Дафна. Её даже не пришлось толком расспрашивать. - Переродков, преступников и тех, кто отказался подчиняться решениям конклава. Но это временная мера...
- Ей плохо, - сказал Оберон.
- Я знаю, это тяжело - видеть, как твои близкие страдают, но чародеи и учёные найдут решение получше. Пока придётся потерпеть.

Она была совсем не такой, как Солаль, Дафна была мягкой и эмпатичной, и Оберону даже казалось, что она вполне может встать на сторону Яны и всех страдающих вампиров.

- Мы ведь тоже ваша семья, - сказал он осторожно.
- Солаль не сделает исключений, - ответила Дафна всё так же тихо и спокойно. - Нельзя добиться никакого порядка и равенства, если ставить родственные узы выше целого сообщества.



***

- Я ведь тоже ваша семья, - канючила Диана в компании Солаля, - я тоже хочу призывать мёртвых и брать частные уроки.
- Хоти, - безразлично пожал плечами Солаль.

Чужие желания имели для него значение только, если совпадали с собственными планами Солаля. Он не спрашивал Джеки, хочет ли она брать уроки у Достоевского, равно как не спрашивал и самого Достоевского. Намного проще и честнее взывать к общей цели и чувству долга, нежели оперировать желаниями.

- Если будешь прилежно учиться, - сказал он Диане в утешение, - сможешь стать Жабой. Может, тогда он и тебя чему-то научит.



- Сможешь стать жабой, - передразнивала Солаля Диана в своей комнате. - Вот, блин, верх мечтаний! Она будет управлять армией скелетов, а я буду жабой?!



- Что за крики, Диана?!

Оберон прежде никогда не повышал голоса на дочерей, но теперь он был совершенно выведен из себя ситуацией, в которой все они оказались.

- Этот желтоглазый сказал, что я могу быть только жабой! Да хрен там! У меня тоже будет армия скелетов!
- Следи за выражениями! - велел ей Оберон. - Никакой тебе армии и никакого десерта. Сядь и подумай о своём поведении.

​

 

Del, привет))

Спасибо Решила попробовать сделать что-нибудь поинтереснее

Не, ну не прям крутое, на многое не рассчитывай ахаха Я только наметила пару-тройку сюжетных поворотов

Не-а. Нет. Этот гадкий утёнок превратился в гадкую утку Я долго подбирала ей макияж и образ, чтобы немного сгладить отталкивающую внешку. Но с таким налётом ретро она мне даже нравится

Ты явно льстишь моему примитивному сюжету. Джеки видит призраков, потому что в поколении выпала черта дома "жуткий". Надо ж было обыграть

Ну это больше про первородных вампиров, вроде Штрауда и, может быть, Ваторе. Обращённые или рождённые вампиры никакой магией крови не занимаются, по крайней мере осознанно, поэтому Соль и сопротивляется.

В принципе да, Соль умный и влиятельный, он разносторонне развит, и посторонним людям это видно. А собственным детям, которые в первую очередь ждали от отца заботы и внимания, плевать на его личность В принципе, это нормально для детей.

Любые сеструхи в детстве

Да, вот тот зубастый

В смысле?

У него есть толпа родственников, у некоторых из которых есть способности, у него есть барон, который пусть и не самого высокого титула, зато полностью выкупил несколько островов и может устанавливать там свои порядки. В общем, системе быть, да

 

Ди такая смешная свинюшка! Джеки ей ща хочет вилкой в глаз ткнуть, да?

Не перестаю поражаться твоему воображению и тому, куда оно заводит эту семейку и окружающий ее мирок. Тут всегда интересно

 

ахах так-то Джеки добрая

Спасибо