Династия Маджере

Принципы:
Равенство: основатель может быть любого пола. Титул наследника может перейти к потомку любого пола.
Строгий традиционный: претендовать на титул наследника могут только естественно-рожденные в семье дети, которые могут проследить свое родство с основателем. Усыновленные дети не могут быть наследниками.
Случайность: титул разыгрывается среди всех, могущих на него претендовать. Каждый раз, когда список претендующих меняется, розыгрыш проводится снова.
Выведение: будущий наследник должен быть выношен и рожден предыдущим, независимо от пола последнего. Другими словами, если предыдущий наследник мужчина, то ему придется завести ребенка от инопланетянки. Также допустимо назначить для него возможность забеременеть в гендерных настройках CAS.

Ограничения:
Слушайте меня! ЗАВАЛЕНО
Стоимость ограничения – 1 балл
Ваш основатель – требовательный тип, и его требовательность передается из поколения в поколение. Вы действительно должны постараться, чтобы сделать членов семьи счастливыми.
Каждый день вы должны выполнять не менее одной прихоти основателя / молодого наследника. Прихоть может быть тривиальной, но она все равно должна быть выполнено.

"В худших семейных традициях" (автор Lamare) ЗАВАЛЕНО
Противоречит ограничению "Строгие семейные ценности" и "Легендарный хозяин"
Стоимость - 1 балл
Семейные традиции и тихий домашний очаг - это не про вашу семью. Ваш основатель не из тех, кто ценит детей и уважает старшее поколение, и его дети ответят ему тем же!
основатель должен быть создан с чертами характера "Против детей" и "Непостоянный".
запрещены семейные вечеринки: в честь дней рождения, свадебные вечеринки и похороны. Остальные типы вечеринок не возбраняются
еще до свадьбы (в период помолвки) и затем на протяжении всего брака у основателя и наследников должен быть роман на стороне
наследниками не могут становиться симы с чертой характера "Семьянин" и Стремлением "Семья"
в семье не могут жить старики - симы должны быть выселены в тот же день, когда постарели или ранее (основатель/наследник к моменту старения уже должен передать "бразды правления" другому и выехать)
примечание: если кроме стариков на участке нет других взрослых, то можно оставить кого-то одного до тех пор, пока кто-нибудь из детей не станет молодым
основатель и наследники не могут быть друзьями своим детям и родителям
скандалы, разводы, внебрачные дети не обязательны, но приветствуются

Кара: 1.1 1.2 1.3 2.1 2.2 2.3 3.1 3.2 4.1 4.2 5.1
Соль: 6.1 6.2 6.3 6.4 7.1 7.2 8.1 8.2 8.3 9.1 9.2 9.3 9.4 10.1 10.2 11.1 11.2 12.1 12.2
Ру: 13.1 13.2 14.1 14.2 15.1 15.2 16.1 16.2 17.1 17.2 17.3 18.1 18.2 18.3
Жакаранда: 19.1 19.2 20.1 20.2 21 22.1 22.2 23 23.2 24.1 24.2 25.1 25.2 25.3 26.1 26.2 26.3 27.1 27.2 27.3 28.1 28.2 28.3 29.1

​

 

❤ 134

Здравствуй

ненуаче, в каждом отчёте кто-то должен неловко раздеваться в прошлый раз Достоевский был, теперь очередь Дианки

Ага, банка сильно глушит её сигнал

Я надеюсь, ты не выяснила, что он чью-то тётку в лесу закопал

Во-первых, не на гульки, а на обмазывание мазью а во-вторых, сосаний не будет, у меня для этих двоих только салат из упоротости, кринжа и стекла

Ну, если хорошо попросит

Диана знает по идее, она в качестве платы попросила Инидуса, который в совете, чем-то помочь бате. Она поэтому так настойчиво и приходит и не может слиться... Но сюжет как всегда не засюжетился

Текила <3

Да молодёжь хорошо мейковерится, со старшим поколением всё равно получается не очень

Да в деды он ей годится, че уж у них больше 40 лет разницы

Не надо её осуждать Диана целовалась раз в жизни, вот с ним, че ты от неё хочешь вообще

ахаха да она просто подростком толстой стала, и мне не понравилось, так что я залила в неё растворимую стройность, и вот

 

Ну дело-то не в побочках, а в избыточном заряде, и её предупреждали, просто она дура

Лаэрт в любом случае в такую яму не влезет

Канеш щас как призрачного сыщика призовем, а у него и глаз как у собаки побитой и нюх как у орла

Да
Ты же видишь, что у меня как в худших историях сюжет держится на влажных фантазиях и том, что герои тупят безбожно и пчеле-попаданце, но это попозже

А че а где? Ну-ка неси показывай!
Игра просто видит, что у Каина с Чарли чет как-то не идет, и накидывает запасные варианты

 

Привет)) Мы всегда тебе рады

Ну, мы его и не виним Просто в один день они вместе с Малкольмом против всех, он в вампирские тайны её посвящает и придумывает заклинания для ней одной, а в другой оставляет Диану саму разбираться с проблемами. Она, наверное, не совсем такого ожидала

пфф, конечно же, нет! До самой смерти неловко раздеваться перед Достоевским будем

Совершенно внезапно, идиллия должна рухнуть по другой причине

 

Её не звали. В белый дворец, в чистое прохладное, бесконечно дорогое место Диану не звали. Но ей всегда казалось, что именно такого дома она достойна. Удушливый Стренжервилль, его дома с гнилыми трубами под рассохшимися досками пола вызывали лишь одно желание - убежать. А здесь она бы, пожалуй, осталась. Она бы правила особняком Ландграабов, были бы милой и доброй и вызывала всеобщее восхищение - такой жизнь должна была быть.



- Я и сама точно не знаю, зачем пришла...

Было холодно, как всегда бывает перед рассветом. Окна были распахнуты настежь.

Она пришла, потому что так советовала Аида. Потому что Диана толком не знала, что делать, куда идти. Она всегда получала, чего хотела: завидовала Джеки? Хотела в «Жабу»? Хотела сблизиться с Достоевским? Всё было. Но удовольствия ей это приносило немного. Диана ужасно боялась, что за дом тоже придётся расплатиться чем-то столь дорогим, что радости уже не будет.

- Ну, просто так ты никогда не приходишь, - улыбнулся Малкольм.
- Теперь пришла.
- Может, - предположил Малкольм, - хочешь извиниться за то, что ударила меня?
- Вообще не хочу! И тебе не стоило об этом заговаривать, а надо было сделать вид, что ничего этого не было! Некрасиво с твоей стороны!

Немного подумав, она добавила:

- Извини.



Он засмеялся. Сжал её руку в своей и откинулся назад, на несуществующую спинку: Диане даже показалось, что Малкольм сейчас упадёт, но он не упал.

- Ну вот, снова кричишь, а то прямо сама не своя была. Уже и испугаться за тебя успел.
- Я не часто кричу, - надулась Диана.

Малкольм не стал с нею спорить.

- Ты... Предлагал мне познакомиться с твоим братом, помнишь?

Ей не было дела до брата, ни тогда, ни теперь. Но чем дольше Диана сидела рядом с Ландграабом, тем отчётливее понимала, что не сможет. Не будет хозяйкой этого дома. Не пойдёт за него замуж. Никогда и ни за что.

- Он спит, - улыбнулся Мал. - Но ты могла бы остаться, и...

Диана вывернула свою ладонь из его.

- Остаться?



Нет, остаться никак было нельзя. Какое остаться, если под одеждой она как варёный фантомас?

