Смок

Название: Смок
Автор: Ju_In
Фотограф: Ju_In (фотограф из меня премерзский, но за неимением лучшего, вкладываю свои постановки)
Статус: Завершен.
Рейтинг: G
Персонажи:

Элайла, Эл

Сэттэр Клэт, Сэт.

Эрик.

Алекс Морган.

лучший (и школьный) друг Сэта.

Аманда.

гражданская жена Алекса.

Жанр: быт, сожаления, капля романтики.
Предупреждения:

курение и алкоголь вредят вашему здоровью!;)

Саммари: о том, как быт съел веру и чувства.

От автора: серию выложу позже, как только закончу скрины.

 

Ju_In, а у вас вот скрины большие слишком, исправить надо бы ;)
А так, с открытием! Персонажи интересные, думаю вы скоро серией порадуете.

 

Смок.

Часть первая и заключительная.

​

Это был день, когда он, первые за последние годы, пришел домой и не застал жену дома. Не было ни записки, ярким стикером приклеенной к холодильнику, ни теплого света лампы в гостиной и в кухне не слышно было привычного треска кипящего масла. В детской был выключен смешной ночник, и рядом с кроваткой не было стопки выглаженной крохотной одежды. В доме было темно и пусто, и даже её кот ушел гулять по одному ему известному маршруту. Ещё никогда она так бесследно не пропадала. Уже давно он не был так напуган.
Клэт бродил по крохотному дому, словно приведение. Он бы позвонил ей, но тонкий белый телефон жены демонстративно лежал на обеденном столе. Он бы нашел её, побежал за ней – куда угодно! – но за последние годы он совсем перестал интересоваться, где и с кем она проводит время.

​

В отчаянии он опустился у детской кроватки и стал перебирать пальцами подвесные игрушки, вспоминая, как, уставшая, это делала она, пока он пил кофе пополам с зеленым чаем, наблюдая за ней из-за полуоткрытой двери, тайком. Ему нравилось смотреть, как она прикрывает глаза, зевает, и поет малышу, особенно на французском. А кофе он не любил, но когда пил его – чувствовал себя немного ближе к ней, чувствовал какое-то крохотное единение, когда запускал её кофейную машинку – их самое первое приобретение. Маленькая «Перфекто», распакованная, стояла, включенная в розетку, в их новом доме на коробках, когда у них ещё не было матраса, чтобы спать. Забавно, верно? Все её знакомые знали об этом пристрастии, и на свадьбу им подарили ещё три таких.
Отведя взгляд от кроватки, от фоторамки, медленно повторяющей из раза в раз счастливые моменты их жизни, он наткнулся на пестрящий яркими полосами стандартной заставки ноутбук. Сэт вздрогнул. Мысль о том, что там, на экране, оставлено какое-нибудь прощальное слезливое письмецо (как в тех сентиментальных драмах, которые она иногда смотрела) неприятно будоражила кровь. Он бы никогда не позволил ей уйти! Напряженно вздохнув, Сэт спустил компьютер со столика на пол, и начал читать по рассеянности не закрытый файл.

​

«Осознанье того, что все, чем я жила последние годы, рухнуло, пришло слишком неожиданно для меня. Вернее, я слишком громко подвела итог своих рассуждений. Кажется, не будь у меня привычки думать вслух, мысли все равно обожгли бы меня, но намного скорее».
Его губы задрожали, а руки так сильно сжали колени, что побелевшие костяшки пальцев сводили спазмы. Он и не думал, что с ней что-то происходит. Он вообще никогда не замечал, чтобы она придумывала лишние проблемы, наоборот – она предпочитала не видеть проблем вообще. Да! Да, черт возьми, ему есть за что покаяться, но за все ошибки он всегда просил прощения и понимания. Но сейчас – его ли вина во всем, что произошло?
Сэт ударил кулаком об пол несколько раз, пока не заметил ярких кровавых меток на светлом паркете. Он и не знал, что жена изливала душу компьютеру вот уже... черт возьми, больше месяца! И ему только предстояло узнать, что она терзала себя годы.

