Всё равно

Внимание! Возрастной рейтинг - 18+!!!

От автора

Я давно поигрывал с мыслью написать что-нибудь чернушно-безысходное. Нечто вроде фильмов Андрея Звягинцева. Или короткометражки Быкова "Любочка". И вот наконец дошли руки. Насколько хорошо получилось - судить вам.

Содержание

Первая серия. Конец счастья

Вторая серия. Разрыв

Третья серия. Работа в "Пьяном Крабе"

Четвёртая серия. "Не бери в голову"

Пятая серия. Мне не место в этом мире

 

Привет-привет. Непростые у тебя вдохновители, да и не шибко радостные. Сериалу не понадобится возрастной рейтинг? И ещё, так и надо, что тема называется "Всё", а не "Всё равно"?

 

Читать

Меня звали Игорь Самойлов. Почему звали? Да потому что моя жизнь кончена, несмотря на то, что мне всего двадцать два.
Когда-то я был счастлив. Я учился в школе - ни хорошо, ни плохо. У меня были родители: отец - мелкий банковский служащий и мама-домохозяйка...
А ещё у меня была любимая сестрёнка. Её звали Глория, и было ей всего десять лет. А мне тогда было шестнадцать...




Правда, она была очаровательной девочкой? Почему "была"? Не надо меня торопить, я всё расскажу по порядку, всё равно моё время теперь недорого стоит. Это мы с ней на даче в лесу. Наш последний семейный отдых. После него вся жизнь полетела на осколки.
А тогда мы этого не знали. Отец, купивший эту дачу всего за два месяца, гордился, как ребёнок. Когда мы приехали, он с увлечением рассказывал, что дача построена из натурального дерева, без единого кирпича...




Мама была счастлива. Эту дачу отец спешил отделать к годовщине их свадьбы...




На дачу мы приехали в сентябре. Отец ради этого на недельку отпросил нас с Глорией в школе. Днём мы гуляли по лесу и жарили зефир на костре.




А вечера были слишком хороши, чтобы сидеть в доме. Мы разводили костёр прямо во дворе, и я играл на лютне. Почему на лютне? Да очень просто. Я хотел учиться играть на гитаре, но в музыкальной школе тогда не было преподавателя. Зато был класс лютни.




Иногда я подыгрывал Глории - она отлично пела.




А ещё мы с ней часто играли в "брось подкову". Играть Глория могла в любую погоду. Даже в дождь.




Когда дожди стали очень уж сильными, мы стали ужинать в доме. Когда мама готовила, мы всей семьёй сходились на кухне, привлечённые бесподобными запахами.




А вечерами мы сидели в гостиной и пели хором.




И именно я укладывал Глорию спать...




Короче, мы были счастливы. А потом счастье кончилось. Потому что я купил машину.

* * *

Ради этой машины я целое лето вкалывал на стройке. Вы представляете, что значит для шестнадцатилетнего парня иметь машину? Не отцовскую, а собственную машину? В общем, в тот же день, как только мы вернулись с дачи, я позвонил по объявлению. И встретился с парнем, который продавал подержанный "Мерседес".
Парень развёл руками:
- Ты вовремя успел. Ещё немного - и тачку бы у тебя из-под носа увели.
- Главное - успел, - ответил я. - Пошли смотреть.




Машина стояла на заднем дворе. Честное слово, если бы мне не сказали, что она сильно подержанная - я бы и не подумал. Перед продажей её привели в по-настоящему божеский вид.
- Поздравляю с покупкой, - улыбнулся теперь уже бывший владелец.
- Хорошую машину ты в хорошие руки отдал, - самоуверенно ответил я. - Даже не сомневайся.




* * *

Я не знал, да и не мог знать, что моя сестрёнка в это время катается в парке на скейте со своим одноклассником Сашкой.





В парке было полно малышни, как это обычно и бывает в тёплое субботнее утро. Поэтому Глорию и её дружка "вежливо" попросили кататься где-нибудь подальше.




Они переместились ближе к выходу. И этот самый дружок принялся подначивать:
- Глорка, а слабо тебе на дорогу выехать?
- Мне?! Слабо?! - Глория так и взвинтилась. И вскочила на скейт.




В это время я ехал домой на своей - СВОЕЙ! - машине. Я представлял, как покажу своё новое приобретение отцу, как мы с ним вдвоём будем доводить её до ума, как по выходным будем ездить куда-нибудь всей семьёй - для имеющих машину границы мира становятся намного шире...
Замечтавшись, я не сразу сообразил, что прямо перед лобовым стеклом появилось счастливое лицо Глории. А когда сообразил, было уже поздно. Выражение счастья на лице сестрёнки даже не успело смениться испугом. Машину сотряс страшный удар.




Что было дальше - я помню очень смутно. Я видел всё как сквозь туман. Вот я выхожу из машины. Моя сестрёнка лежит на земле, а её дружок тянется к ней и пытается тронуть за плечо. И вся земля вокруг залита кровью.
Нет, этого не может быть, такого просто не может быть, потому что не может быть никогда, потому что так не бывает, Глория просто уснула - ну и что, что посреди дороги, это бывает...




А потом страшная правда обрушилась на меня, как лавина. Это не сон. Я не сплю. И Глория... да, Глория не спит. И это происходит на самом деле...
И тогда я закричал.

 

Привет! Рад первому читателю. Вдохновители - да, не шибко радостные, но какие уж есть.

Ну, не знаю. Разве что в одной из серий задница мелькнёт, а так всё пристойно.

Нет, конечно, это какой-то глюк случился. Уже исправил.

 

Читать дальше

Я был уверен, что меня посадят. Честно, я даже в каком-то смысле хотел этого. Ведь я убийца. И не просто убийца - я убил сестрёнку. Какая же я сволочь.
Однако, против ожидания, меня выпустили на третий день. Следователь выдал мне справку, в которой было много заумных слов и юридических терминов. Я спросил, что это значит.
- Это значит, парень, что ни в чём ты не виноват, - ответил следователь. - Это несчастный случай. Ты ехал, не превышая скорости, а обзор был ограничен деревьями. Так что затормозить бы ты физически не успел. Это - несчастный случай, а не убийство. Разницу улавливаешь?
- Но ведь Глория умерла!
- А у тебя что - умысел был её убить?
- Нет, но...
- Что - но?
- Я убийца! И я заслуживаю...
Следователь посмотрел на меня как на безнадёжного идиота:
- Тебе что - в камере понравилось? Иди в таком случае, убей кого-нибудь, ограбь, изнасилуй... И сиди сколько влезет. А сейчас - иди, мне с тобой недосуг разговаривать.
Я вышел на улицу и пошёл, не разбирая дороги. Перед глазами всё расплывалось от слёз, а в ушах звенело.
Нет... не в ушах. Это звонил колокол (мой музыкальный слух машинально отметил, что он даёт не совсем чистое "фа" контроктавы). Ещё один удар колокола... и ещё...
Я обернулся. Оказалось, я проходил мимо церкви.
Во дворе стоял катафалк, и множество машин. Из открытых дверей нёсся хорошо поставленный печальный бас:
- Со святыми упокой...
Я вошёл.
Церковь была полна народом. Многие плакали. В толпе стояли и дети. Кое-кто опустился на колени.




Среди прочих я заметил учительницу из нашей школы. Когда-то она была моей первой учительницей, а потом - учительницей Глории. Интересно, что она тут делает?




И тут мне в уши влетело:
- ...молимся об упокоении новопреставленной рабы божией отроковицы Глории...
Да это же Глорию хоронят!
Я протолкался к гробу.
Впрочем, "протолкался" - это громко сказано. Передо мною расступались, словно не желали ко мне прикасаться. Возможно, и правда не желали. Ну ещё бы. Ведь все знали, что виноват именно я, что бы там ни говорил следователь.
У самого гроба стоял мальчишка - тот самый, приятель Глории. Он ошарашенно хлопал глазами и повторял:
- Как же это?! Ну как же это?!




А потом я увидел родителей. Мама плакала, а отец наклонился к открытому гробу.




Мне никто не сказал ни слова. Ну и правильно. Я не заслужил ни утешения, ни даже сочувствия. А какой-то мужик смотрел на меня - и мне казалось, что он смотрит на меня с ненавистью. Тоже правильно. Я сам себя ненавижу.




Как ни тяжело, но я заставил себя подойти к самому гробу и взглянуть на лицо сестрёнки в последний раз.
Служащие похоронного бюро постарались на славу. Казалось, Глория просто спит. Господи, господи, Глория, сестричка моя, что же это?! Зачем я купил эту проклятую тачку? Зачем?!
Это я виноват. И пусть следователи сколько угодно твердят о "несчастном случае" - я виновен. Я убийца. Никто не заставлял меня покупать эту грёбаную тачку. Никто не заставлял мечтать за рулём. Никто. Я виноват. Глории больше нет. Осталось только вот эта нарумяненая кукла в гробу. Кукла с лицом Глории. Сейчас закроют крышку, и больше я не увижу её. Никогда.




Вот и всё. Мама кладёт цветы на могильную плиту. Сквозь слёзы я читаю надпись: "Самойлова Глория Михайловна". И две даты. Какая она Михайловна - ей было всего десять лет. Никогда уже её не назовут по отчеству. Вообще - по отношению к Глории теперь есть только одно слово. Самое страшное слово. Никогда. Никогда она не заберётся ко мне на колени. Никогда не споёт под мою лютню. Никогда не прокатится на скейте. Никогда больше я не поцелую её на ночь. Никогда, никогда, никогда...

* * *​

Всю ночь я просидел без сна на полу. Кажется, даже в одной и той же позе. Эту комнату мы делили с Глорией на двоих. Порой я злился на сестрёнку за то, что её куклы и розовые заячки раскиданы по всей комнате и я вынужден об них спотыкаться. Порой злился, что она занимает комп. Порой мне не нравилось, что она слушает свою девчачью попсу, когда мне хочется послушать рок-н-ролл...
Теперь я в этой комнате один. Но радости от этого нет. У меня была сестрёнка, я её любил. Она вышла на дорогу, я её убил...
Убил. И нет мне прощения.




Утром в комнату заглянул отец. В руках он держал своё верное охотничье ружьё. Ружьё у отца интересное. Он добавил туда разных декоративных штучек, и получилась копия какого-то автомата.
- Ты что, папа, на охоту собрался? - спросил я.
- На охоту, сынок, на охоту...
Было дело, отец частенько звал меня на охоту. Но я неизменно отказывался. Не охотник я, вот что. Жалко зверюшек.




Ну что ж, может, отец как-то отвлечётся - хоть ненадолго. Я мельком подумал, что мне надо бы пойти с ним. Но не было сил ни на что. Я кое-как поднялся с пола, плюхнулся на стул. На глаза попалось что-то блестящее на столе. Я протянул руку и взял.
Это были серёжки Глории. Я подарил их ей на десятилетие. Глория их очень любила и надевала только по особо торжественным случаям. Я тупо смотрел на серёжки в моей ладони и думал, что никогда больше Глория их не наденет. Отнести их, что ли, на могилу? Так ведь их тут же утащат...




И вдруг отец заговорил:
- А ведь ты мне, Игорёк, неправду сказал.
- В чём? - отозвался я, не поднимая головы.
- Ты ведь на самом деле тот ещё охотник. Зверюшку, значит, убить рука не поднимается? А сестрёнку вон как ты ловко завалил!
Я молчал. Потому что отец был прав. Абсолютно прав. И мне как-то предстоит с этим жить.
- Встань, - сказал отец. - Умри как мужчина.
Я поднял голову. На меня уставился чёрный зрачок ружейного ствола.




- Стреляй, - устало ответил я. Страха почему-то не было. Была только усталость. И мысль: "Ну и слава богу. Теперь мне не придётся мучиться".
Но тут раздался крик:
- Миша, не смей этого делать!
Мама ворвалась в комнату и встала между нами.
- Вера, уйди! - крикнул отец.
- Не уйду! Ты же его убьёшь!
- Да! Я хочу это сделать!
Мама почти прорычала отцу в лицо:
- Очень хорошо. Но сначала тебе придётся убить меня.
- Что - грудью встанешь на защиту сыночка ненаглядного?!
- Да!




Отец хотел крикнуть что-то матерное, но его лицо внезапно исказилось, и он выбежал из комнаты. А я посмотрел на маму:
- Почему ты ему помешала?!
- Сынок, что ты несёшь?!
Мы обнялись и дружно заплакали.




Через полчаса, бросив в сумку свою лютню и кое-какие вещи, я вышел из дома. Мне здесь больше не было места. Родители ещё не старые, у них всё может наладиться. Может, они смогут завести ещё одного ребёнка. А я не хочу маячить у них перед глазами. Не хочу, чтобы они из-за меня ссорились. И ещё - я не хочу оставаться в доме, где всё, буквально всё напоминает о ней. О моей милой сестрёнке...
...которую я убил.




Во дворе я увидел эту проклятую машину. Оказывается, нашёлся кто-то добросовестный - пригнал её со штрафстоянки по адресу владельца. Ненавижу. Это ведь из-за неё всё. Что мне стоило позвонить по тому объявлению днём позже?! Её бы купил кто-то другой... и Глория была бы жива...
Чтоб она сгнила, эта грёбаная тачка.




Я миновал мрачное приземистое здание похоронного бюро. Именно здесь сделали гроб для Глории. Именно здесь её гримировали и наряжали - наверняка мама выбрала лучшее платье... Какая же я сволочь. Какая же я мразь. Как я сам себя ненавижу.




"Нет, к чёрту!" - сказал я себе и пошёл дальше. Родители наверняка сумеют кое-как склеить свою жизнь. А я им буду только мешать одним своим видом. К чёрту. Я зашагал к вокзалу - и больше ни разу не оглянулся.

 

от автора

Выражаю благодарность администрации салуна "Солёные лапки", позволившую мне ради сюжета переименовать и изуродовать их замечательное заведение)))

Читать дальше

Я не буду рассказывать, как уезжал из своего городка, как добрался до столицы, как оттуда доехал до небольшого посёлка на реке, как я сел на пароход и поплыл дальше. Это заняло бы слишком много времени. Мой путь лежал на север. Я собирался обосноваться в самом северном порту страны. Уходя из дома, я оставил на столе записку: "Не ищите меня, так будет лучше" - чтобы мой уход не выглядел совсем уж бегством. Но мне важно было уехать как можно дальше, правда.
И вот через несколько дней мне пароход приблизился к нужному мне портовому городу в устье реки.






С парохода сошёл только я и какой-то мужик потрёпанного вида - от алиментов, что ли, убегал?




Я миновал верфь.




Морские деликатесы в киоске были явно не первой свежести, поэтому я пошёл дальше.




В конце концов я остановился у какого-то обшарпанного здания. Моё внимание привлекла доска объявлений. Дело вот в чём. Уезжая, я совершенно ни о чём не думал - лишь бы уехать. Но уже в дороге меня начали мучить вопросы. Где я буду жить? Чем питаться? После покупки этой долбаной машины (господи, перестану ли я когда-нибудь о ней думать?!) у меня оставалось ещё немного денег. Но в дороге я истратился почти полностью, и в кармане хорошо если набиралось две сотни, да ещё и мелочью. Говорил же мне отец, что надо всегда думать наперёд. А я сначала делаю, а уж потом думаю. Если бы я последовал этому совету вовремя - я бы не стал покупать эту машину. И того, что сейчас происходит, попросту не было бы. И Глория была бы жива...
При этой мысли к горлу снова подступил комок. Я скрипнул зубами и заставил себя читать объявления.
"На верфь требуются грузчики и подсобные рабочие". Нет, это не то. Справиться-то я справлюсь, но ведь чёрта с два кто мне даст эту работу. Я ведь несовершеннолетний.
"Требуется водитель категории"... - это я даже не стал дочитывать. Этого мне точно не надо. Я стал читать объявления о сдаче комнат в общежитиях. Мда, ну и цены. Я выгреб из кармана всю свою скудную наличность и пересчитал. Сто девяносто шесть с небольшим. Не густо. Этого не хватит даже на то, чтобы снять комнату хотя бы на час...





- Эй! Ты что, работу ищешь? - оторвал меня от невесёлых раздумий чей-то голос. Я обернулся и увидел парня в очках.
- А что?
- Я таких с полувзгляда срезаю. Только напрасно ты сейчас приехал - сезон-то всё, тю-тю.
- Какой сезон? - не понял я.
- Рыбацкий, какой же ещё. Он в сентябре кончается, это все знают...
- Я не знаю, - этот разговор начал меня утомлять. - Не можешь ничего подсказать - пёс с тобой, сам найду.
- Ух ты какой ершистый! Лет-то тебе сколько?
- Достаточно, чтобы соображать, что к чему.
- Да не выступай ты! - Парень смерил меня взглядом. - Из дома, что ль, сдёрнул? Я таких в момент просекаю.
- А хоть бы и сдёрнул! - Я вызывающе посмотрел на него. - И что?
- Блин, да что ты такой горячий? Вот что, парень, иди-ка ты в "Пьяный краб", спроси там мистера Флекса. Ему вроде певец был нужен - он живую музыку хочет у себя завести. Петь умеешь?
- Умею.
- Ну и отлично! Значит, туда тебе и дорога.
- А где этот самый "Пьяный краб"?
Парень расхохотался:
- Прямо за твоей спиной!




Бар "Пьяный краб" меня совершенно не впечатлил. В зале стояла ужасающая смесь запахов пота, дешёвой косметики, рыбы, гниющих водорослей, прогорклого масла, блевотины, пива. К этому примешивались ароматы побелки и краски - видимо, здесь недавно делали ремонт. Странно, внутри отделали, а снаружи - не вариант? Или религия не позволила? Или просто у хозяев денег не хватило? Господи, куда ж я попал?




Я поставил сумку на пол и сказал:
- Мне бы один стаканчик чего-нибудь подешевле, но чтоб согреться можно было.
В баре, конечно, было тепло - но я продрог совершенно. Я ведь не захватил из дома даже тёплую куртку. Когда-то ещё новой разживусь...




Девушка-барменша, явная гавайка (или гаваянка?) внимательно посмотрела на меня и усмехнулась:
- У нас тут самые дешёвые напитки на побережье, красавчик. "Особый рыбацкий" будешь?
Я не знал, что это такое (в алкоголе, тем более в коктейлях, я не очень разбираюсь) - а потому только кивнул.




Девушка поставила передо мной странный коктейль вырвиглазного цвета.
- Вот тебе и "Особый рыбацкий", красавчик, - сказала она. - Такой подают только у нас, больше нигде.
Вид коктейля не внушал мне особого доверия. Но, как говорится, взялся за гуж - полезай в кузов. Я осторожно сделал первый глоток.
Бывало, мы с друзьями попивали пиво. Или портвейн. Но это было совсем не похоже. Первый же глоток обжёг меня изнутри. Я закашлялся. Гавайка рассмеялась:
- Начинающий? Ничего, красавчик, научишься. Все, кто в наш город попадают, быстро этому учатся, уж ты мне поверь. Ну что, согреваешься потихоньку?
- Согреваюсь, - ответил я.
И это было правдой. Из чего бы ни состояло это дьявольское пойло, оно действительно согревало.
- А мистера Флекса можно увидеть? - спросил я.
- Ой, красавчик, босс только вечером будет, - ответила гавайянка (или всё-таки гавайка?) - А у тебя чо за дело к нему?
- Да так... есть дело, - туманно ответил я.
Между тем бар наполнялся народом. Были здесь и вполне респектабельные дамы (непонятно, что они здесь забыли), и девчонки с ирокезами, и моряки... Последнее, впрочем, не удивляло - бар стоял у самого порта.



Мистер Флекс появился около пяти вечера (к этому времени я наконец допил этот чёртов "Особый рыбацкий"). Это был высокий, крепко сбитый широкоплечий мужчина в тёмном костюме и с серьгами в обоих ушах.
Я сразу заговорил напрямую:
- Мистер Флекс, я слышал, вам нужен певец?
- Нужен-то нужен, - мрачно ответил тот, - да только не каждый сюда пойдёт работать. Сразу говорю - заведение в жопе. Ремонт в зале я сделал, а снаружи - хрен. И в сортире - хрен. А рыбаки да матросня вонючая, мать их, только и умеют, что гадить. Короче, много платить я тебе не смогу.
- А мне бы хоть что-то, - ответил я. - Мистер Флекс, мне бы хоть какую работу.
Мистер Флекс мрачно вздохнул:
- Ну давай, парень, покажи, на что ты способен.




Тут же откуда-то появилась раздолбанная гитара. Я вообще-то на гитаре играю не очень, больше на лютне. И лютня у меня под рукой, в сумке - но не ставить же мне им условия сразу.
Гитару было почти невозможно настроить. Кое-как справившись с этим делом, я начал играть.




Мистер Флекс расхохотался:
- И это ты называешь музыкой?! Прекращай давай инструмент сношать, иди, откуда пришёл!
И двинулся ко мне с явным намерением вышвырнуть меня вон.




- Погодите, мистер Флекс! Я вообще-то на другом инструменте больше играю!
- Это на пианине, что ли? - Должно быть, других инструментов хозяин бара не знал.
- На лютне, - я быстро достал свою верную лютню из сумки.
Мистер Флекс удивился:
- Это что за балалайка такая?
- Это и есть лютня, - я изо всех сил сохранял спокойствие. Если он вышвырнет меня вон - идти мне будет совсем уже некуда. Вот и приходилось молча сносить его насмешливый тон. И вообще, я это всё заслужил. - Пожалуйста, мистер Флекс, уделите мне пять минут.
- Ну давай, - махнул рукой Флекс. - Пять минут, и не больше. Играй.




И я начал играть "Still Loving You". Ещё в те времена, когда жизнь казалась безоблачной, я делал переложения рок-баллад для лютни, чем приводил в ярость учителя музыки. Но разве я виноват, что они так хорошо ложатся на лютню?




Пока я играл, выражение лица мистера Флекса менялось. От насмешки до восхищения (скажу не хвастаясь, я играл действительно неплохо). Флекс обернулся и спросил:
- Не, вы это слышали?!




Официантка в синем топике и какой-то бесформенной юбке воскликнула:
- Знаете, босс, если вы этого парня не возьмёте - дураком останетесь!
- Ты думаешь, он в "Клипсо-Каллипсо" побежит?
- Может, и не побежит. Но если они про него узнают...
- Ладно, - оборвал её Флекс, - не учи отца - и баста! А ты, - обратился он ко мне, - пойдём со мной.




Кабинет Флекса мне понравился ещё меньше, чем зал. Стены все в дырках, трещинах и потёках. Вонь - судя по всему, туалет был где-то поблизости, и его никогда не убирали. Но выбирать мне не приходилось. Если этот Флекс даст мне работу - это будет замечательно. Я сел на стул (который протестующе заскрипел) и приготовился слушать.




- В общем, парень, слушай сюда, - начал Флекс. - Платить я тебе много не смогу. Вот потянется народ, привлечёшь ты их своей музыкой - и всё, потекут к нам денежки. Но смотри не возомни о себе хрен знает чего! - Он внезапно повысил голос. - Ты не звезда рок-н-ролла, чтоб мне свои условия ставить! Максимум, что я тебе положить могу - сотню в день. Но зато - харчеваться будешь бесплатно. Жратва, выпивка - сотрудники за неё копейки не платят. В пределах разумного, конечно. Это первое. Ты меня понял?
- Понял.
- Молодец, возьми с полки пирожок, откуси и положи на место. Теперь второе. Жить тебе, я так понимаю, негде?
- Да я думал комнату в каком-нибудь пансионе найти...
Флекс расхохотался:
- Ты хоть знаешь, что у нас тут "пансионом" называют? Контейнеры на верфи видал? Вот это и есть пансион, там бомжи да цыгане кантуются. Комната тебе тоже будет.
- Спасибо, мистер...
- С этого момента зови меня боссом. И третье. Мы тут народ демократичный, документы при приёме на работу не спрашиваем. И никого не сдаём ни копам, ни кому-либо ещё. Мы тут - как одна семья. То есть - каждый волен делать всё, чего его левая нога пожелает... до получения моего приказа. А приказы, тем более мои, не обсуждаются. Но лучше уж в семье, чем без неё.
- Вы это к чему, мис... то есть босс?
- А к тому, парень, что город у нас не сильно большой, про тебя быстро все узнают. Поёшь ты охренительно, и играешь зашибись, тем более на таком инструменте. К тебе очень быстро могут прийти парни из "Клипсо-Калипсо", конкуренты наши, и попытаются тебя переманить. Так вот, не вздумай! - Тон Флекса стал ледяным.
- Но что...
- У тебя, парень, явно какие-то проблемы, я такие вещи в момент просекаю. - Он усмехнулся. - В какое ты там дерьмо вляпался - мне по хрену. У всех, кто тут работает, были или есть какие-то проблемы - кстати, не вздумай никого расспрашивать. Захотят - сами расскажут. И у тебя они есть, это точно. Тебе лет шестнадцать, от силы семнадцать. Ты приехал чёрт-те откуда, без копейки. Тебе негде жить. Наверняка у тебя на хвосте то ли твои предки, то ли копы, то ли все сразу.
- Нет, босс, вы тут ошибаетесь...
- Может, и ошибаюсь. В любом случае - в "Клипсо" идти не вздумай. Там платят, конечно, побольше. Но комнату тебе никто не даст, жрать бесплатно тоже. Останешься ни с чем. - Он посмотрел мне прямо в глаза. - Ты меня хорошо понял?

 

Хоррор, куда ты так летишь? Решил выложить все, что есть, за один вечер? Мне кажется, люди не успеют прочесть твой сериал.

Смерть маленькой девочки в результате ужасного несчастного случая сначала показалась мне отсылкой к Кингу - в последней экранизации "Кладбища..." именно дочь главгероя сбивает фура, а не малыша, - но когда появился отец семейства с ружьем и начал вымещать горе на собственном сыне, угрожая ему, да, прям повеяло Быковым

Драма, на самом деле, хорошая, и горе, обрушившееся на семью из твоего рассказа, очень страшное и глубокое. Однако я вижу некоторые детали, которые мешали мне сосредоточиться на восприятии.

Шестнадцатилетний Игорь накопил себе на почти новенький красный Мерс? Серьезно? Если допустить, что семья у него небедная, ну или заработать в их мире можно довольно просто, то почему тогда у них дома Игорь и Глория были вынуждены жить в одной комнате? Разнополые довольно взрослые дети Лютня, конечно, колоритный инструмент, и прикольно, что у героя такое необычное хобби, как игра на ней, но все равно как-то странно вписывается в этот мир. Девушка-барменша, национальность которой герой никак не мог нормально выговорить, - откуда в каком-то захолустном рыбацком городишке такая экзотика гавайская? Ты просто так на ней акцентировал внимание, что запомнилось.

 

Del, отвечаю по порядку.

Серий здесь всего пять. Три уже есть, две осталось)))

Самое смешное, ты мне не поверишь, но эта идея у меня в голове уже года четыре, если не больше. Так что нынешняя экранизация "Кладбища пушистиков" тут ни при чём. А отец ведь не просто угрожал - он хотел именно застрелить парня.

Так там же сказано, что она только с виду красивая, а на самом деле сильно подержанная.

В следующей серии об этом будет рассказано - и откуда гавайка взялась, и почему хозяин именуется мистером, да ещё Флексом, и какие у кого за душой дела есть. Но это уже завтра.

 

А, ну раз есть желание как можно быстрее отстреляться, почему бы и нет)

Да, решимость его заметна и еще как. Горе у человека.

Наверное, я мало понимаю в машинах

Интересно, жду!

А что насчет тесного сожительства Игоря и Глории? Тут не будет пояснения? Назовем это сюжетной условностью?

 

Сегодня я уже вырубаюсь. Завтра, это я твёрдо обещаю.

Да, именно. Вместе им было тесно, но когда Глории не стало... дальше можно не продолжать, я думаю.

 

Спасибо всем, кто читает! Поехали дальше, да?





Читать дальше

Комната, о которой мне сказал мистер Флекс, располагалась в подвале. Кровать была самая ужасная, которую только можно было представить - зато имелся книжный шкаф, явно с какой-то помойки. И в нём даже имелись кое-какие книги. Конечно, в них не хватало страниц - где нескольких, а где и половины - но хоть что-то.




А ещё в комнате был душ. Точнее, это я его соорудил из двух водопроводных труб, наконечника от лейки и полусгнившей доски.




А за стеной моей комнаты было то, что приносило мистеру Флексу основной доход. Комнаты, в которых можно было поиграть (разумеется, на большие деньги) и покурить кальян (заряженный, естественно, не табаком).




Но меня это не касалось. Я делал свою работу - и делал её неплохо. Публика тянулась именно в "Краб". Причём такая публика, которая раньше отсюда нос воротила, предпочитая соседний кабак с забавным названием "Клипсо-Каллипсо". Например, гарпунщики с иностранных кораблей (они никогда не расставались со своим рабочим инструментом, я всё время боялся, что они, рассердившись по пьяни, кого-нибудь проткнут).




А порой захаживали аниматоры с детских праздников. Или сумасбродные панки. Или все сразу.




Я так уставал, что падал прямо на сцене. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что чаевые мне платили щедро. Какую-то часть я, само собой, сдавал в фонд заведения, но процент этот был весьма божеским. В конце вечера я получал в бухгалтерии свои двести пятьдесят рублей - мистер Флекс довольно скоро повысил мне дневной заработок - да чаевых набиралось (после вычета в фонд заведения) не менее восьми сотен. Словом, жить было можно. И всё-таки я уставал...




"Особый рыбацкий" коктейль оказался не такой уж страшной штукой - если, конечно, к нему привыкнуть. А человек привыкает ко всему. Вот и я уже через пару месяцев не мыслил нормального вечера без двух, а то и трёх стаканов этого дьявольского пойла. Стакан перед выступлением, два после. Помимо всего прочего, этот коктейль давал мне силы.




Когда я садился выпить, рядом со мной неизменно оказывалась Эвелина - та самая официантка ,что замолвила за меня словечко перед мистером Флексом. Чёрт её знает - понравился я ей, что ли?




Однажды после выступления Эвелина подсела ко мне в очередной раз.
- Что ж это ты, красавчик, всё время один? - начала она. - Неужели у тебя девушки нету?
я промолчал. До девушек ли мне.
- Или тебе бабок не хватает? - продолжала уже изрядно принявшая Эвелина. - Ну да, с этим жмотом не разгуляешься. А ты бы к нему пошёл, треснул кулаком по столу - да и потребовал прибавки!
- Как потребуешь? У меня положение вообще...
- Ой, не рассказывай! Тут есть люди с положением и похуже, взять хоть Кайю...
Кайей звали барменшу-гавайянку.
- А что с ней такое? - Второй за вечер "Особый рыбацкий" пробудил моё любопытство. - И кстати, хочу спросить - как она вообще здесь оказалась?
Эвелина рассмеялась:
- Да очень просто! Её полиция четырёх стран разыскивает. Она раньше документы подделывала. Но однажды сама на брачного афериста нарвалась, тот её обобрал до ниточки, да и был таков. А Кайя тогда как раз здесь скрывалась. Вот и пришла к нам. А Флекс наш - ты не смотри, что он хамло и жмот, он так-то мужик добрый. Принял её. А Кайя и рада-радёшенька - здесь её точно искать никто не будет...
Я молчал, глядя перед собой. Вот оно, оказывается, как.
А Эвелина вдруг без всякой связи заявила:
- Пойдём со мной, красавчик!
- Куда? не понял я.
- Куда-куда... до чего ж ты ещё зелёный! Жалко мне тебя, так и помрёшь девственником! И я тоже не железная, у меня мужика уже сто лет не было. От Флекса толку не добьёшься - у него другие, как он говорит, ценности... Пошли!
Ну, и кто бы устоял?




Эвелина очень старалась. И так, и этак. Но, несмотря на все старания, ничего не получилось.




Мы вернулись в зал. Места у стойки не было, и мы сели за столик с табличкой "Только для сотрудников". Эвелина взглянула на меня с непередаваемым презрением:
- Ох, и разочаровал ты меня, братец кролик! Вот интересно, что это с тобой такое произошло, что ты ни фига не можешь?




И тут я заговорил. Я рассказал Эвелине о том, как купил с рук подержанную машину, как в первой же поездке погубил сестрёнку, как меня чуть не пристрелил отец...
Эвелина слушала меня, как мне казалось, с сочувствием.




Эвелина слушала меня, как мне казалось, с сочувствием. Но как только я закончил, она расхохоталась:
- И это на тебя так подействовало, что тя с тёлкой ни фига не можешь?! Ой, дурак!
- А по-твоему, и переживать из-за этого не стоит?! Я убийца, понимаешь?!
- Ой, тоже мне, Джек Потрошитель нашёлся! Убийца он, надо же! Тебя выпустили? Выпустили. Дело не завели? Не завели! Так какого хрена тебе ещё надо? А вот я - реально убийца.
- Ты?! - я не поверил своим ушам. Да, Эвелина была грубой - но лишь потому, что работала в таком месте. Но чтобы она могла убить - это у меня в голове не укладывалось.
- Я свою мать убила, - продолжала Эвелина. - Да не как ты, по случайности, а специально! Она меня с десяти лет на панель продала, сука. Деньги на мне делала не кислые. Подложит меня под мужика - знаешь, сколько в мире таких, которые маленьких девочек любят? Хренова тьма! А в самый неподходящий момент врывается, кричит: "Ты мою дочку изнасиловал!" Мужик что угодно отдаст, лишь бы его не посадили.
- А отец?
- Так он же ей это и предложил! Правда, через пару лет он сам помер при странных обстоятельствах, а мамаша на мне капитально раскрутилась. Машину купила, три квартиры. Одевалась - куда там Ксюше Собчак! А мне - хрен в стакан. Ну, и меня это достало. Я ей клофелина в стакан как-то капнула, а потом, как мамаша отрубилась - облила всё бензином и подожгла. Меня таскали, конечно - да только хрен им! У меня тоже кореша были, они мне алиби сделали. Только вот дурака я сваляла - не разузнала коды от мамашкиных карточек, и все бабки пшиком пердячим в воздух ушли. Но это хрен с ним! Главное - свободна!
И Эвелина снова расхохоталась.
- И ты хочешь сказать...
- Не бери в голову - вот что я хочу сказать! Открою тебе маленькую тайну, красавчик - у всех, кто тут пашет, есть какие-то проблемы, даже у Флекса! Понял? Не бери в голову!
С тем она и ушла.




А наш мистер Флекс, оказывается, вовсе и не Флекс. И даже не мистер. На самом деле он Вадим Петрович Фляжкин. Его мать в своё время завела роман с туристом из Африки, потому у мистера Флекса такая внешность. Ну и псевдоним под стать.




Об этом мне поведал шофёр, который возит сюда кое-какие товары, невысокий тощий азербайджанец по имени Имран. Однажды он угостил меня, и мы разговорились. Спьяну у меня развязался язык, и я рассказал о своём несчастье.
- Не бери в голову, парень! - рассмеялся Имран. - Я вот тоже однажды какого-то щенка сбил. Но я всё по умному сделал! С места я тут же уехал, в машине все свои отпечатки стёр, а сам пешим ходом - в ДК, где мои кореша-музыканты репетировали. Иду, а сам молюсь, чтоб они в тот момент на репетиции были. Так и оказалось. Я их попросил: мол, так и так, мужики - сейчас я от вас в мусарню позвоню, скажу, что у вас два часа тут сидел, а сейчас вот собрался домой - а машину угнали. Ну они вошли в положение, подтвердили алиби. В итоге суд знаешь, чего постановил?
- Чего?
- Что пацана того - а ему всего шесть лет было - сбил тот, кто мою тачку угнал. Угонщика, естественно, не нашли. Правда, дед щенка этого потом и ко мне приходил, и к музыкантам - требовал, чтоб мы все признались. А мы ему объяснили: суд же прошёл? Постановил? Так какого буя тебе ещё? Ну, помер внук твой - печалька, конечно, но бывает. Родят тебе, говорю, другого внука...
- Слушай, а ты не боишься мне всё это рассказывать?
- А чего бояться? Суд же постановил, доказательства у меня железные. Тот дед пытался апелляцию подавать, да только хрен! Мне даже платить не пришлось ни копейки. Да и вообще, мы тут - как одна семья. Только не родством повязаны, а знанием. Каждый из нас знает про каждого, и если кто-нибудь захочет сдать - сам же и погорит. Потому что тот, кого он сдал, тоже молчать не будет...
- И как ты с этим живёшь?
- Замечательно живу. В голову не беру. И тебе, кстати, - Имран посмотрел на меня, - я тоже так советую. Предкам твоим сколько лет?
- Отцу - сорок восемь. Маме - сорок.
- Пффф! Это разве возраст? Вон, Ольга Кормухина, певица, в сорок пять родила! Родят тебе новую сестрёнку, лучше прежней. Или братишку. И всё у вас будет о'кей. Так что не бери в голову.
Я спросил:
- Имран, ты хоть соображаешь, что несёшь? Что значит - новую сестрёнку?! Это что - вещь?!
Но Имран только рассмеялся:
- Дурачок ты! Ну да ничего - жизнь тебя пообломает, научишься не брать в голову.
Интересно - у этих людей есть хоть капля сочувствия?




А может, они правы? Может, совесть и стыд - действительно какой-то атавизм, недостойный современного человека? Может, от этих качеств можно избавиться? Но если можно - то как? Или их не должно быть с рождения? Или это вообще болезнь?
На эти вопросы не было ответов. И мне оставалось только напиваться в одиночестве.




А вот есть я предпочитал в других местах. После того, как я однажды заглянул на кухню - мне совершенно не захотелось есть то, что готовят в "Крабе".




Между тем дела в заведении шли всё лучше. Флекс даже сумел нанять управляющую, которая и вела все дела с клиентами. Правда, ремонт в кабинете он почему-то так и не сделал.




А на моё семнадцатилетие Флекс расщедрился и подарил мне хорошую гитару. Струн для лютни в этом городе не достать, а те, что были на моей - износились. И мне пришлось переучиваться.
Впрочем, почтеннейшей публике понравилось. И, что ещё важнее, Флексу понравилось. Вот тогда-то он и прибавил мне зарплату.




Вот только характер у него, и без того не самый приятный, совершенно испортился. Стоило мне во время выступления отложить гитару, чтобы передохнуть пять минут, как за спиной тут же возникал Флекс и начинал орать:
- Это что такое?! Вы посмотрите на него - устал он! Ты ваще охренел?! Что ты ящики таскал или котельную чистил?! Струны он перебирать устал, надо же!
Мда... Что бы он там ни говорил о том, что все здесь "как одна семья" - а я не чувствовал себя частью этой семьи. Не чувствовал, хоть разбейся.

* * *​

Так прошло пять лет.
Рабочий день в "Крабе" начинался с двух часов дня, а заканчивался в четыре утра. У меня появилась привычка за час до открытия взять стаканчик "Особого рыбацкого" и выйти с ним во двор. И коктейль уже не казался мне таким обжигающим и отвратительным. Я неторопливо выпивал и вспоминал дом.
Мой дом. Мой потерянный рай. Может, вернуться?
Но нет. Нельзя. Нет мне туда дороги. И не в том дело, что там меня ждёт смерть от руки отца. А в том, что я сам, своими руками, разрушил жизнь нашей семьи. Я просто не имею права вернуться туда. Дом безвозвратно потерян. А нового я не нашёл. И не найду. Не имею права быть счастливым. Все "крабовцы" - Кайя, Эвелина, Имран и даже сам Флекс - считают, что можно спокойно жить, даже совершив какое угодно преступление. И живут. И даже жалеют меня, как обычно в деревнях жалеют придурков: мол, следователь дело закрыл, даже до суда не дошло, скрываться не надо - живи себе да радуйся! Но - не получается радоваться. Не получается быть счастливым...




Однажды, выпив свой "утренний" коктейль, я вернулся в бар... и застыл. В зале маячили полицейские мундиры.
Их было двое. Один из них изучал доску объявлений на стене...




...а второй беседовал с Флексом.




До меня донёсся их разговор.
- Слышь, пацан, зелен ты ещё на меня браслеты одевать! - кричал Флекс. - Ко мне в кальянную знаешь, какие люди заходят?!
А полицейский кивал головой и отвечал:
- Вот об этом вы мне подробно и расскажете. И кто к вам заходит, и какими веществами вы заряжаете кальян, и откуда вы их берёте. Но не здесь.




Я увидел, что Флекс попытался достать из кармана бумажник. Но полицейский не дал ему этого сделать. Он развернул Флекса лицом к двери и приказал:
- Давай на выход, пока нормально прошу! А то ведь и по-другому можно.
- Ох, пацан, будут у тебя неприятности! - усмехнулся Флекс. Но пошёл.




Ко мне полицейские никакого интереса не проявили, и я вышел через заднюю дверь. На заднем дворе стоял столик, где в тёплые дни кто-нибудь из "крабовцев" обедал. На столе грязные тарелки и недопитая бутылка - скорее всего, Имран. Свинья он всё-таки, никогда за собой не убирает. Вороны питаются объедками. Кругом дрянь.




Уходя, я в последний раз оглянулся на вывеску, возвещавшую: "Бар "Пьяный Краб" - лучшее место для тех, кто вернулся с моря!" Да уж. Замечательное местечко. Лучше не придумаешь. Прощай, "Пьяный Краб".




Ливень хлестал как из ведра. А я шёл, не разбирая дороги. Куда мне теперь податься? "Пьяный Краб" был для меня хоть каким-то пристанищем, а теперь?
В невесёлых раздумьях я дошёл до маяка.
Как странно, я в этом городе уже пять с лишним лет, а на маяке ещё ни разу не был.




Я вошёл в башню, поднялся по винтовой лестнице и вышел на смотровую площадку. И стал смотреть на море. Было чувство, будто я во всём мире один, никого больше не осталось. Впрочем, отчасти так оно и было. Всем на всех плевать. Как там у Крапивина? "Никто из нас не остров в этом мире"... нет, это не подходит. Тут скорее как у Тарковского:

У человека тело -
Одно, как одиночка...​

Да, так оно и есть. Каждый одинок в этом мире. Во всяком случае, те, кого я узнал за последнее время. Да и те, кого я знал раньше. Даже мои родители. Говорят, горе должно сплотить семью. Чушь собачья. Смерть Глории, наоборот, разъединила нас. Отец просто обезумел тогда, потому и хотел меня застрелить. И ведь он отчасти был прав. Нет - не отчасти. Прав во всём. Ведь это я виноват в смерти Глории. И если бы я остался дома, если бы не сбежал - отец бы сошёл с ума. Да, он бы совладал с собой и не стал в меня стрелять. Но каково это - каждый день видеть меня и помнить, что это именно я убил Глорию?!
По этой же причине и мама не остановила меня.
Как они там сейчас? Наверно, уже сумели как-то справиться с горем. Или не сумели? Я вот не сумел. Работа в баре немного отодвинула моё горе на задний план, но не задавила его полностью. Я всегда буду со своим горем один на один. "У человека тело - одно, как одиночка". Правильные слова.
А ведь эти стихи мне когда-то читал отец...




На маяке я проторчал до вечера. А потом пошёл к Эвелине - она жила не в самом "Крабе", а в хибаре неподалёку.
- И что ты думаешь дальше? - спросила Эвелина.
- Не знаю, - честно ответил я. - Бабло кое-какое у меня есть - скопил, сколько сумел. Куда-нибудь подамся. А сейчас бы мне переночевать.
- Ложись в гостиной. Только пожрать, извиняй, нету.
- Да я и не хочу.
И это была правда. Я действительно не хотел есть.




Наутро я вышел из дома Эвелины и пошёл в порт. Я ещё не знал толком, куда я еду. Знал только одно - здесь мне делать уже нечего. Интересно, есть ли на земле вообще место для меня?
Мне повезло: в порту стоял небольшой пароход, на котором можно было купить билет прямо на борту. И документов там не спрашивали. Такой же пароход доставил меня сюда.
Пароход уже был готов к отплытию. Я успел в самый последний момент.




Прощальный гудок - и порт остаётся позади. Я стоял на корме и смотрел, как город, за пять лет так и не ставший моим, растворяется в утреннем тумане.

 

Хм, так этот Пьяный Краб оказался еще более злачным местечком, чем выглядел в предыдущей главе. Прямо пристанище для всяких аморалов. Занятно, конечно, что все они как один пытаются заставить героя забить на свое преступление. Не хватало моей любимой фразы про "Не мы такие - жизнь такая", чтоб уж полностью с себя ответственность снять.

Вообще, если честно, не думаю я, что Игорю надо снимать с себя эту самую ответственность таким образом. Весь его побег в другой город и жизнь в каком-то генделе выглядят как подростковое приключение. Он, конечно, грустит, грустит и ругает себя за тот несчастный случай, но чем дальше, тем все надуманнее это выглядит.

Серьезно. Если люди так страдают, они идут к специалистам. К психологам, например. Если у Игоря такая потребность "отработать" свое преступление, мог бы и волонтером пойти куда-нибудь, людям помогать.

Но он побежал в кабак на лютне играть, ну оки-доки. М - мученик

Сцена в туалете с его участием и участием официантки немного удивила - а зачем он там полностью раздевался-то? Чтоб автор был вынужден поставить на серию рейтинг 18+?
Кстати, 18+ надо поставить на всю тему. Пожалуйста, предупреди об этом читателей в шапке.


Вообще история у девушки, конечно, трагическая, однако ты так мастерски отвратил от нее, что я прям даже и не знаю)) Ну реально никому не сопереживаешь из тех, с кем Игорь успел пообщаться. Все какие-то мразотненькие люди. Так задумано?

 

Ну, эта фраза подразумевается сама собой.

А кто бы ему подсказал-то?

Сейчас поставлю.

Совершенно верно. Именно так. Я же говорю - хотел сделать именно беспросветную чернуху.

Ну, вот и заключительная серия. Поехали!





Читать дальше

Приходи ко мне одна,
Полногрудая луна:
Я один в пустой квартире.
Мне не место в этом мире...
Фёдор Чистяков.​

Я не знал, куда я еду. Вернее, не осознавал, пока не сел на пароход. В голове вертелась одна мысль: "Хочу домой. Хочу домой". Смешно, конечно. Домой - куда? В родной город? И что меня там ждёт?
Но мысль не оставляла. Домой, домой, домой. Вот что мне было нужно.
Пароход плыл несколько дней. Денег на поезд у меня уже не было, поэтому ещё несколько дней я добирался зайцем на электричках - там легче избегать контролёров. Я прибился к компании путешествующих студентов - с ними было ещё проще. Правда, студенты эти сначала норовили меня расспрашивать. Я отмалчивался или отвечал односложно - хватит с меня изливать душу. Уже пытался не раз. И в конце концов студенты оставили меня в покое.
В столице мы расстались. До родного города я добрался автостопом. И вот наконец и знакомая окраина. Церковь. А за ней кладбище, где осталась Глория...




В церкви не было никого - за исключением священника, который усердно махал кадилом и молился. Вот этого я не понимаю: зачем служить мессу (или как там это действие называется), даже если зрителей нет? Это же всё равно, что певец выступает перед совершенно пустым залом. Или священник просто репетировал?
Я прошёл через церковь и зашагал между могилами. Моя сестрёнка, если я правильно помню, в дальнем конце, у самой ограды. Машинально я читал надписи на памятниках. И вот наконец увидел: "Самойлова Глория Михайловна".
И тут меня, что называется, потащило. Ледяные тиски в моей груди разжались, и я впервые со дня похорон сестрёнки заплакал по-настоящему.




Морозило. С неба падали редкие первые снежинки - конец ноября. А могила усыпана опавшей листвой - видно, никто сюда не приходил. Вот оно, отношение - закопали и забыли...




Я положил на могильную плиту розу. Глория, Глоринька моя, ты была совсем маленькой, и тебе никогда не дарили цветов. И уже не подарят. И всё по моей вине. Прости меня. Если там что-то есть, и если ты оттуда видишь и слышишь меня - прости, если можешь...




А потом, когда слёзы кончились, я разглядел рядом с Глорией ещё одну могилу. Памятник был из дешёвой подделки под камень - и потому весь растрескался Судя по дате, человек умер пять лет назад.
Имя на памятнике я прочитал сразу. Но измученный мозг отказывался верить тому, что говорят глаза. И лишь спустя десять минут до меня дошло. На памятнике значилось:

"Самойлов Михаил Васильевич"​

Отец умер всего через неделю после того, как я ушёл из дома. Что с тобой произошло, папа? Нелепая случайность? Или сердце подвело? А может, ты сам не захотел жить?
Я хотел снова заплакать - но слёз уже не было. Вот что плохо. Я не мог заплакать об отце. В душе была только чёрная беспросветная пустота.




Взяв в кладбищенском сарае грабли, я немного прибрал опавшую листву.

* * *​

Священник уже закончил репетицию (или как ещё можно назвать выступление перед пустым залом) и теперь отдыхал. Я подсел к нему. Некоторое время я молчал, не зная, как начать разговор. Я крещённый, но крестили меня лишь потому, что так принято, а так наша семья относилась к церкви, как... да вообще никак не относилась. Наконец я брякнул:
- Батюшка, я... знаете, я очень большой грех совершил. Я...
- Вы хотите исповедаться, молодой человек? - перебил священник. - Извините, сейчас я исповедь принять не могу.
- Почему?
- Потому что исповедуем мы только по субботам, а сегодня четверг. Приходите послезавтра.
- Хотя бы выслушайте меня!
- Никак не могу. Есть определённые правила, есть устав храма. Я не имею права его нарушать. Приходите послезавтра, и я приму вашу исповедь.





Все эти пять долбаных лет, что я провёл вдали от дома, меня никто даже не выслушал. Ни Эвелина, ни Имран, ни остальные. И этот священник в том числе. Он глядел на меня вроде бы с сочувствием - но выслушать упорно не желал.




Дева Мария и маленький Иисус равнодушно взирали на происходящее с иконы. Они тоже не желали вмешиваться.




- Ну и чёрт с вами, святой отец, - в сердцах сказал я. И вышел, хлопнув дверью.




Я шёл, не разбирая дороги. Ноги сами несли меня. Всё здесь было знакомо - каждый камень, каждый дом, каждый двор, каждая трещина в асфальте. Это был мой город. Только я за пять с небольшим лет стал здесь чужим.
Душу раздирала чёрная тоска и вина. Наверное, такие чувства должен был испытывать Виктор Франкенштейн*, когда возвращался домой, зная, что натворил созданный им монстр. Только этим монстром был я сам.

*Примечание

Виктор Франкенштейн - главный герой романа Мэри Шелли "Франкенштейн, или Современный Прометей.

Вот и мой дом. Но, господи боже, во что же он превратился за эти годы!




Машина, из-за которой начались все несчастья, по-прежнему стояла во дворе. Её не только не угнали, но даже не сняли колёс. Только теперь она заржавела и уже явно ни на что не годилась. Как я её ненавижу...




Войдя в дом, я ужаснулся. Я никогда не был чистюлей, но такого срача даже представить себе не мог. Паутина по углам. Стены осыпались и потрескались. Горы сто лет не мытых тарелок. Сломанные стулья. Грязные шмотки. Переполненные мусорные пакеты. И крысы, крысы, крысы...
И ни души. Ни одной живой задницы.






Я прошёл в комнату, которую мы когда-то делили с Глорией. Здесь творилось то же самое - за вычетом разве что мусорных пакетов.










Я вернулся на кухню. И услышал голос:
- Ага, явился, не застрелился, пропащая душа!
Я поднял голову.
В дверях стояла Анна Алексеевна, наша соседка из дома напротив.




* * *
- Мать в психушке, - рассказывала соседка. - Через неделю после того как ты исчез, пошла она в магазин. А вернулась - отец застрелился уже. Вот тогда Вера окончательно с ума сошла. Сидит, смотрит в одну точку и раз в день произносит только одну фразу: "Как же так? Я же хлеб купила"...
- Спасибо, тётя Аня, - сказал я. - Теперь я маму заберу...
- Чего?! Тебе мало?! Ты вообще за каким хреном сюда вернулся? Сестричку убил. Отца до самоубийства довёл. Мать с ума свёл - и тебе всё мало? Ты её доконать решил?
- Тётя Аня, вы что говорите?!
- Что есть, то и говорю! Смотрите-ка на него! Выпустили его, не посадили - а он и рад-радёшенек! Нет бы родителям в ноги упасть да покаяться - так нет же, спина больно твёрдая, не гнётся, и ноги в коленях не сгибаются! Гордые мы!
- Тётя Аня, вы же ничего не знаете...
- Всё я знаю! Мы же все друг у друга на виду. Думаешь, стал бы отец в тебя по-настоящему стрелять?! Он же хотел, чтоб ты покаялся, дурень ты этакий! Но нет, не умеем мы на колени вставать! Нам сбежать проще! Проболтался чёрт-те где, а теперь вернулся - думал, к мамочке под крылышко?! А мамочка-то с ума сошла! Так-то, мальчик! Некому тебя пригреть! Никому ты уже не нужен!
Невероятно, но глаза Анны Алексеевны горели торжеством. Ей, похоже, доставляло удовольствие добивать меня.




Я подавленно молчал.




- Уходи, Игорёк, - Анна Алексеевна заговорила уже спокойнее. - Всё, что можно было, ты уже сделал. Повёл себя с самого начала, как трус и подлец - так будь им до конца.
- Но...
- Что "но"? Исправить хочешь? Так не получится. Ничего ты уже не исправишь. Нет тебе тут места. Уходи.




Наверное, я должен был треснуть кулаком по столу, наорать на Анну Алексеевну, выставить её из дома - в конце концов, это мойдом! - но сил не было. Ни на что. Я не мог ей сопротивляться.

***​

Я стоял на набережной, глядя на свинцово-серые волны реки, которые ещё не сковал лёд. Снег валил всё сильнее. В голове звучали жестокие, но правдивые слова: "Нет тебе тут места".




А где мне вообще есть место? В грязном портовом кабаке? Не смешно. Флекс говорил, что они все как одна семья. Может, это и правда. Но я в эту семью не вписался. Нет мне места и там. Мне вообще не место в этом мире. Подобно монстру Франкенштейна, я сею вокруг себя только смерть и разрушение. Но и весь мир не лучше. Всем на меня плевать. Всем всё равно. Отца нет. Глории нет. Мама... мама жива, но её тоже всё равно что нет. Ей уже всё равно. Всем всё равно.
Мне не место в этом мире. Так пусть меня поглотит вода, пока её не сковал лёд. Осталось сделать один, последний шаг...

 

Вообще, у меня закралась мысль, что все не так просто, как показалось с самого начала. Может, не зря Игорь так убивается, совсем не зря. И его эта гипервина за смерть сестры тоже не просто так написана. А что меня натолкнуло на мою теорию? А преображение красного мерса в побитую голубую волгу! Так вот!

Что, если эта история - история глазами парня с психическими отклонениями? Ему только показалось, что он купил подержанный красный мерс, и что случайно сбил сестричку, и что раскаивается в ее смерти, и что сбежал после того, как отец пытался его пристрелить. Он промыкался пять лет, весь такой бедный и несчастный в кабаке, и даже с официанткой у него ни секса, ни отношений не вышло, а все почему?.. Все это его раскаяние и слезы, трагедия на протяжении всего времени - явно не нормальная реакция здорового молодого парня. Его психика должна была принять события, он должен был смириться, двигаться дальше, но не смог.

Читателям может показаться, что это брат так скучает по сестре, но я уверена, что на самом деле история гораздо ужаснее! Потому что когда Игорь вернулся в родной город и увидел все заново, все сразу стало на свои места. Не покупал он красную машину крутую - купил дешевую раздолбанную, потому что заработать на мерс, пусть и подержанный, фиг выйдет. И сестру задавил не случайно и вообще, все эти его подозрительные "на коленках сидела, на ночь в лобик целовал, спали в одной комнате" наталкивают на мысль, что отношения там были вообще нездоровые! Возможно, однажды Игорь решил устранить эту "нездоровость" и сбил сестру. А его психика изменила его восприятие ситуации.

Это сразу же поясняет, почему его собственный отец набросился на него с ружьем - потому что все узнал! Конечно, в нем появилось праведное желание удавить собственного ублюдка! Ну а мать, потом после смерти родного мужа, логично, что не справилась со всем ужасом и тронулась умом. Как тут не тронешься, когда такой изврат в семье вырос!

ну, если так смотреть на этот сериал, то он ничего. Хотя бы смысл появляется. Ужасный, конечно, но какой есть.

 

Что ж - может быть, и так. Просто я не сумел найти ржавую машину такой же марки, вот в чём беда. А отношения с Глорией, возможно, действительно вышли за рамки нормальных (хотя, если честно, я об этом совсем не думал - я, хоть и не вполне нормальный, но не настолько). Но уже то, что моя писанина заставляет читателей задуматься, меня уже радует. Спасибо за то, что осилила всё до конца!

 

Обычно просто брато-сестринские отношения с такой не особо большой разницей развиваются в негативном русле и они друг-друга терпеть не могут. Особенно это обостряется в подростковый период. Природный механизм защиты от кровных связей. Вот в раннем детстве и потом уже во взрослой жизни отношения выстраиваются другие.
Поэтому мне тоже странно видеть такие проявления любви старшего брата. Пусть такое и не подразумевалось, но выглядит искусственно. Думаю, даже если бы они с сестрой изначально конфликтовали и задирали друг друга, драмы от несчастного случая и чувства вины это бы не убавило.

 

Привет! Лично я даже не думал, что вышли, что там какой-то изврат и разврат. Даже близко не думал. Тут уж каждый, как говорится, мыслит в меру своей испорченности. Прошу меня не банить.

 

ШТАПИК, отвечаю подробно, чтобы не было больше недоразумений.

1) Такой вариант я даже НЕ подразумевал - не моё это.
2) Если кому-то угодно думать так - думайте на здоровье, я не могу никому запретить.
3) Рейтинг 18+ я поставил. Поэтому, пожалуйста, оставьте тему читателям. Но, если хотите, запретите возможность комментирования.

 

@Хоррор, твоё творчество как бальзам на душу, когда набивают оскомину истории про то, как у всех всё хорошо и все счастливы. Право дело, стоило мне раньше заглянуть в этот раздел Если не считать некоторых чисто стилистических недочётов, драма тебе удалась.

цитаты

Вот за такие вещи я тоже люблю почитать твои истории. Хоть бери блокнот для заметок и записывай, чтобы не забыть годную фразочку)

Болезнь - совесть или её отсутствие? Если второе, то скорее склад личности, психопатия называется. И да, такие люди, если они социальны, действительно могут быть успешны в обществе, их очень много среди руководителей. У них просто нет качеств, которые бы мешали им достигать целей, городя сомнения. Как говорится, ни стыда, ни совести - ничего лишнего

Это уж точно, так устроен мир. Как знакомо это всепоглощающее чувство одиночества

Тоже порой задаюсь этим вопросом...

Хорошие строчки, душевные.

Именно так, все там будем. Поплачут и забудут, а куда деваться, Земля-то вертится дальше, у живых жизнь идёт.

Ого! И Игорь даже ничего не узнал о том, что произошло... Неужели его не пытались найти, чтобы сообщить? Как-никак, он должен был знать.

Вот что паршиво... Парень носил в себе такое бремя, и даже разделить его было не с кем(

Печальный конец для Веры, слишком много на неё всего разом свалилось

Ух, какая противная баба. Хоть попыталась бы понять. Неужели никто не думал о том, что парень вовсе не намеренно убил сестрёнку, что он как бы сам не находил себе места от переживаний всю оставшуюся жизнь? Бессмысленная и беспощадная жестокость. Но, к сожалению, бывают люди, в которых со временем остаётся только это.
Игорь проявил силу, сумев оборвать цепь своих страданий. Не каждый может на это решиться, даже если если страдания кажутся настолько невыносимыми, что думаешь: и как я до сих пор не помер(ла) только от одних этих сокрушительных эмоций? Он пытался, как мог - обращался к людям, к церкви, домой вот приехал. Но травма и жизненный раздрай, наступивший после печального события, оказались сильнее. И когда всё так плохо, выход, который выбрал Игорь, может показаться единственным.

В общем, мне понравилась эта история, надеюсь почитать ещё что-нибудь от тебя)

 

ElectroTrish, привет! Спасибо, что заглянула на огонёк)))

Отвечаю, как всегда, по пунктам

Рад, что тебе нравится моё скромное творчество, спасибо! Мне тоже такие истории надоели, вот и решил немного разбавить.

Спасибо, я старался. Справедливую критику учёл на будущее.

Надо же ,а для меня это обычный стиль.

Игорь имеет в виду, что болезнь - это совесть. Раз ни у кого вокруг её нету - парень приходит к выводу, что это с ним что-то не так.

И мне(((

Не только ты. А есть ли на земле человек, который ни разу бы не задался этим вопросом?

Это группа "Ноль", музыка и слова Фёдора Чистякова. Вот эта вещь:

​

Ну так а кто расскажет-то? Мама в психушку угодила, а соседям и дела нет(((

Это да, не каждый такое выдержит.

И таких, поверь, немало. Отнюдь немало.

Это да, ничего другого ему не оставалось. Лично я - не знаю, как повёл бы себя в такой ситуации. Не помню, у какого поэта есть такие строчки:

То выстрел в сердце, моря дно,
А то петли удушье...
И все гадают: воля то -
Иль просто малодушие?!​

Сейчас вот работаю над одной вещичкой. Правда, когда её закончу - пёс его знает, реал совершенно заел.