Диана вскочила, намереваясь уйти, а Малкольм поднялся следом за ней и торопливо, сбиваясь и не находя нужных слов, заговорил:

- Да я ничего такого... Ди... Я же всегда серьёзно к тебе. Со всей душой.

Она остановилась, но не обернулась.

- Знаешь, может, я бы что-нибудь придумал... - продолжал Ландграаб. - У вампиров хорошая регенерация, и ты...

Вампиром? Как мама? Вечно прятаться ото всех? Нет, так не пойдёт. Диана упрямо замотала головой.

- Не так всё должно быть, - буркнула она своим туфлям, - не хочу я всю жизнь быть тебе обязанной. Хочу быть королевой...
- Да не будет уже, как ты хочешь. Неужели не понимаешь, что Достоевский тебе только навредит? Останься здесь, я всё исправлю!

Диана промолчала.

Остаться здесь? Стать одной из множества, неприметной, но милой, в тени богатого, умного, талантливого мужа, наследника известной фамилии? Навечно. Или пожертвовать собой в попытке что-то из себя представлять? То и это было одинаково паршиво.

Диана вышла из комнаты и быстро сбежала по лестнице. Малкольм не стал её останавливать.



***

- Мне не нравится вся эта затея, - нахмурилась Индия. - Лучше всего знаете что? Отпустить ситуацию. Не нашлась тётка - ну и чёрт с ней!
- Да не в тётке дело, - не оборачиваясь, ответила Джеки.

Место нашла Линша. Богатое место, роскошное. Джеки часто думала о том, как же Линша жила, пока они не виделись, по каким заведениям ходила. И знает ли обо всём этом Индия? Потому что при ней... говорить при Индии было неловко.

В ранний час в клубе не было посетителей. Внизу за барной стойкой молодой и смазливый парнишка протирал стаканы, какой-то доходяга пытался выяснить, подают ли они завтраки. Что удивительно, завтраки подавали.

- Тебя никто не держит, - огрызнулась Линша. - Не нравится - можешь уходить.
- Ты прекрасно знаешь, что я без тебя не уйду! - упрямилась Индия.

Линша только фыркнула. «Надо будет как-нибудь запереть эту знахарку в чулане, - подумала Джеки, - и разобраться, в чём тут дело». Смелости на такое мероприятие ей бы не хватило, но пока не подвернулся подходящий момент, казалось, что хватило бы.

Линша выбрала стол в галерее второго этажа. Размениваться на объяснения, почему им можно находиться в клубе, проводить ритуалы, и никому ли они не помешают, Линша не стала.



- Ты скажешь наконец, кого мы призываем? - спросила Джеки, зажигая свечи. Линша фыркнула.
- Ты просто веди, - сказала она, - я сама позову кого нужно.

Какой же она стала скрытной и резкой! Казалось, что она только втягивает в ещё большую проблему. Но куда бы Джеки пошла, если бы у неё больше не было Линши?

Она закрыла глаза, и почти сразу свечи погасли.

- Я знаю, что вы делали прошлым летом, - донёсся мягкий насмешливый голос.

Синхронно девушки повернулись к нему: но угол был пуст. Дух рассмеялся по другую сторону стола.



Облетев стол, он занял пустовавший стул и отрекомендовался:

- Феликайт Барбезак, к вашим услугам, прекрасная мисс!

Он паясничал, и в тоне его сквозила издёвка. Казалось, что дай ему ещё пару минут, и призрак перейдёт к откровенным оскорблениям.

Джеки посмотрела на подруг и осторожно начала:

- Линша сказала, вы можете помочь мне найти кое-кого...

Он широко оскалился, обнажая острые акульи зубы.

- Помогу? Нет, я не помогу, я сделаю это вместо вас, мисс, уже сделал. Нашёл.

С каждым своим словом, он наклонялся всё ближе к Жакаранде, его зубы клацали возле самого её носа.

- Линша, конечно, сказала вам, что я беру плату?
- Я тебе заплатила, - ответила Линша ровно. - Давай, отведи её к нужной душе!

Призрак недовольно раздул ноздри и выпрямился.

- Отведу, - сказал он Линше, но глядя при этом в упор на Джеки. - Но мы пойдём только вдвоём.

Джеки показалось, что Линша снова собирается вмешаться, но Индия предупредительно схватила её за руку.



Так они и оказались в том лесу вдвоём. В нестрашном и нежутком лесу. В лесу с приятной прохладой в тени и влажной травой, с солнечными полянками и птицами, поющими где-то высоко.

Если бы не сопровождающий и не обстоятельства этой вылазки, Джеки бы, пожалуй, тут понравилось.



Изредка поглядывая на экран телефона, Жакаранда шла за призраком. Связи не было, и если бы и была, Джеки толком не знала, кого и как можно позвать на помощь в такой ситуации.

Феликайт, видя её попытки незаметно кому-нибудь написать, только смеялся.

- Чего боишься?



Джеки не выдержала.

- Зачем вам кровь? Вы же уже мертвы...
- А-а-а... - протянул призрак с самодовольной улыбкой. - Боишься, что тебе всё-таки придётся платить? Боишься боли? Крови?

Джеки отшатнулась.

- Я только спросила.
- Я тебе отвечу, если ты ответишься мне, зачем ты нужна Линше?
- Я...
- Когда она требовала помочь, даже не в силах призвать меня, и не уверенная, что я слышу, когда обещала расплатиться, я обрадовался. Подумал, кто-то смог наконец её приструнить. Подумал, она при тебе в ученицах или служанках, платит кровью за твои чудеса, как когда-то за мои...

В полупрозрачных глазах его плясали искры.

- Но тебе не за что платить. Ты не можешь найти нужные души, не можишь заставить их служить тебе. Ты самый никчёмный медиум, которого только видел этот мир!



- Я... я могу, - возразила Джеки робко. Достоевский учил её, как брать под контроль. И наверное, она всё ещё это могла.

Феликайт только фыркнул.

- Прибыли, - заявил он и указал на недавно разрытый участок земли. - Дальше сама.



***

Когда-нибудь ей можно будет творить настоящие чудеса. Когда-нибудь.

В «Жабе» бывало мало целительниц, но они бывали и до Дианы, и, как и Диана, обычно обучались не в группах, а с песональным наставником-магистром. Группу никак было не набрать...

Диана была первой такой, бестолковой и бесталанной, выбравшей специализацию едва ли не по воле случая. Вспыльчивым и эмоциональным, принимающим решения сиюминутно девушкам, больше подходила боевая магия. Целительство было для рассудительных и кропотливых, для тех, кто до поступления в «Жабу» выучился хотя бы на медицинскую сестру.

Узнав, что фунтамента под целительную магию у Дианы нет, Блэк только закатил глаза.

- Ладно, это будет долго, - вздохнул он. - Тогда пока ты занимаешься обезболиванием и регенерацией царапин.

Диану такой расклад не устраивал, но поделать она уже ничего не могла.



Наверное, она бы как-нибудь перенесла недовольство Блэка, если бы только он был один. Но Диана не нравилась никому: ни двоим служащим здесь чародеям, ни обычным неколдующим врачам. Первые считали её бестолковой выскочкой, вторые - предвзято относились к магам в целом, а уж ведьму без знания анатомии и физиологии они меньше всего хотели видеть в штате. Она могла навредить кому-то и тем самым навеки заклеймить магов. Их бы выдворили из больницы и из всего немагического мира.

- Помой-ка лучше пол, - каждый день советовал ей доктор Рейнхарт, - а потом - пробирки в лаборантской. А потом снова пол. Это лучшее применение твоей магии.

Слова были грубыми, но Диана радовалась возможности принести хоть какую-то пользу своей магией. Всё лучше, чем заживлять ссадины на детских коленках.



Встретив однажды Рейнхарта в коридоре, она уже ожидала услышать его надменное: «Слоняешься? Лучше бы помыла пол!», но он сказал другое:

- Спустись. Там ваш главный, ищет тебя.

Кого он называл главным, Диана не знала: точно не Блэка, потому что прежде он таких званий не удостаивался. Но у входа Диану ждал именно он, довольно скалящийся. Вместе с ворчанием Рейнхарта эта улыбка оставляла неприятное ощущение: словно бы Диана в чём-то провинилась, и теперь все они имели основания избавиться от неё. Она была уверена, что ничего не сделала, и на каждом шагу её решимость отстаивать себя только крепла.

- Как не стыдно, - с ходу заявил Блэк, - так подставлять себя и меня, и Достоевского!
- Я никого не подставила.
- Тебя отстранили от занятий, а ты колдуешь...
- Это не занятия, - перебила Диана.
- Это учебная практика! - повысил голос Блэк. - Всё равно что занятия! Ты сейчас же переоденешься и уйдёшь. Тебя ищет Достоевский, и даже не надейся, что я буду тебя перед ним выгораживать.



***

- Сердитесь на меня?

Инидус обернулся: брови сдвинуты, губы сжаты в узкую полоску. Диана читала в его взгляде не «Я сержусь на тебя», но «Я бы прямо здесь прямо сейчас задушил тебя голыми руками, а потом воскресил бы, чтобы задушить ещё раз!»

Хотелось провалиться под землю. Исчезнуть прямо сейчас. Лучше бы умереть на месте, чем потом объяснять ему, что и почему. Слова застревали в горле уже сейчас.

- Сержусь, - ответил Достоевский.

Дальше шли молча.



Он шёл быстро, твёрдо, хорошо знающий здание и уверенный в своём маршруте. Она плелась следом, уныло опустив голову.

Тюрьма под зданием Башни Совета была большой и старой. Заключённых же было всего-ничего: по одному на очень просторную клетку, да и то не каждую. Они громко переговаривались - потому что тихо не услышали бы друг друга - но стихали, едва завидев Достоевского.

Диана догадывалась, зачем он привёл её сюда. Она радовалась и не радовалась этому одновременно. Он хотел выполнить свою часть сделки и избавиться от неё навсегда. Или, быть может, он не мог выполнить обещанного и хотел сделать хотя бы то, что мог.



Они остановились возле решётки от пола до потолка. Оберон поднял глаза на дочь и улыбнулся.

- Ты пришла.

Вид у него был измождённый, щёки запали, а вечные веснушки, казалось, стали бледнее. Он обнял Диану и прутья решётки, которые были между ними.

- Я теперь Жаба, - сказала Диана и тоже попыталась улыбнуться. Улыбка и напускная гордость застряли в груди. Да и к чему был бы весь этот спектакль? - Это мой... ректор... И он в Совете... Он может вытащить тебя, пап!

Достоевский коротко кивнул и протянул Оберону ключ, маленький и старый, подёрнутый патиной.

- Вы можете выйти, когда вам будет угодно, - сказал Достоевский. - Я разобрался с охраной: вас до самого суда не хватятся...
- У вас будут проблемы, - усмехнулся Оберон.
- У меня? Вы, похоже, не знаете, кто я. Я Солаля не боюсь.
- А Джеки?...
- Маленькую Жакаранду я не боюсь тем более.
- Что с ней будет, если я уйду?

Диана вспыхнула, как свечка, прижалась к решётке, протягивая руки внутрь камеры, к отцу.

- Да плюнь на неё, пап!
- Так нельзя, Диана, - ответил Оберон, делая шаг вглубь камеры. - Ей придётся занять моё место. Ей, охране, случайным свидетелям. Сейчас кто-то должен заплатить за преступление твоей матери, потом кто-то должен будет заплатить и за него, и за мой побег.
- Да какое тебе дело до других людей?!
- Ваша дочь, - мягко и спокойно вмешался Достоевский, - дорого заплатила за этот ключ. Не отвергайте её жертвы.

Задумчиво кивнув, Оберон ушёл в дальний угол своей кельи, где едва бы виден. Он больше ничего не говорил.



Диане не хотелось плакать и цепляться за прутья решётки, умоляя отца одуматься. Гордость её брала верх. Отец, быть может, передумает. Не сегодня - так завтра, чем ближе к суду и приговору, тем сильнее будет разрастаться в нём страх и желание убежать - так думала Диана.

Она покорно пошла прочь следом за Достоевским. На одной из лестниц они столкнулись с Джеки и, не сказав друг другу ни слова - даже приветственного - разошлись.



Джеки встала аккурат туда же, где до этого стояла Диана, но Оберон не поднялся ей навстречу.

- Я только недавно узнала... - пробормотала Жакаранда. - Прости, что не приходила, я...
- Не извиняйся, - попросил Оберон мягко.

В его голосе не было ни горечи, ни злости. Он выбрал свою судьбу сам и смирился с ней. Он не считал, что кто-то должен приносить ему подаяния, возносить благодарности. Пожалуй, странно и даже нехорошо, что девочки пришли к нему: а ну как кто-то что-то подумает о них. Теперь, если он уйдёт, это точно свяжут с ними.

- Я тебя вытащу, - пообещала Джеки. - Я знаю, я облажалась, но... Я всё-таки нашла Яну.

Оберон поднял голову. Он сидел в плохо освещённом углу, и Джеки не была уверена, но ей казалось, что вместо радости на его лице читались только отчуждение и страх.



- И что она, во всём признается? - спросил Оберон, как-то нервно и зло, как будто заранее уверенный в отрицательном ответе. - А Жабы дружно признаются, что ошиблись?
- Я не знаю, - ответила Джеки. - Я поговорю с Солалем, и мы как-нибудь всё уладим.

Откровенно говоря, она не задумывалась ни о Жабах, ни о Яне. Всё, чего Джеки хотела выторговать у брата - снисходительность к Лаэрту. Она ужасно боялась, что он не согласится. Она совершенно не хотела его терять. Но жертвовать Обероном, абсолютно невиновным во всей этой истории, она тоже не хотела.

- Ты просто не теряй надежды, ладно? - сказала она и Оберону, и себе самой.



***

- Всем отсюда выйти! - резко велел, даже, пожалуй, прикрикнул Достоевский, когда они с Дианой вошли в больничное крыло. Он сразу же от дверей отвёл её туда. - Ты тоже, Блэк.

Недовольно поджав губы и с вызовом глянув на Диану, магистр целительства всё-таки не стал спорить и вышел. А кроме него никого в лазарете не было. Достоевский запер дверь.

- Я полагаю, теперь, - сказал Достоевский, и тон его содержал в себе вовсе не предположения, но указания, - между нами всё решено, и ты впредь воздержишься от необдуманных поступков. Ко мне ты больше не придёшь.

Она хотела было возразить, но не стала. В сущности, он был прав: зачем ей теперь перед ним стелиться?

Он взял её за руку и сосредоточенно начертил на ладони символ: Диана узнала его: это было её собственное заклинание, подарок Малкольма - и одёрнула руку.

- Вам не нужно, - сказала она. - Это был мой выбор.
- Ты просто ребёнок, - ответил Достоевский, требовательно протягивая ладонь.

Диана надулась в ответ на его слова: она не была ребёнком. Формально - не была! И должны же были люди вокруг неё хоть когда-нибудь признать это и считаться с нею, как с равной. Но Достоевский не обратил на её обиду внимания.

- Я должен был позаботиться о тебе, я за всех вас отвечаю, и посмотри, что я допустил! Я сам толкнул тебя на это...

Невольно следуя его призыву, Диана опустила взгляд на свою руку: от безымянного пальца вверх, под рукав, до самой груди тянулись красные волдыри и мелкие ссадины. У Достоевского было много хуже: это сразу бросилось в глаза, когда он снова взял её ладонь.

- Я твой учитель, и вот тебе урок, - сказал он, - если понимаешь, что что-то испортила - исправляй.



***

Шар катился по дорожке с утробным гулом, кегли рассыпались гkухим грохотом. Команда девушек возликовала. Жакаранда оставалась холодна и будто бы безразлична к своим победам: как же, мол, ещё могло бы быть. Сидя на диване, она ни с кем не общалась и не переглядывалась. Вставая, выбивала страйк за страйком.



- Да в чём, в конце концов, дело? - возмутился Лаэрт, оттащив девушку к столику в конце зала. - Что ты на весь мир надутая?

Джеки не ответила и посмотрела на него с укором.

- Я тебя чем-то обидел? - догадывался Лаэрт. - Ну, извини. Знаешь, если ты скажешь, нам будет легче всё уладить...

У него сложилось впечатление, что Джеки просто не в духе, что, может быть, у неё что-то случилось, и она зла и расстроена и вообще предпочла бы остаться дома, но этот поход в боулинг был запланирован неделю назад, и ей не хотелось расстраивать всех остальных. Впрочем, Лаэрт соврал бы, если бы сказал, что его не обижает, что его девушка не хочет делиться с ним переживаниями.



- Нет, не обидел, - ответила Джеки безразлично. - Я только всё думаю, как ты это воспримешь... Я купила дом. И он в Стренжервилле. И я собираюсь в нём жить, независимо от того, согласишься ты со мной переехать или нет.

Каждый раз, когда Инидус слышит что-то о Диане, он стареет на год



Вообще, я наделась свести Феликайта и Линшу, но, кажется, он не готов к серьезным отношениям и детям

​

 

Здравствуйте, дамы Спасибо, что нашли на нас время

Дел ❤

Да щас, ага, не зла она Она скорее не может открыто сказать, мол, да я злюсь и обижаюсь, и вообще мог бы хотя бы сказать, что мою тетку в лесу закопал... Она немного вафельная, да и потом, надеется, что всё всё-таки как-нибудь утрясётся

Ну, это классика, в другой дом нам нельзя Ну и поскольку пора уже плодиться, пусть "выезжают" из своей однушки
А пра-пра будет иметь значение только для деток Джеки, сама она к ней, пожалуй, больше не пойдет.

Что-то мне подсказывает, что когда он перестанет быть отвергнутым, ты будешь жалеть его ещё больше

Спасибо

Я тоже думаю, что ему непросто, но побег бы повредил и Диане, потому что и ей бы пришлось бежать и жить не бог весть где. Непросто смотреть, как дети страдают, но надо хотя бы оставить им шанс на нормальную жизнь. Оберон и так на поводу у Яны постоянно шёл, пусть хоть под конец сделает че-нибудь умное

Я тоже не знаю, будем убивать

Да. Крч, история примерно такая: Линша хочет в Совет, но за одни только красивые глаза и фамилию её туда не берут, и она решает выслужиться и поймать преступника в розыске. Находит Феликайта, затирает ему про больного отца и готова платить чем угодно, он в том числе сваливает на её плечи весь быт. Линша прячет в его хламе свои ловушки - профит!
Но вот незадача: когда она сдаёт его Солалю, тот заявляет, что Совет ващет не резиновый, всех в него брать. Но вот есть отличное место при Совете. Место палача. И можно первым же делом казнить Феликайта.

о боже...

Персефона ❤

Ты не понимаешь, её позвали не так, как она хотела, а это всё равно, что не звали

Ой, пфф, жизнь полна возможностей

Тебе правильно кажется

Определённо обиделась, ты права
Нет, конечно, на Яну Джеки плевать, дело в том, что она в ситуации, где надо выбирать: поступить правильно, или быть счастливой. В общем-то, у неё была хорошая беззаботная жизнь рядом с Лаэртом, теперь она кончилась, и это сильно нервирует. Мне даже кажется, что она обижается не на то, что он эту кашу заварил, а на то, что не может всё разрулить, как обычно делал.

Текила ❤

В смысле предъявы? Девочка просто хочет домой

Ну, нам не вырваться из Стренжа, мы там на все 10 поколений
Меня пустыня тоже не особо манит, ничего нет лучше соснового бора и бурной речки, но думаю, если ты растёшь в таком регионе, среди песка и кактусов, ты привыкаешь и любишь такой климат и такую природу

..... ладно

Не, это я зачем-то ткнула на "обсудить пополнение" Я чего угодно от этой кнопки ожидала, но только не "Да, Жакаранда, отличная идея, сам об этом думал" и усыновлёныша

 

Привет

Ну это тебе очевиден. Дианке пока - нет

Звучит как угроза ахаха вносите тазик с цементом

Да, можно тут))

ну знаете ли, Солалю вряд ли хватит таких аргументов

Спасибо)) Постараемся выдать что-нибудь интересное

 

Диана всё ещё помнила, как впервые пошла в гости к Аиде, в подземелье под «Грифоном», где были общежития. Она помнила, в каком была ужасе, как всё не могла понять, как тут можно жить. Как Аида могла к такому привыкнуть? Диане всегда казалось, что уж она-то ни за что не привыкла бы. Но под «Жабой» тоже располагались спальни и общие комнаты, и они не собирались ждать, пока к ним привыкнут.

Здесь не сушили бельё на верёвках между кроватями. Суши магией! Не можешь магией? Тогда привяжи свои мокрые чулки к метле и полетай вокруг башен! Молодые ведьмы разражались хохотом. Их мир был злым и строгим, и они становились злыми и строгими ему под стать. В их спальне не было телевизора. В их спальне не одобрялось есть, сушить травы, пробовать новые заклинания, нельзя было заводить домашних животных: они пугают нежить, нельзя было приводить парней, нельзя было плакать по ночам в подушку - так можно было безнадёжно потерять авторитет среди товарок. Даже устав от бесконечных зубрёжек и практик, стерев свои ладони в кровь о древко метлы и волшебную палочку, нельзя было напиться и забыться, не сварив предусмотрительно зелье от похмелья - один прогул, и ведьма покидала «Жабу» навсегда.



Диана не прогуливала, вовсе нет. У неё было письменное разрешение самого Достоевского! А ещё блокирующие магию браслеты, не дающие заклинаниям сорваться с пальцев: они разбивались будто о волнорезы. Их тоже Достоевский нацепил на неё лично.

- Предатель! - буркнула Диана.
- Ыэ-э... - донеслось ей в ответ от двери.

Диана бросила короткий взгляд на мычавшего, фыркнула и вернулась к книжному шкафу.

Ходячий мертвец, шедевр новичка-некроманта, как смеялись между собой ведьмы. Зомби, как сказали бы обычные люди.

- Го-о Ги-и, - мычал он сам, когда ведьмы посылали проигравшую в саббак (игру, почему-то одобряемую Достоевским наравне с картами и шахматами), спросить у мертвеца, кто же он таков.

Широкие ноздри грузного носа жадно втягивали запах живой ведьмы. Чуял ли он его, или смрад собственного разлагающегося тела перебивал? Диана старалась не думать. Не хватало ещё перепугаться мертвеца. Тогда можно будет уже не показываться на глаза ни ведьмам, ни Достоевскому - её позора ничто не смоет.