​

В очередной раз заставив себя успокоиться, он поднялся и зажег какую-то палочку, купленную женой в Китае, во время его рабочей поездки, когда он ездил на исследования за границей: тенденции музыки, популярные течения, спрос покупателей... Они тогда ездили всей большой семьей, то есть вместе с Морганом и его любовницей. Чтобы не скучать в одиночестве, Эл ходила по ярмаркам и садам, прикупая всякие безделушки, вместе с той рыжеволосой… как же её… ах, неважно.
«В воздушном замке, который мы так трепетно строили, сдал фундамент. Я чувствовала, словно что-то нарушилось, подкосилось, я чувствовала, что все осторожней и неуверенней ощущаю пол под ногами. Увы, это не было влюбленной окрыленностью – скорее, мы шагали над пропастью. Не могу поверить, неужели все с самого начала было неправильно?»
- Не можешь поверить? Да это я, черт возьми, ни во что не могу поверить! Какого черта!.. – срывая свой гнев на технике, кричал Клэт. Это уже было безумное отчаяние. Когда чувствуешь – что дальше будет только больнее и хуже. Взяв из почетных запасов бутылку вина, Сэт решил, что теперь точно сможет читать быстрее. Быстрее – потому что, возможно, где-то внутри ключ… к ней?
«Сейчас я бы очень хотела, чтобы в тот самый момент, когда я колебалась перед свадьбой, какая-нибудь из моих подруг заставила меня усомниться в правильности моего решения, а не в его твердости. Но кто бы мог подумать, что мы не сможем дальше идти по тропе жизни бок о бок? Мы были так похожи, что даже не верилось: музыка, цвет, даже мечта у нас была одна на двоих. Стало ли это тем, что нас разделило?
Наши чувства разгорались медленно, словно в слабый костерок вместо хвороста по ошибке то и дело бросали зеленую хвою. Но свет нашей любви – как любили давно говорить о наших ярких, действительно ярких чувствах, – погасал, словно спичка с размокшей серой»
- Нет, нет, ну что выдумала! Эл! Эл, черт возьми! Зачем ты так старательно коверкаешь правду? – сокрушался он, когда голос его дрожал. Возможно, их чувства и в самом деле были слишком быстротечны, но разве может он сейчас сказать, что не любит её? Или за столько лет любить её стало лишь обременяющей привычкой?
«Я помню, когда наш роман только начинался – мы украдкой целовались у ночного метро и любовались звездами, сидя под темной аркой закрывшегося кинотеатра.

​

Помню, как он накрывал своей ладонью мою, и как неловко было нам смотреть друг другу в глаза, когда я позволила обнять себя».
Клэт улыбнулся. Он помнил этот момент, как сейчас. Он сохранил воспоминания о каждой мелочи: о её черном платье, бесконечно соблазнительном и манящем, о её помаде, неровно лежавшей на губах из-за нервных покусываний, о темноте почти беззвездной городской ночи, о том, как он тихо пел ей без музыки, без гитары балладу, которую сам сочинил, но так и не спел для публики.
«В тот же вечер я впервые взяла в руки гитару. Вернее, он вложил её в мои руки, словно сокровище. Я сыграла всего пару простейших аккордов, которые он мне показал, но Сэт тут же воскликнул, что у меня талант, и обнял, отставив инструмент в сторону. Кажется, я улыбалась в тот вечер так сильно, что даже щеки болели, но я никак не могла справиться с чувством необъяснимого, наверное, даже глупого триумфа: он, человек, любящий музыку каждой клеточкой своего тела и преданный только ей, смотрел только на меня, был нежен только для меня, одной».
- Верно! В тот вечер я впервые услышал, как она играет! – он глупо и с сожалением понурил голову, отхлебнув с горла. Он забыл об этом, хотя всегда был горд, так хвастал, что не упустил ничего в их жизни. Хотя, теперь оказывается, он упустил слишком много. Будь он не Сэттэром Клэтом – признался бы, что его захлестнул стыд, как провинившегося перед родителем школьника.

​

«После этого я, словно помешанная, играла на гитаре без перерывов, чтобы он похвалил меня, чтобы был горд. Уже через неделю мы наигрывали популярные песни в городском парке, сложив у ног чехлы. Я старалась копировать его движения, его уверенные, зажигательные гримасы, чтобы не чувствовать, как сильно дрожат колени. Сегодня я уже совсем не такая, как раньше. Да, он сильно изменил меня, но я боюсь услышать от него самого, что все это не просто мои догадки, а режущие душу факты».
Он был удивлен и обескуражен. Хотя Сэт никогда не интересовался, он не знал, как она старалась для него. Да ему и вовсе из-за сентиментальности жены не приходилось сильно напрягаться с сюрпризами и подарками. