Домик бабушки Агафьи

А тут будут пыточные для отловленных кровосись.

Не то, чтобы я придумала историю, потому что это вообще не сильная моя сторона. Давайте надеяться, что она как-то появится по ходу игры

1. Всё нормально. Точно
2. Кто тут в принцессы крайний?
3. Тем временем выпал снег
4. Высокий незнакомец
4. Прощайся

​

 

С началом! Однако, какие хоромы бабушка оставила внучке! Жду их преображения.

 

о, новый Домик! праздник в сердце!))

я так понимаю что Любашина предыстория кроется в твоей ги, до которой я все никак не доползу? ну вот и дополнительная мотивация значит))

а вам с Любашей желаю скорейшего открытия и преображения))

 

Спасибо

ахаха это была шутка ну наверное

Ничего у него не возникло тот крайне романтический ужин ничего не значил!

да там не то, чтобы была какая-то предыстория

 

Спасибо))

Никто не смог бы сказать, что пригород встретил Любу приветливо. Небо было затянуто сизыми тучами, ветер пригибал траву к земле. Где-то далеко, на полях, мычали коровы, загоняемые в коровники.



Леопольд был спокойным человеком, умевшим держать себя в руках, но Люба видела, как кривится его лицо, и почти слышала отцовскую ругань, когда им приходили счета за прабабкин дом.

- Почему ты не продашь его? - спрашивала она каждый раз.
- Да кому он нахрен нужен?! - каждый раз бурчал отец.

Любаше оказался нужен. Она вспомнила о нём, как о месте, которое отец не любил, куда, наверное, не пошёл бы. И от всей души понадеялась, что на самом деле дом прабабки Агафьи - которую Любаша знала только по фотографиям - не служит Леопольду логовом маньяка.

Полтора часа на автобусе, потом - пешком вдоль дороги под бесчисленные предложения подвезти.



Окраина - даже не города - пригорода. Свежий воздух, асфальт вперемешку c грунтом, редкие домики - ещё лет тридцать и сравняются с пустырём. Всё ветхое, хлипкое. Пока латаешь забор, прохудится крыша, пока меняешь кровлю, сгниют половицы.

Её дом выглядел хуже всех: его никто не латал и не чинил, его единственный хозяин заявлял: "Да кому он нахрен нужен?!". Двор терема бабки Агафьи использовали как свалку.



"По крайней мере мусор сухой и не воняет", - рассудила Любаша. Перспектива расчищать двор девушку не пугала: её как будто всю жизнь к этому готовили, выводя на бесконечные субботники сперва в школе, потом в университете.

Лавируя между оставленной кем-то лысой уже резиной, гнилыми поддонами, какими-то досками и коробками, она пробиралась к дому и вся холодела, ощупывая карманы и понимая, что ключа в них нет. Она вытряхнула всё имеющееся из карманов куртки, юбки, из тощего рюкзачка, проверила под больше походящим на старую тряпку ковриком, за дверным косяком, в забытой на крыльце ржавой лейке - запасного ключа там не было.

В её голове ещё теплилась надежда: "Может, не заперто?" Люба дёргала дверь и толкала. Рассохшееся дерево скрипело и стонало, но не поддавалось.

Она предприняла даже отчаянную попытку вернуться на вокзал той же дорогой, проверяя каждую канаву, каждую лужу. Но чем дольше Люба искала, тем яснее ей становилось, что ключ она не потеряла, а попросту не взяла. Лежавший в ящике комода в коридоре, он часто попадался ей на глаза, но в ту минуту, когда девушка в ужасе убегала от пары упырей, она о ключе даже и не вспомнила.



Возвращаться сегодня же обратно она не планировала. Только в понедельник и только в университет - не домой. То место, где живёт Леопольд, больше ей не дом.

Мысли были максималистскими, категоричными. "Больше не отец, больше не дом..." Но проверяя телефон и не видя там ни сообщений, ни звонков от отца, Любаша расстраивалась. Ей, папиной принцессе, хотелось бы, чтобы он, бросив всё и вся, отправился на её поиски, требовал встречи, пытался объяснить. Она вдруг почувствовала себя хозяйкой этого терема, ему под стать. "Да кому он нахрен нужен?!"



Место, в котором Любаша собиралась остаться на выходные - а может, и на всю жизнь - при ближайшем рассмотрении в ходе прогулки обзавелось достойной инфраструктурой: базаром, мимикрирующей под ресторан столовкой и какой-то мутной лужей, именуемой Горьким озером. Люба привыкла к другим развлечениям, но тут были только базар, столовая и лужа.



Местные смотрели на неё странно. За последние месяцы Любаша привыкла, что на неё смотрят странно: из-за отца, из-за похода... До того привыкла, что здесь, где никто не знал ни о походе, ни о Леопольде Леопольдовиче, она всё равно не замечала косых взглядов.

- Ты откуда взялась такая? - спросили её наконец. И Любаша соизволила посмотреть на себя, чтобы понять, какая "такая"? Грязь под наращенными ногтями, на кедах, на коленях - видок тот ещё.
- Из города, - буркнула Любаша. - Думала перекантоваться тут на выходных, но оказалось, что я потеряла ключ.
- Где здесь?

Любаша только неопределённо махнула рукой в ту сторону, где предположительно должен был стоять старый терем.

Незнакомка скорчила гримасу, одновременно выражающую сочувствие и недоумение от того, как такое могло произойти. Потом протянула Любаше руку:

- Я Таня.
- Люба...
- Ну ты заходи как-нибудь на чай, если всё-таки решишь остаться, - предложила она неуверенно.



Соглашаться Любаша не спешила. Ну кто вот так запросто позовёт едва знакомого человека в гости, чай пить? А вдруг эта Таня тоже упырица? А вдруг это она так жертв к себе заманивает?

Но, говоря откровенно, Любаше хотелось чаю. И что-нибудь к чаю, желательно, приличный обед. Хотелось залезть в горячую ванну, а потом - под одеяло и чтобы старый пёс под боком в клубочек свернулся.



Здесь, за городом, вдали от семьи, от дома и от всего, что ей было дорого, Любаше делалось грустно. И никакой свежий воздух, никакие прекрасные виды не могли этого изменить.



Думая об этом, о доме и об отце, Люба понимала, что пока не готова посмотреть ему в глаза, сказать: "Всё нормально" и просто жить дальше. Нужно было на что-то отвлечься. У Любаши был план, ну почти...

- Да, - кивнул парнишка, на которого она наткнулась спустя полчаса блужданий по рыночной площади, - я слесарь, столяр, плотник, шиномонтажник. А чё надо?
- Дверь надо вскрыть, - поспешно объясняла Любаша. - Я ключ потеряла.
- Дык это... - парнишка задумчиво почесал в затылке, - а документы-то у тебя есть на дом?
- Нет.

Любаше и в голову не приходило, что надо иметь какие-то документы. Она даже ключ умудрилась не взять, какие уж тут документы!

- Тогда ничем не могу помочь, - ответил парнишка, - звиняй.
- Я что, на грабительницу похожа? - возмутилась Любаша, а он в ответ ей только безразлично пожал плечами: мол, не моё это дело, разбираться, кто на кого похож.



"Ладно, - успокаивала саму себя Любаша. - Не отчаивайся. Ну и не очень-то они все тебе и нужны, сама справишься".

Но знатоки из ответов на мэйл.ру давали уж больно мудрёные советы.



Тем же вечером она уже стучала в дверь Таньки. Потому что когда на улице почти ночь, идёт дождь, а ты в незнакомом месте, не можешь попасть в дом и не умеешь ставить палатку, а кто-то приглашает тебя обсохнуть и выпить чаю... Словом, Любе этот пригород до того осточертел, что она готова была уже и добровольно сдаться Таньке-упырице, только бы где-нибудь от него спрятаться.



Но Танька скалить зубы не спешила.

- Нашла ключ-то? - спросила она. А Любаша только мотала головой. - А как же ты будешь?..
- Палатку вон на рынке купила, - безрадостно ответила Любаша.

Она не любила палатки. Один-единственный раз увязалась с отцом в поход, полдня расчищала место, а всю ночь в спину тут и там всё равно впивались не то шишки, не то камни...



Она с надеждой и тоской смотрела на свою новую соседку - примерно ровесницу, а может, чуть старше - у которой тоже были старые родители. Которую тоже очень любил отец.



И до того от этого делалось тоскливо и грустно, что Любаша не выдержала и разревелась.



Той ночью ей снился странный сон. А может, это был и не сон вовсе...



Там был мужчина, уже не молодой. Он хватал Любу за руки своими цепкими пальцами, он впился зубами в её нежную шею, а девушка не могла ни пошевелиться, ни вскрикнуть.



А мимо проносились машины. И всем им было всё равно, никто не останавливался, чтобы поверить, в чём дело, чтобы отогнать от Любы жуткого старика. А может, водители вообще их не видели?

А может, никто и не кусал её? Может просто, через брезентовый пол палатки ей в шею впивался камень?



Наутро она заявилась к соседям с твёрдым намерением.

- Иван Иваныч, могу я у вас инструменты одолжить? - заискивающе поинтересовалась Любаша.
- Можешь, - добродушно согласился старик. - Какие?

Любаша не знала, что ей нужно, она вообще из инструментов только фортепиано владела.

- Ну ты делать-то что собираешься? - расспрашивал Иван Иваныч. А Люба до последнего пыталась не рассказывать ему, что собирается точить осиновые колья. А потом не выдержала и рассказала.



А потом, сидя на маленькой требующей ремонта кухоньке, попивая любезно налитый Танькой чай с мятой и земляничным вареньем, она слышала, как ругаются старики.



- Она ж вообще больная какая-то. Откуда взялась? Никто не знает!
- С родителями поссорилась - сказано ж тебе. Из дома сбежала.
- Так может, не из дома, а из дурдома? Во всё веришь, козёл ты старый! Ей у нас не место!

Любаша слушала всё это и понимала, что они правы. Она и сама злилась и считала полоумными всех тех, кто верил в вампиров и рассказывал ей сказки об отце. А теперь что? Теперь она и сама была полоумной.

- Пора мне, - сказала она Таньке, вставая. Она не хотела разрушить ещё одну семью. - Спасибо за чай. И за то, что с палаткой помогла.



За ночь сизые тучи превратились в обычные облака, ветер стих. Пребывание на улице не было таким уж невыносимым. По крайней мере сама Любаша пыталась себя в этом убедить.

- А ты чей?

На стол для пикника - весь выщербленный, исцарапанный, расписанный маркером: "Здесь был Репей" и "К+М=Любовь", запрыгнул кот. Грязный. Блохастый. Дурно пахнущий. Как и подобает бессловесной твари, кот не ответил Любаше, но девушка всё равно поделилась с ним кусочком купленного на рынке пирога.

- Бездомный, да? Я вот теперь тоже, вроде как, бездомная...



- Дожили! С котом разговариваю!



По воскресеньям автобусы не ходили, и даже если бы Люба хотела вернуться, она не смогла бы этого сделать. Она провела вечер, от нечего делать перекапывая двор рядом с теремом. Почему-то же отец не отказался от этой земли? Почему не подарил её государству, если ему не надо?

Увы, ничего кроме земли и камней, Любаша не нашла.



Наверное, если бы кто-то сказал Леопольду, что его дочь, которую невозможно разбудить по утрам, которая потом засыпает в машине по дороге в университет, встанет однажды в половине шестого, он бы не поверил. А ей надо было непременно доехать до вокзала, чтобы не пропустить рейсовый автобус, вернуться в город. В университет. Любаша не была пока уверена в том, что ей делать со своей учёбой, но решила не бросать, пока точно не определится.



Наверное, если бы кто-нибудь сказал Леопольду, что его дочь, его маленькая принцесса, умывается и чистит зубы в университетском туалете, у него бы глаз задёргался.



Кто угодно не поверил бы своим глазам, если бы увидел Любашу Свиридову в кабинете за полчаса до начала пары, жадно набивающую рот чёрствым сэндвичем. Но именно это и происходило.



И хорошо, что никто не видел, как она умывается, как ест, и как борется с вендинговым автоматом в холле за несчастный бутерброд.



Та битва была неравной... Одной из многих неравных битв, в которые Любаше ещё предстояло вступить.



Всё это были мелочи, в душе Любаша готовилась к главной битве того дня - к встрече с отцом. Случайно в коридоре, на паре, в столовой, во дворе - мало ли где он мог появиться. Она должна была не закатывать больше истерик, а говорить спокойно и ровно и в случае чего пригрозить колом, заботливо припрятанным в рюкзаке. Угрожать отцу - дело немыслимое, но никогда не знаешь, куда завернёт разговор.

Так думала Любаша Свиридова, пока в коридоре не встретила наконец свою одногруппницу, Соньку Тройнову, очередную жертву отца, которую он вроде как убил, но она почему-то...

- Ты живая? - удивилась Любаша. А Сонька удивилась её удивлению:
- С чего б мне помирать?

Она была бледнее, чем Любе помнилось, и как будто более нервной. Но определённо живой.

"А и правда? - думала она, припоминая старика, приходившего к ней ночью. - Чего бы ей помирать?"



Она сама пошла искать отца. Казалось, что теперь всё проще, раз уж он не убийца.

"Но он всё равно не человек," - напоминала себе Люба. Впрочем, забыть об этом она не могла. Ей хотелось расспросить его столь о многом: о том, как так случилось, что там с Женей, была ли мама тоже упырицей, кто ещё из преподавательского состава? Но вместо этого она почти против воли выдавила:

- Ты мне даже не звонил!
- Подумал, тебе надо побыть одной, - признался Леопольд. Ему было почти так же неловко, как и ей. А может, даже больше. - Переварить это всё.
- Я побыла...
- Вернёшься теперь?

Она замотала головой. Было что-то неправильное во всём этом. Ему не было стыдно за то, что он напал на студентку, только за то, что Люба это увидела.

- Я бы никогда тебя не обидел...



- Я знаю.

Это всё равно было слишком. Пусть никто не умер, пусть она знала наверняка, что отец не причинит ей вреда, Люба не хотела оставаться рядом. Пока не хотела. Она развернулась, чтобы пойти на занятия, он окликнул её упавшим голосом:

- Люба?
- Ну?
- Ключ возьми.



Техничка

​

 

Поздравляю с открытием дверей. Ну и тем что удалось легко отделаться от Влада, вот же неугомонный! Пусть с ним папенька разберется!

 

Здасьте, дамы Спасибо, что зашли
manjaf

Спасибо)

Да в смысле папенька? Папенька, может, не хочет, он можт устал. Сама убежала, сама пусть и разбирается теперь

Del

Ну а то ж, так и слышу, как она каждое утро начинает с "Пап, дай деняк!"

Это она снаружи кофейня, а внутрь зайдёшь - там линолеум потёртый, и столы клетчатой клеёночкой застелены, и тётечка в синем переднике с рюшами мух от прилавка беляшом отгоняет

Ну а у них нет супермаркета, но можно пойти на рынок, там дед какой-нибудь будет на баяне играть

Ну он же ей типа снится

У бабки дома ребёнок она хочет его уберечь от всяких нестабильных личностей, строгающих осиновые колья

фуууу нет он у нас породистый, мы его чем попало не кормим

ну пусть будет мне чет вообще не до школы было, к тому же у меня раньше не было безответственных симов, попробуем

он решил просто подождать, пока она поймёт, что в деревне никто не будет наращивать ей ногти и ресницы, и в ужасе не прибежит домой
да и вообще, чем бы дитя не тешилось, лишь бы осиновый кол отложило

ну да ну да, возвращается Любаша домой, а там весь пол устлан обескровленными телами, на кухонном столе оргия, и Леопольд такой: "Я всё это могу объяснить"

 

orsola, привет!
а я тута пришла))

Поздравляю с началом челленджа! И не могу не сказать, что "бабушка Агафья" наталкивает меня на мысли о шампуне, которым пользуюсь ахаха Простите, но ору.
И эта темка - новый уровень на который вышли бабушкинские дома, да? В мастерской уже не помещаются))

Так приятно видеть главную героиню А папка деда будет? Или его в ГИ поселили и доступа в другие темы нет? Я слишком веселая прост ахах

Ну что за выражения, Леопольд Леопольдыч?! Эээээх!

А так и не скажешь! Яркий, красивый... ну издалека точно такой ахах

Такое реалистичное описание, прямо в душу. Вот пытаюсь поставить себя на ее место и тоже бы домой не возвращалась, а в закрытой дачке ютилась.

А вдруг она всего лишь добрая простодушная девушка? Жаль, Любаня о хороших вариантах даже не думает.

Ой, ну ваще! Довели ребенка этими своими семейными объятиями((

Хоспади! Опять он! И все за симпатичными молодухами гоняется!!!

Да все не так плохо, есть хотя бы с кем поговорить. Ой, все! Люба, бери себя в руки и вылезай из этой атмосферы уныния. А то я тут уже сама унываю(

Лео все-таки появился Люблю его!
Но тут от него тоже как-то грустно стало(( Зато протянутый им ключ - это прям как свет в окошке, будто он означает начало чего-то нового и хорошего. Ну, я так надеюсь.

Чудесно провела время за чтением, спасибо тебе! И давай тащи следующие части, я читаю и слежу, хотя и поздновато добираюсь из-за долбанной работы

 

Меридит, здравствуй))
заходи, располагайся

Спасибо

Меня тоже

У меня нет мастерской в четверке, так что всё тут

конечно, будет дед - моя новая большая любовь. Дайте мне возможность, и я запихну его в каждую тему на форуме. Как для Дусеньки отдельные темы ему заведу, у вас всех глаз дёргаться будет от слова "дед"

А что "эх", барышня? Это он в универе весь из себя правильный профессор, а летом снимает халат, превращается в старого рокера, укатывает на "Нашествие" и... ну и неизвестно, что там

Всё, она теперь от каждого куста шарахаться будет папка напугал её

И всё никак догнать не может

Спасибо, что читаешь и комментишь

 

Trikcter, здравствуй))
чуть-чуть ответных буков

ахаха да нет, все нормально, в моих темах всегда тепло от костров инквизиции и уютно

ну уж нет уж, ща мы тут наведем красоту и порядок

и как она потом будет жить в доме без окна? а если в это окно ночью упыри полезут?

ахаха я его делала типа как рокера, возможно в пару Любаше, квартиру ему построила, а он зачем-то чёрт знает куда пошёл

вот уж кого-кого, а глистов эта семья точно не боится у Любани папка паразитолог, так что поди как-нибудь вылечит

ахах как человек, который так путешествовал все пять лет в универе, ответственно заявляю - ниче страшного

он не такой человек он, конечно, хочет, чтобы она домой вернулась, но и чтобы она счастлива была, тоже хочет. Папка не стал бы над ней издеваться

Спасибо

Ну не то, чтобы это прям её история, но вот

 

Это как так не хочет? Это что за отец-кукушка? Мало ли чего дитятке в головку взбрело, ну убежала, дык спужалась, дитятко, чего это сразу от кровиночки то открещиваться? Непорядок! Не одобрямс! Даже ежели ты упырь, то про родительский долг не след забывать! Вот!

 

В смысле кукушка? этой дитятке вообще-то не пять лет, отец уважает её выбор и личное пространство. Если ей помощь нужна, пусть просит

Леопольд думал, что она останется в этом доме на лето, хотя и с трудом мог представить, как его городская принцесса собирается это провернуть. Если в тереме прабабки Агафьи когда-то и было электричество, то проводке наверняка давным-давно пришёл конец, а уж вода в дом и вовсе не была проведена. "Зачем тебе? Баня ж есть!" - говаривала Агафья. Но увы, та баня давным-давно сгнила...

Когда он приехал проверить, всё ли с дочерью в порядке, она внезапно оказалась даже и не против его визита. На шею, правда, тоже не кинулась.

- Ты и правда собираешься навсегда здесь остаться? - спросил он осторожно. - Если тебе непременно хочется жить отдельно, то в городе есть квартиры...
- Они не наши, - ответила Любаша. - За них платить будет нужно.
- А за дом, по-твоему, платить не надо?



Он не собирался больше оплачивать счета за него. Не из вредности и не потому, что планировал таким образом поскорее вернуть её домой - он уже вообще ничего на её счёт не планировал. Но если уж Люба собиралась жить одна, ей нужно было стать самостоятельной.

Что до Любы, то вместе с документами на дом, она получила от отца сумку с вещами, за которыми так и не зашла домой, строя из себя слишком гордую. Она знала, что зря это делает, знала, что не переживёт зиму в этом месте, что не сможет без отопления, воды, что не хочет чистить двор от снега... А пока она радовалась солнечным дням в пригороде, мысль о том, что отец любит её, заботится и ждёт, грела Любаше душу. Она вспоминала, как в детстве приезжала на такую же убитую дачу, как отец перестилал там пол и учил дочку забивать гвозди. Вспоминала, как он научил её кататься на велосипеде, как вечерами подолгу объяснял необходимую для поступления химию. И эти воспоминания понемногу вытесняли злость и обиду.



Она надеялась, что он поймёт: переезд в новое место, даже в такое богом забытое, без благ цивилизации, даже на время, приносил ей огромное облегчение. Любе нелегко было выслушивать перешёптывания одногруппников о том, что Леопольд Леопольдович - упырь... А здесь этого никто не знал. Здесь люди казались добрее и открытее.



- Ты в этом разбираешься? - спросила она как-то раз, когда он приехал, показывая отцу столярные инструменты.
- Не то, чтобы я великий мастер... - признался он. - Где ты всё это взяла и зачем?

Любаша замялась. Ей не хотелось рассказывать отцу о своих кошмарах и о том, как она пытается обезопасить себя, но он и сам всё понял.

- Ты что, колья строгаешь? - И усмехнулся, грустно: - Кого ты хочешь заколоть? Меня?
- Нет, - Любаша отчаянно мотала головой. Не рассказывать же отцу о том, что и его она сначала собиралась прикончить... - Они помогают, кстати?
- Не знаю, - признался Леопольд. - Я вампиров никогда не убивал.



Ей было приятно, что можно вот так открыто обсуждать такие странные вещи, как убийство вампиров. Вещи, которые все остальные сочли бы чепухой.

Ей было приятно, когда он писал и звонил, расспрашивал, как прошёл день, напоминал, что любит.



Ей было приятно чувствовать себя взрослой, самостоятельной, важной. Разбирающей документы и похожие на самый унылый в мире серпантин квитанции, ездящей в город, в банк, чтобы оплатить, а потом проверить баланс на карте и понять, что на следующий месяц не хватит и нужно искать подработку.



Ей было приятно убираться в саду и в доме, выгребать сухую траву и мелкий мусор. Когда Любе нужно было увезти это всё на свалку, она просила Таню. У её отца была "Волга", в которой плохо ловило радио, зато у Тани было много интересных историй.



Любе даже казалось, что они привыкла подниматься в половине шестого, ехать на велосипеде на автовокзал, питаться чёрт знает чем и чистить зубы в туалете университета. Была в этом какая-то своя романтика, про которую большинство сказало бы, что это дурость, но Любе нравилось.



Ей нравилось бывать у Таньки в гостях и возиться с её маленькой дочкой. Нравилось, что у неё вдруг была уважительная причина собирать замки из конструктора и рисовать цветными карандашами.



Любе казалось, что даже соседские старики со временем стали относить к ней лучше.

- Ты же видела: к ней приезжает отец, а не санитары. Она не сумасшедшая.
- Всё равно она мне не нравится. И с чего ты взял, что это отец? Может, они в одной палате лежали...



Ну... Может быть, ворчливая Танькина мать так и не воспылала большой любовью к новой соседке. Но Любаше всё равно приятнее было сидеть в сухом доме, пить чай и причёсывать плюшевого зайца под старушечье ворчание, чем трястись в одиночестве в палатке под раскаты грома и бояться появления того старого вампира.

В сущности она всё ещё была ребёнком.



- Послушайте, ну честное слово, я в своём уме.
- Люди в своём уме колья осиновые не точат!
- Да и не кол это был, а ножка для табуретки. Вот, глядите, совсем тупая!

Раз за разом Любаша старалась убедить соседскую старуху, что не стоит её опасаться. Что она может быть разве что жертвой маньяка, но уж никак не маньяком. Но не было похоже, что Любашиным словам верят.



И временами Любаша с тоской глядела на дорогу, ожидая, не появится ли отцовский фольксваген. Она знала. что всегда может найти его на кафедре паразитологии в университете или дома, но это было не то - почему-то, пока они были дома, он не был таким уж открытым, а у неё как будто всегда находилась масса вещей, интереснее семьи.



Она знала, что всегда может позвонить ему, знала, что если пригласит, отец приедет. Она так и сделала, и он действительно приехал.

- ...и я даже пошевелиться не могла... - рассказывала ему Любаша, отчаянно жестикулируя, а Леопольд внимательно слушал, попивая кофе. - И он укусил меня за шею, вот тут! Ты такого деда знаешь?
- Такого, чтобы в сюртуке ходил? Нет, не знаю.
- А как вампиры обычно выглядят?

Леопольда её вопросы удивляли: ну вот же перед тобой вампир сидит - смотри, сколько хочешь!

- Как люди. Так, чтобы слиться с толпой.



Она спрашивала и спрашивала. Всё о вампирах, и только. Леопольд боялся, что в какой-то момент Люба попросит обратить её, но она не просила.

- Расскажи, что случилось зимой на самом деле?

Любаша знала только, что отец почему-то возвратился из похода на следующий же день, не хотел разговаривать, и в целом был каким-то мрачным.

- Не помню, - признался Леопольд.
- Как это?
- Так же, как и у тебя с тем вампиром в сюртуке: я проснулся, и всё оказалось неправдой...



По тому, как мрачно он произнёс последние слова, становилось ясно, что знает Леопольд больше, чем говорит, вот только знаниями своими делиться не собирается. Любаше очень хотелось спросить отца, правда ли он употребляет какие-то наркотики, но она решила не наглеть и не рисковать кое-как налаженными отношениями. Вместо этого спросила:

- А мышастую эту, Евгению Витальевну, ты обратил?
- Не я. И не говори о ней так.
- Почему это?!
- Потому что она твой преподаватель - вот почему.

Из-за Любашиных криков на их стол стали коситься. Провинциальная кафешка, почти все проездом, туристы, а всё равно неловко... Любаша густо покраснела и сбавила тон, но больше они не заговаривали ни о вампирах, ни о походах.



- Надолго ты здесь останешься? - спросил Леопольд, когда они уже собирались разойтись. Спросил с такой надеждой, что Любаша ответила:
- Сегодня же вернусь.



Она ещё не знала, что успела привыкнуть к странной свободе, что каким бы мягким и понимающим ни был её отец, Любаше пора было пойти своей дорогой, строить свою жизнь, стать кем-то большим, чем просто папиной принцессой.



А он знал. Знал, что и у него, и у неё есть дальнейший путь, но увы, это совсем разные пути... Но Леопольд был рад, что они по крайней мере расстанутся друзьями.



Техническое

​

 

Все же волнуется, папашка. Ууу... какой милый упырь

Вечный вопрос... пока дитяти не начнут сами соображать. Все им кажется что с неба будет вечно сыпаться манна небесная.

Судя по техничке, Любаше все удалось. Денежек она наколотила немало.

После этой фразы конечно же все начинают доверять тебе больше...

Железный отмаз... Родители иной раз такие родители.

 

manjaf, Trikcter, добрый вечер как здорово, что вы зашли
manjaf

ну так и нечего этому удивляться, если сами всю жизнь дитять от всего уберегали

ахаха ну да, конечно я чет думала, что игра мне какие-нибудь сюжеты подкидывать будет, а в итоге только и металась между палаткой, киоском с едой и станком столярным

можно ещё справкой поразмахивать

Trikcter

ахаха спасибо

дружно скончался от обескровливания

ахаха ну да, ну да. Серебряная лыжная палка - очень рекомендую

ну вот эту неделю было, потом, наверное, больше не будет

ну вот когда ты знаешь, что в любой момент можешь вернуться под папенькино крыло ко всем благам цивилизации, оно как-то так и кажется, романтичным и свободным

ну да, только в ней до расчистки ничего, кроме травы не было, так что мы внутрь не заходили

Скрытое содержание:

Скрытый текст: Содержание могут увидеть только группы: Администратор, Куратор, Модератор, Разработчик, СоАдминистратор, Юзер.

 

Чет я толком ничего не пишу про дом. Всё только внутренние страдания

Иногда Любаше казалось, что она уже отошла от пережитого, что увиденное, услышанное осталось в прошлом. Ей казалось, что она не так уж и беспокоится из-за того, что отец оказался вурдалаком.

А иногда Любаше казалось, что мышастая стоит прямо за её спиной, готовая наброситься.

Любаша знала наверняка, что отец покинул страну и увёз мышастую вместе с собой, но ничего не могла поделать со своей тревогой.



Что удивительно, такие страхи, такие мысли терзали девушку только в прабабкином тереме. В городе - никогда.

Быть может, виной тому был чудной старик, посетивший - а посетивший ли? - Любашу именно здесь. А может, это место было слишком тихим, и ни один подозрительный звук, ни один скрип половицы не мог потонуть в городском шуме.



И всё же она часто возвращалась в этот терем. Слишком много времени и сил потратила Любаша на то, чтобы отмыть его, чтобы вытравить пауков и муравьёв. Было жалко теперь просто бросить дом на произвол судьбы.



А Миша этого как будто не хотел понять. А может, просто не мог.

- Опять не спала всю ночь?

Любаша не отвечала - не хотела ссориться.

- На кой чёрт мы сюда вообще приезжаем всё время? Я что, для того из кожи вон лез, чтобы перебраться в город, чтобы теперь ты меня обратно тащила?
- Цветочки надо было полить... - буркнула Любаша.



Никто не мог бы сказать, что в жизни Любаши всё хорошо. В России вообще мало у кого всё хорошо, всё чаще нормально, и у Любаши всё было нормально тоже. Она в этом себя уверяла сама.

А что с Мишей они ссорятся? Ну все иногда ссорятся - бывает. Он же всё равно идёт на уступки и ездит с ней...

А что больница её плачет трещинами и осыпается штукатуркой? Ну уж какая есть. Зато она от дома недалеко!



А что пациенты относятся к ней, как к обслуживающему персоналу - это ничего. Это не страшно. Просто не всем так, как Любаше повезло с семьёй, не всех родители хорошо воспитали. И вообще, на то они и больные - какой с них спрос?



Любаша любила старые здания. Верила, что у них есть душа, что люди оставляют в них свои воспоминания: кто-то - хорошие, а о ком-то лучше не думать. Она верила, что со временем привыкнет к старой больнице, которая остро нуждается в ремонте, к ворчливым старым заведующим отделениями, к капризным пациентам, к мерзкой жиже, которую тут пили вместо кофе. А может быть, она даже разорится на приличную кофеварку.

Она ведь привыкла к прабабкиному дому и, кажется, даже начала любить его. Почему бы этому не случиться и со всей остальной жизнью?



Она пыталась убедить своего парня изо всех сил в том, что ей нужно. А он не понимал.

- То ты кофеварку хотела, а теперь в Германию собралась? Совсем сдурела?



Любаша не привыкла к тому, что близкие люди грубят ей, а Мишку она считала человеком близким.

- Почему сразу сдурела? Я по отцу скучаю...

А по щекам катились крупные слёзы. От обиды. И чем больнее он ей делал, тем сильнее Любаша тосковала по отцу, рядом с которым всегда было спокойно, который всегда вставал на её сторону.

- Ну блин... - он замялся, поняв, что зря повысил голос. Но утешать не стал. - Нет у нас денег на твои заграницы... Даже на кофеварку нет!



Она и сама понимала, что с деньгами неважно, что Мишка и так позволяет ей эту блажь - содержание дачи. Да, Любаша всё понимала, но нуждалась в утешении, а не в разъяснении причин.

Хотя она сама покинула отчий дом, Любаша ужасно тосковала по отцу, по тому, что к нему можно было прийти с любой проблемой, и он каким-то чудесным образом все их разрешал, по тому, как по субботам они смотрели сериалы или "Властелина колец", по тому, как часто от его рук резко пахло формалином, даже по Гребенщикову, которого отец слушал в машине, и которого Люба терпеть не могла, она теперь скучала.

В какой-то момент, слушая Мишкины гитарные переборы, она поняла, что он никогда не сыграет ей тех песен, которые играл отец. Не потому, что не знает их, а потому, что по большому счёту ему плевать на Любу. "В интернете послушай", - говорил он. А ей не хотелось в интернете. И однажды она ушла, предупредив его:

- Я не вернусь.



Он не стал догонять и останавливать. Может, не поверил? Может, решил, что Любаша и сама пожалеет об импульсивном решении и придёт мириться?



Его квартира не была ей домом. Весь этот город был каким-то чужим.

Быть может, именно поэтому Миша и не стал останавливать её? Просто знал, что во всём чертовом городе Любаше некуда будет податься? У неё тут не было друзей, семья разъехалась...



Друзья у Любаши были только в деревне. И вообще, люди там были приятнее и открытие - ну кто бы её в городе пустил на ночь? Да и где бы она в городе босиком по траве гуляла? Не было там такого. Не умели наслаждаться моментами и чувствовать души старых домов.

В одном Мишка был солидарен с отцом: он без конца просил продать старый дом. "Заняться тебе больше нечем?" А с какой стати она должна была чем-то другим заниматься, если хотелось именно этим?

Люба и представить боялась, как сильно он бы разозлился, узнав, что уезжая, отец предложил всё имущество переоформить на Любу. А она отказалась. От трёшки в спальном районе, от приличной машины, от дачи бабы Насти... На том, чтобы отец оставил ей старый терем, Люба тоже, в общем-то, не настаивала, но он оставил.

- Всё равно он никому, кроме тебя не нужен, - сказал Леопольд.



Он не просил заботиться об этом доме, но Люба всё равно заботилась.

Она всё время вспоминала отца здесь. Думала о нём. Разозлился бы он, увидев, как она ворует соседские яблоки, посмотрел бы с осуждением? А может, усмехнулся бы и тоже сорвал яблоко?



Она вспоминала о нём, когда Иван Иваныч, Танькин отец, удивлялся тому, как быстро Любаша осваивала столярное ремесло и как ловко она вытачивала новые балясины для повреждённых перилл.

- У кого это ты научилась? - восхищался Иван Иваныч.
- У отца.
- А отец столяром был?
- Паразитологом он был, - грустно улыбалась Любаша. - Просто руки у него откуда надо росли.

Едва ли Леопольд умел что-то вытачивать из дерева - по крайней мере Любаша такого не припоминала - но став взрослой, поняв, что на самом деле всё не было так уж просто, она с удивлением вспоминала, как всё сломанное быстро чинилось.



Она всё время ждала от него чего-нибудь. Звонка, письма, сообщения - чего угодно. Она не знала его нового номера, а интернет в древне почти не ловил. И тем тоскливее было Любаше.

Иногда она выбиралась в город просто, чтобы поймать 4G и поболтать с отцом, сонным и лохматым, только что вставшим из гроба, но всё равно радым её видеть.



Когда было особенно одиноко, она даже думала о том, чтобы вернуться к Мишке. Какая-никакая, а компания...

А потом отметала эту мысль прочь. Ему ведь любой её шаг - блажь. "Опять посреди ночи в Германию звонишь!" "Опять в этот свой дом поехала!" "Что за фигню ты опять включила?" И всё это не было так уж невыносимо, но Любаша была избалована отцом. Привыкла к тому, что ей мнение, ей чувства и желания важны. А теперь оказалось, что они были важны только ему...



Этот дом, в общем-то, был не так уж и плох. Люба часто думала об этом, когда понимала, что ей, скорее всего, придётся остаться тут и на зиму: снимать квартиру для неё сейчас было бы нецелесообразно дорого. Тут были толстые утеплённые стены, и каким-то невообразимым чудом половицы не сгнили. И если зима не будет очень суровой... Если запастись одеялами... Или, может быть, иногда ночевать у Таньки?..

Тут не было отопления. Не было газа, электричества. Вода номинально была, но какая-то мутная, грязная и воняющая сточными водами.



Любаша замучилась, пока заставила подключить этот дом к коммуникациям. А потом замучилась ещё сильнее. Потому что проводка искрила, а трубы текли. И она снова и снова вспоминала отца, который как-то запросто справлялся с такими вещами.



Любаша понимала, что до отца ей далеко. Что она не такая сильная, что она не может держать хотя бы этот дом под контролем и ни на что не жаловаться. Но она старалась.



Она изо всех сил старалась не унывать, глядя на узоры из трещин на стенах больницы. И казалось, она даже начинает привыкать к мерзкой жиже, которую тут пьют вместо кофе.

Она помнила, что выбрала себе такой путь, потому что "вы с мамой...", потому что у неё были примеры для подражания, потому что ей казалось, что это очень благородно...



To Люба помнила, что отец долгое время был один, и ему так как будто было нормально. Разочаровавшись в Мишке, Любаша решила, что тоже будет одна, если только однажды не встретит такого же чуткого и внимательного человека, потому что слишком привыкла к хорошему отношению...

Увы, в отличие от отеческого Любашино сердце было слишком молодо и горячо...



Техническое

Не стала копить 12к, чтобы оплатить за раз - оч тяжко было без сантехники



гениальность ей генератор выдал. Так-то стандартная Любаша ревнивая и мечтает о высшем образовании

​

 

Привет отчаянным домовосстановителям)

да и сам дом мы чот толком не видели еще а про страдания хорошо, мне нравится))

а вообще, я вот не любитель русреала, но тут мне как-то очень даже нравится буквально все) Брибэй отлично справляется с ролью пригорода в Рашу, а ты очень круто дополняешь этот образ прочими деталями. Больничка эта раздолбанная прям как в деревне под Тверью, где у меня стоит такая же убитая избушка, соседи такие типичные - бабка, у которой наверняка "Сталина на вас всех нет" и более добродушный дед) прелестно))

Страдания хороши, им прям веришь. Даже не смотря на их основу в виде упырей) надеюсь Любаше скоро повезет и она встретит своего прЫнца на Урале, или на чем там русреаловские прЫнцы у тебя ездят? и настроение ее пойдет в гору)) потому что с хорошим настроением и дела делаются лучше и жизнь вроде даже как не тленом уже кажется)

 

orsola, у меня такое ощущение что по механике поселился баг, раньше ванны получались более дорогими, а сейчас все почти плохие и дешевые.
Любаша молодец, несмотря на страдания прет вперед как трактор. А Мишек этих у нее еще будет... молодая, красивая. Чего ей?

 

в шапке посмотри ахаха там только хуже стало с тех пор: мусор вынесли, а на новое денег нет, он теперь вообще пустой

спасибо, я старалась

нет у нас прынцев, есть только граф, но он тоже кровосися так то придётся Любушке либо с интерном тем встречаться, либо одной быть, потому что я не знаю уже

не знаю, я раньше вообще столярный станок не покупала никогдано вроде и с дешевыми ваннами нормально пока

проститутка наркоман. Он же типа музыкант дофига, у него имидж

много таких - не страшно, когда есть один не такой вот Любушка росла и даже и не знала, что много вокруг равнодушных людей

ну вот теперь буду его обставлять и показывать