Го Ги был что побитая собака, сутулящаяся и метущая хвостом перед прохожими, надеющаяся, что из жалости кто-то, быть может, да и бросит ей хотя бы кусок хлеба. Она наизусть уже выучила урок о том, что люди сильнее и больно бьют, и уже не кидается. Но это касалось ведьм, а на руках у Даины были браслеты - бить ей было нечем.



«Я его не боюсь! - храбрилась Диана мысленно. - Я в любом случае умнее - я хотя бы живая! В кайнем случае... Не будет никакого крайнего случая! У меня всё под контролем!»

От волнения глаза её утратили всякую способность читать: буквы на корешках плыли, как всегда бывает с немагами, пытающимися прочесть волшебные тома. Девушка схватила книгу наугад, уселась с ней к себе на кровать. Он всё ещё стоял возле двери, шумно, с сопом втягивая воздух и не решаясь приблизиться.

«Вот и правильно! - утешила себя Диана. - Куда тебе ко мне, ведьме!»

Она раскрыла книгу, и та тут же вырвалась из её рук и, шелестя страницами, улетела обратно на полку.

- Предательница! - зашипела ей вслед Диана.



Стоящий у двери Го Ги что-то заклокотал. Если бы Диана верила, что в его подгнившей голове ещё сохранился разум, она могла бы вложить в это клокотание насмешку: «Что это у тебя, куда ни глянь - везде предатели!», но она не верила в его разум, и скорее всего Го Ги только силился повторить слишком длинное и сложное для него слово.

Диана встала. Находиться рядом с ним дальше было выше её сил. «Это не потому, что я боюсь! - заявила она самой себе, будто сама же себя и собиралась высмеивать. - Это просто потому что тут больше нечего делать!»

Мертвец крайне непочтительно заслонял собой дверь.

- Отойди! - велела ему Диана.

Прежде он всегда слушался её беспрекословно, преклоняясь перед Дианой даже больше, чем перед собственной хозяйкой. Глядя на неё откуда-нибудь из угла, он порой с силой втягивал воздух: «Ри» и протяжно выдыхал, сдуваясь будто воздушный шар: «На-а».

Теперь же мертвец смотрел на Диану, будто не узнавая её, не понимая, что в ней изменилось, но чувствуя это изменение. Взгляд его вперился прямо между её бровей.

- Ну же! - воскликнула Диана. - Отойди! Живо!

Мертвец сделал шаг ей навстречу. Коротко взвизгнув, Диана отскочила и пулей вылетела из спальни.



Теперь наверх. Неважно куда, подальше отсюда. Он не догонит: она быстрее, умнее, она жива. Как же хорошо порой быть живой!

***

- А если вернуть в тело его собственную душу?
- Это истинное воскрешение - высший пилотаж для некроманта. Для такого нужно, чтобы душа не успела улететь далеко, и, откровенно говоря, обычно помогают целители, а не некроманты...
- А если душа уже в мире мёртвых?
- Тогда забудь о ней.
- Но можно же вернуть? Можно же попросить Его?

Миссис Джефферссон была ещё молода и хороша собой. Она любила остроконечные шляпы и тыквенные пироги, была замужем за немагом и каждый вечер возвращалась к себе домой. До образа злой ведьмы ей недоставало горба и бородавки на носу, для образа светлой ведьмы она была слишком зелёной. Она любила своих студенток как дочерей. Бог не дал ей детей, и Нана нашла иной способ дарить жизнь. Она была ученицей Достоевского и превзошла его в некромантии, ничего при этом толком не смысля ни в ядах, ни в боевой магии. Го Ги был её детищем.

Диана не стала стучать: она знала, что урок уже идёт, и собиралась проскочить на любое свободное место незамеченной. Миссис Джефферссон внимательно следила за крадущейся Дианой и улыбалась.

- Просить о таком с пустыми руками не приходят, - ответила она на вопрос, которого Диана не услышала. - Что ты предложишь Ему взамен?



Ответа на вопрос миссис Джефферссон не последовало: над столами поплыл недовольный шёпот.

- Её, - твёрдо заявила Оливия Войд, указав пальцем на Диану. Юные ведьмы довольно и согласно захихикали.
- Перестаньте, - велела им миссис Джефферссон.

Она не должна была проводить занятия в тот день: его перенесли с четверга. Диана не знала об этом, потому что ни боевая магия, ни некромантия не были для неё обязательными. Все остальные знали.

О таких вещах не принято было спрашивать и разговаривать: студенток это не касалось. Так решали наверху, а те, кто наверху, пользовались уважением и имели право не отчитываться. Девушкам оставалось только взять с собой другую тетрадь и повторить другие заклинания. Но этот случай был особенным случаем, потому что они все догадывались в чём дело. Вовсе не в том, что у кого-то умерла тётя или заболела собака, не в том, что кто-то женится или разводится. Они знали, и это угнетало их. И всё же, и Достоевский, и Джефферссон были «наверху», а потому с них никто бы ничего не спросил, если бы только не Диана. Маленькая стервятница, пришедшая поглядеть на место прошедшего пира, поискать, не осталось ли чего - такой она была в их глазах.

- А где ректор? - перекрикивая товарок (впрочем, в крике никакой необходимости не было), спросила Мина Морган.
- Он... - замялась миссис Джефферссон. - Ему нездоровится...
- Он умер?
- Господи, ну конечно, нет!

Оливия резко повернулась к Диане и заявила:

- Если он умрёт, я его воскрешу. Отдам Инидусу твою душу за его.



***

Когда Лаэрт сказал, что считает этот обряд неэтичным, он не лгал. И это и было неэтично, кощунственно и небезопасно. Но в случае с Яной злость и обида перевесили моральные принципы: она напала на него, а он вынужден был ей помогать, потому что у неё были деньги и влияние Соля, она знала об этом, она знала о своём лучшем положении, она не раскаивалась в содеянном, не извинилась даже из вежливости.

«Такая, как она, только и заслуживала, что грязного неэтичного финала,» - думал Лаэрт.

А теперь дело было в деньгах. Призраки в банках стали необычным элементом декора - не более. Для смелых и богатых магов, для шарлатанов и гадалок, надеющихся таким декором шатров придать себе таинственности и привлечь клиентов. Заманить душу в банку было делом нелёгким. Это каждый раз создавало брешь в завесе между мирами - такое могли заметить. Могли заметить, что откуда-то у Лаэрта взялись деньги, хотя спиритистских заказов он не берёт, и ему приходилось браться и за изгнание духов тоже. И прятаться, прятаться. Это чудовищно утомляло.



Этот дом, этот город был такой блажью. Но Джеки так улыбалась, заведя его в просторный холл.

- Ну как, нравится?

Она была такой нервной и сердитой в последнее время, а теперь вдруг улыбалась. Он не мог сказать этой улыбке: «Нет». Да и потом, хотя дому требовался ремонт, он был большим и светлым.

- Решила всё-так пополнить нашу семью лабрадором? - усмехнулся Лаэрт. - Или даже несколькими...



- Или не лабрадорами, - засмеялась Джеки.
- Не лабрадорами? Господи... Только не говори, что купила китайскую хохлатую, всё остальное я как-нибудь переживу.

Жакаранда смеялась, смущалась и мучительно краснела.

- Я говорю о ребёнке...
- Ты... серьёзно? Ты беременна?
- Ты рад?

Это было внезапно. Казалось, всё к тому и шло, что однажды она поженятся, заведут детей и собаку и будут счастливы, пока смерть не разлучит. И именно теперь, когда что-то вдруг изменилось и испортилось, когда Джеки вдруг стала сердиться, когда было совсем не время, она вдруг заявила о таком. Лаэрт не был фантазёром, он знал, что дети вовсе не спасают семьи, но быть может, он сам мог бы всё исправить? Он был рад.



Задумавшись, Лаэрт не заметил, как душа вырвалась из круга. Если улизнёт - больше не попадётся никогда, ни в какую ловушку.



- А ну, стой!

Он сделал шаг ей наперерез, надо было загнать её обратно в круг. Душа металась от свечи к свече, поняв свою незавидную участь: вечность просидеть в банке ей не хотелось. Наконец, решившись, истошно будто баньши закричав, она пролетела сквозь живого человека и унеслась прочь.

Лаэрта обдало волной холода и повалило на землю.

- Вот дьявол!



- Какой-то ты немного синюшный... - раздалось из-под полуобвалившейся арки, когда Лаэрт поднялся.

Она видела? Это плохо. Нет, это ужасно! Не хватало только, чтобы она кому-нибудь рассказала о том, чем он тут занимается.

- Помочь тебе?

Он её узнал. Имени не помнил, но помнил, что это подруга Джеки, она как-то заходила в гости, вела себя себя приторно и как-то по-хозяйски.

- Иди ты к чёрту, ведьма! - огрызнулся Лаэрт, отталкивая протянутую руку.



***
В башню Жакаранда явилась без приглашения, как к себе домой.

Солаль был один. Стоял по своему обыкновению посреди зала, казалось, что смотрел в окно, а на самом деле - внутрь себя и вглубь миров. Джеки не знала, что он ищет, и после того, как Солаль едва не сломал ей руку, не решилась бы спросить.

- Она так и сидит у себя? - спросил Солаль.
- Да.
- Хорошо. Присматривай, чтобы она сильно не высовывалась, и чтобы к ней не зачастили гости. Захочет выйти - отговори.

Джеки знала, что Текома и не захочет никуда идти, что для неё нет места уютнее и приятнее бункера. Она проспала слишком многое и уже даже не хотела навёрстывать упущенное.

- Я нашла Яну, - сказала Джеки прямо. - Мне жаль, что так поздно, но...



- Нет.

Солаль обернулся и тень одобрительной улыбки тронула его губы.

- Нет, всё хорошо, - повторил он, - ты молодец. Ты скажешь, что Оберон пытался её спрятать, скажешь, что он сам указал её местоположение, надеясь облегчить свою участь.
- Я же не то... Что ты такое говоришь?!



- Я говорю, как всё должно быть. Пусть все знают, что если облажаются, придётся заплатить.
- Но это нечестно, он же не виноват.

Солаль ненадолго задумался, а потом поднял глаза на Жакаранду и улыбнулся шире. «Совсем как тогда, когда он кинулся на меня,» - подумала Джеки.

- Хорошо, - сказал Солаль, - пусть решение будет за тобой. Можешь сделать, как я прошу, поддержать порядок, устроить показательную казнь, чтобы ни у одного упыря больше пасть ни на кого не открылась, чтобы никто больше не решился им помогать. Или можешь поступить по совести, честно рассказать, кто и в чём виноват, отпустить Оберона с миром, пошатнуть мою и Жаб репутацию. И тогда нечисть со всего мира повалит к тебе, будет вилять и изворачиваться, просить о защите. Ни одна Жаба не захочет тебе помогать - они тебя возненавидят, ты выставишь их слепыми, готовыми тупо следовать указаниям и наказывать невиновных, а меня - злодеем, отдающим жестокие распоряжения. Никто не поверит больше, что я действую в интересах общества и пытаюсь его упорядочить, мои усилия пойдут прахом. Чем займутся все эти ведьмы? Кто скажет вампирам: «Фу, нельзя!»? Когда люди снова примутся за линчевание, кто убедит их остановится, кто будет разбираться вместо них? Ты всё это сделаешь, Жакаранда? Хочешь занять моё место? Хочешь иметь такого врага, как я? Или хоть раз в жизни ты не будешь всё портить, останешься возле меня, будешь спокойно жить и спокойно растить своего ребёнка?
- Но так нельзя... - слабо возразила Джеки.

Солаль пожал плечами:

- Я уже сказал: решай сама.



***

Стренжервилль был красив. Лаэрт солгал бы, если бы сказал, будто сумел полюбить этот город, но отрицать иноземную красоту он бы не стал. Нигде больше не существовало того же багряного неба, которое висело над стренжервилльским котлованом, ни в одном другом населённом людьми месте, в городе, растения не вырастали размером с человека и выше. Место завораживало и пугало. Может, потому люди и бежали отсюда толпами даже в относительно спокойное время?

Чёрт! Хоть бы кто-нибудь прошёл мимо! Хоть бы у кого-то спросить дорогу! Признавать это было неприятно, но в глубине души Лаэрт уже осознал, что заблудился в чудном городе, и к новому дому без чужой помощи выйдет разве что случайно. И всё же место казалось ему смутно знакомым.

«Видимо, всё-таки где-то близко... - решил Лаэрт. - Или я просто прошёл мимо этого куста уже раз двадцать...» Последнюю мысль он, впрочем, отогнал от себя.



В скором времени перед ним действительно вырос дом. Впрочем, это был не тот дом, который купила Джеки, а тот, в котором она жила прежде, со своими тёткой и дядей, нелепый и угловатый, прячущий свои непомерно большие окна за высоким забором.

Рядом с этим домом, у самого обрыва, в живописном местечке, созданном для любования редкими цветами и закатом, он увидел Диану и решил подойти.

- Ди?

Она не обернулась.



Она даже не любовалась закатом: сидела запрокинув голову, чтобы слёзы не потекли.

- У тебя... всё в порядке? - спросил Лаэрт осторожно.
- Она продала дом, - ответила Диана. - А ведь это был и мой дом тоже. Там же были мои вещи, вещи мамы и вещи папы... У меня нет дома, нет родителей и даже на память о них ничего нет. Она ведь даже... Она даже не сказала мне прийти собрать вещи.



***

Решай сама! Что за выбор он ставил перед ней? Выбор без выбора, задачку без решения. Вот же ублюдок! Как только раньше она могла так любить его, так им восхищаться?

Жакаранда шагала по городу, погрузившись в свои раздумья, ноги сами несли её по знакомой дороге, которой она каждый день возвращалась из старшей школы. Наверняка что-то всё-таки можно было сделать. Если бы только он не спешил, если бы дал ей время на поиск Яны, она не оказалась бы в таком положении. И если бы теперь было время - кто знает, может... Может, снова пойти к Линше? Или, может, им всем перейти на ту сторону? А может...



- Какого чёрта?!

​

 

Персефона, rat_tequila, привет)))

Персефона <3

Ну да, но ему бы не пришлось хвататься за всё подряд, если бы курочка-жёнушка не сидела, сложа лапки
Да и потом, духи и раньше не любили, когда их дёргали, так что...

Тут ты права, бороться со злом - не её тема

хехе когда-нибудь да, но, наверное, ближе к закату династии Джеки ещё раз десять пожалеет о том, что его кто-нибудь не прибил

В точку!

Ох, ну тут интрига вряд ли будет, я скормила Джеки примерно ведро клубники, чтоб не пришлось опять что-то придумывать с мужской беременностью

Текила <3

ооооокей, хотя я думаю, что её занозистость всё равно ещё где-нибудь вылезет

Никак, они улетят в Африку, дите будет растить тётя Диана
Не, шучу, настало время для ружья-Достоевского

Да ну нет, он милый, но просто... Это бизнес, ничего личного

 

Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны

Отрадно слышать)) Мне он тоже нравится)
Мимопроходящий зомбяк прописан лучше, чем некоторые действующие лица...

Вообще не лучший, он мне ещё нужен!

ахаха нет, у меня нет столько массовки, чтоб по банкам её распихивать
А компромат... Сама-то чё там делала? И в прошлый раз хозяйку обоев с тиграми она согласна была в банку паковать, так что тут все в одной жопе связке

Ты даже не представляешь, до какой степени ты права

В целом, да, но ей нужно однажды повзрослеть и научиться брать ответственность на себя. Люди, которые готовы опекать её и разруливать проблемы, стремительно подходят к концу

Ролевые срачи скрасят тебе ожидание

 

Привет)))

Да Достоевский её с обрыва спихивал ещё до того, как она поступила

Ну и что, что её больше всех надо? Амбициозная юная леди, пример надо брать!

... да уж, абсолютно равноценно друг другу поднасрали: одна зажала ласковое слово, другая продала дом и оставила свою семью бомжевать

Да потому что зачем? Лучше б лабрадора завели...

Забудь, в какой оно вкладке! Я не виновата, что в этой игре так мало анимаций общения!

 

Ну с одной стороны ты права, конечно... Наверное, я просто слишком к ней привязалась и начала симпатизировать

А вот и нет! Мы закрываемся, никаких больше детей!

 

Жакаранда обрушилась на Лаэрта словно ураган.

- Ты поэтому не хотел переезжать в Стренж, да?! У тебя тут... любовница! Как неловко вышло, что мы всё-таки встретились!
- Это... совсем не то...

Джеки насмешливо фыркнула:

- Что? Это не то, о чём я подумала? Я всё не так поняла?



- Абсолютно не так. - Лаэрт примирительно поднял руки и попытался миролюбиво улыбнуться, но должного эффекта это не произвело. - Сядь, успокойся, в твоём положении...
- Замолчи!
- Она ревела тут совершенно одна, а я...
- А ты всегда рад подставить плечо и выглядеть хорошим парнем! Да она же с первой встречи перед тобой хвостом крутила! Эту химеру хлебом не корми, дай только чужое забрать!

Диана вспыхнула и вскочила со скамейки. Огонь гнева высушил слёзы на её щеках.

- И это говорит та, что оставила меня без дома!
- Не переживай, - процедила сквозь зубы Джеки, - будешь жить со своим ненаглядным. Призрака не пугайся: это твоя мать, которую он же и убил!
- Джеки! - воскликнул Лаэрт больше устало, чем негодующе или возмущённо.

Но девушка не стала ждать, пока он договорит. Ей казалось, она знает наперёд, что Лаэрт скажет: что нет никакого призрака, что Яну он с того самого дня не видел, что она не так понимает. Не так понимает то, что дома, не так понимает то, что здесь. «Ври больше!» - со злостью подумала Жакаранда и, развернувшись на пятках, пошла прочь.

Лаэрт бросился было за ней, когда заметил, что Диана собирается улететь, не дожидаясь объяснений.



- Стоять! - закричал он не своим голосом.

Ведьма рухнула с метлы в пожухшую траву. Завеса миров вокруг неё пошла рябью.

- Что за чертовщина?! - возмутилась Диана.



- Это ловушка для душ, - объяснил Лаэрт.

Он старался говорить ровно и спокойно, но губы предательски дрожали. Ведьма не сможет тягаться с ним на его территории, но что натворит Джеки, пока он разбирается с Дианой?

- Твоё тело может её покинуть, но душа - нет.
- Ну то есть я умру?!
- Ну... да.

Диана закрыла лицо руками. В ловушке было холодно и сыро, как под ледяным зимним дождём. Сквозь рябь она видела лица и тянущиеся к жизни руки.

- Ну за что?! За что у меня такая семья?
- Ди, послушай... Я уберу её, если ты обещаешь не убегать. Тебе, конечно, не терпится сдать меня Совету, но всё не так, поверь...



За спиной ведьмы раздался притворный хохот. Лаэрт и Диана вздрогнули.

- Сдать тебя? Ха-ха-ха! Да тебя ещё утром твоя жёнушка сдала! Ха-ха!

Дух ещё не обнаружил себя, но голос был слишком хорошо знаком Лаэрту.



***

- Она села на поезд до Хенфорда.

Дух был не древним, но никому не нужным. Семья Камиллы, видимо, не навещала её и не поминала добрым словом: Лаэрт никогда не спрашивал о её семье, он вообще ни о чём её не спрашивал, лишь отправлял следить и выполнять мелкие поручения - работу, на которую такие духи, уже потерявшие всякие очертания, ещё были способны. Поговори с такой, и она почувствует к себе интерес, почувствует себя важной, нужной, и начнёт артачиться - так что никакой болтовни.



Не удостоив Камиллу благодарности, Лаэрт жестом отослал её прочь.

- А что в Хенфорде? - спросил он сам у себя, задумавшись. Ответа не было. - Что в Хенфорде? - спросил он снова, уже у своего незваного гостя.



- Не ты! - насмешливо фыркнул Феликайт.



- Но и не Совет.
- Она уже была в Совете.
- Чего ж они тогда не пришли меня арестовывать?
- Придут, - оскалился Феликайт. - Боишься?

Лаэрт боялся. Если придут - это всё равно что смертный приговор. Арестовывали кого-то нечасто, но уж если арестовывали, то больше не отпускали - Совет своих ошибок не признавал. И оттого было не только страшно, но и чертовски обидно! Ну зачем она это сделала? Оберона всё равно никто уже не отпустит. Ну что за демон в эту женщину вселился?

- Это ведь ты меня ей сдал, - сказал он Феликайту. Тот отпираться не стал.

Ясновидение и способность общаться с духами были вообще редкими дарами, и каждый ритуал был на вес золота. Ловить души в банку Лаэрта научил Феликайт, и больше этого не умел никто. Кроме...

- Да на кой чёрт ты это сделал?
- Я дружу с теми, кто платит. Тем более было интересно встретиться с той, которая заставила платить других...



Лаэрт нахмурился: что затеяла Джеки за его спиной? Но Феликайт не спешил объясняться, мысли его уже занимало иное:

- Кстати, об оплате! Сделаю тебе, как бывшему ученику, скидку и организую, чтобы ни Совет, никто вообще тебя не нашёл!

Лаэрт поднял взгляд: издевается? Призрак именно, что издевался, а вместе с тем готов был осуществить предложенное.

- К чёрту иди со своими предложениями, - огрызнулся Лаэрт.



***

Она представляла, как бросится к его двери, грязная и растрёпанная, будет молотить по ней кулаками, завывая:

- Достоевский! Откройте, чёрт бы вас побрал!

Но поезд шёл долго, а после пришлось сесть в такси и ехать ещё добрых полтора часа по грунтовой, хорошо укатанной дороге. И яростная истерика всё стихала и стихала, будто убаюканная стуком колёс. Уснув, она превратилась в тупое щемящее чувство в груди.



Болото вокруг дома было прежним, поросшим яркими пахучими цветами. Прежним был и дом, и кирпичного цвета черепица на башенках, и обереги-гирлянды их сухих трав под самой крышей, только машин вдоль подъездной дороги было много.

Обрадовавшаяся приезду подруги Линша взмахами руки разливала чай и отправляла в мойку грязные чашки. Туда и сюда по дому сновали люди. Хозяина нигде видно не было.

- Ему нездоровится, - объяснила Лион. - Вряд ли он спустится... Ну рассказывай, что у тебя стряслось? Мы так давно не виделись...

В гостиной было тепло и уютно, чай был вкусным, Лион была мягкой и доброжелательной - Джеки не выдержала, и выложила всё как на духу, стыдясь, что принесла в дом, где не всё в порядке, ещё и свои проблемы, но нуждаясь поделиться хоть с кем-нибудь.

- Милая... - протянула Лион с улыбкой и похлопала Джеки по руке. - Все пары иногда ссорятся - такова жизнь.
- Да, ссорятся из-за того, что кто-то ставит пустую коробку из-под молока в холодильник или носки разбрасывает, а не из-за... Такого!
- Джеки, ты расстроена и вся на нервах, но разве прежде он давал тебе повод сомневаться в своей верности? Неужели ты правда думаешь, что твой муж тебе изменяет?



- Я уже не знаю, что я думаю! Я просто устала от всей этой истории, такое чувство, что все вокруг врут, и я не понимаю, что мне делать!
- А от отца-то ты чего хочешь? - нахмурив брови, спросила Линша.

Жакаранда посмотрела на подругу круглыми глазами и только покачала головой.

- Мне совсем никак нельзя его увидеть?
- Джеки... Что бы ты ни задумала, он совсем не в состоянии колдовать. Прости, но я не думаю, что тебе стоит с ним видеться.



- Не говори ерунды! - донеслось с верхних ступеней.

Голос Достоевского дрожал. Впрочем, он и сам дрожал и спускался, опираясь одной рукой о перилла, а другой - о трость. Джеки показалось, он постарел лет на десять, и совсем иссох. «Что, блин, с ним такое случилось?» - подумала Джеки с ужасом.

А Достоевский обнял её, крепко прижав к себе.

- Мы всегда рады тебе, Жакаранда.



- Ну, рассказывай, что за нелёгкая тебя сюда привела.
- Я... знаете...

Жакаранда не знала, как подойти к своей просьбе поаккуратнее, не знала, как вообще о таком просить. Решила сорвать быстро, как пластырь.

- Я приехала вас попросить... чтобы вы забрали моё сердце, - пискнула Джеки как мышка и подняла на Достоевского испуганные глаза.

Инидус смотрел на неё устало и непонимающе.

- Зачем?
- Она поругалась с мужем, - тяжело вздохнула Лион.
- Все ругаются, Жакаранда, и все это переживают.



- Вы не понимаете!
- Нет, это ты не понимаешь, о чём просишь, - перебил её Достоевский. - Твоя обида пройдёт, и вы помиритесь.

Джеки потупила взгляд: она понимала, что скорее всего он откажет, но надеялась. Ничего лучше она придумать не могла.

- Тебе ещё есть, кого любить в этом мире, - вкрадчиво сказал Инидус и положил ладонь на большой живот Жакаранды. - Поверь моему горькому опыту, позволить ребёнку расти с бессердечным родителем - огромная ошибка. Ты будешь жалеть об этом всю свою жизнь.



Её не отпустили в тот день: и так утомилась долгой дорогой, надо отдохнуть. Джеки удивлялась: разве прежде эта семья была такой радушной?

Отведённую ей комнату Жакаранда помнила: здесь она спала в юности, сюда по ночам пробиралась Линша, и при свете свечей они всю ночь сплетничали о вредных младших сёстрах, и играли в карты. Линша и теперь пришла по мановению руки перестилать постель. Комната была такой же, как и прежде: только куда-то пропал ковёр, и моющим средством больше не пахло.

- У нас тут много гостей теперь, - объяснила Линша. - Голова кругом от всех этих дядюшек и тётушек, кузин и кузенов!
- У вас большая семья? - удивилась Джеки.
- Да, большая.

Захотелось вдруг стать частью этой семьи, этого дома, упасть на кровать и прореветься, несколько дней не выходить из комнаты, а когда выйдешь, чтобы встретили объятиями и напоили чаем.

Почему она раньше не видела, что это семья? Что, если и её семья была хорошей, только она этого не замечала? Что, если это она своими руками всё испортила?

- Джеки, - выдернула подругу из мыслей Линша, - я могу это сделать, если хочешь.



***

Жакаранды не было четыре дня. Все эти четыре дня Лаэрт ужасно нервничал, курил больше обычного и не брался ни за какую работу. Слоняющиеся под окнами свидетели цветения пугали: в каждом виделась маленькая Жаба, которая вот-вот заковать его. Он был готов уже бросить всё, сбежать из этого дома и из этого города, искать Джеки или дожидаться её в другом месте, но на пятый день она вернулась.

- Где ты была? - кинулся к ней Лаэрт.

Ни приветствий, ни объятий, ни "я была неправа, давай всё обсудим".

- В гостях, - ответила Джеки холодно.
- Всё ещё дуешься?

Джеки не ответила. Прошагала через всю гостиную к камину и водрузила на каминную полку стеклянный колпак, навроде того, под который Лаэрт ловил беспокойные души.

- Джеки, ответь мне!
- Нет, Лаэрт, не дуюсь.



Потом он увидел. Увидел, что лежало под колпаком, и что вовсе не было уколом ему, не было напоминанием о Яне. Это было сердце, и оно билось.

- Что ты натворила, Джеки?
- Перестала быть куклой в ваших руках.
- И стала королевой пафоса? Джеки, что за дурость?
- Не тебе меня упрекать!



- Джеки...

Она вернулась - это главное, значит не всё ещё было потеряно.

- Послушай, это ведь неправильно. Неестественно. Мы... - Лаэрт сжал её узкую ладонь в своей, - найдём какого-нибудь мага, который это исправит.
- Нет.
- Слушай, мне жаль, что я обидел тебя, но ведь это не решение проблемы.

Руку Джеки не одёргивала, но на прикосновение не отвечала.

- Я не хочу всё это выслушивать, - сказала она. - Коли уж мне придётся принимать тебя таким, какой ты есть, тебе тоже придётся принять такую меня.




***

Зал суда был тёмен и мрачен, без единого окна, упрятанный в недрах подземелий под башней Совета.

Никто из Совета не явился, чтобы не смущать её. Забавно! Жакаранда знала, что если здесь её за руку и не схватят, то непременно сделают это в коридоре.



Двум смертям не бывать, а одной не миновать - так говорят. Джеки не верила словам Солаля о том, что она может решать. Он лгал ей о правилах и принципах, внушил ей веру в идеал, а потом сам велел пойти против этого идеала вместе с ним.

Оберон поймёт - Джеки это наверняка знала. Он понял всё ещё до того, как попасться, и не винил её.

- Суд постановил...

Кто? Какой ещё суд? Это она-то суд?

- ...признать вас виновным в пособничестве вампирам и укрывании беглых вампиров. Вы приговариваетесь...



Из всех людей на свете, только один человек никогда не разочаровывал Жакаранду: это была Линша. Грубая прямолинейная Линша, всегда подставлявшая ей плечо, ни разу не сказавшая: «Это глупо. Ты пожалеешь».

Не иначе, как сама судьба вела их рука об руку. Линша вышла в центр зала: её удел был заносить карающий меч правосудия.



«Нет, не её, - подумала Жакаранда. - Наш».

Чёт я не поняла, почему Лаэрту не зачлось свидетельство смерти Оберона. Они в одной комнате были. Кто знает, в чём тут подвох?

орсола: Достоевский разваливается на части и вот-вот помрет
соседские истории: Не угадала! Он бодр и свеж и готов клепать новых детей!



Просто зацените, как реагирует на визит Джеки Линша...



и её мать.



Достоевский: *оставляет работу и прячется на своём болоте, чтобы спокойно умереть подальше от Дианы*
Джеки: *едет несколько часов на болота* А Диана у меня мужика увела!

​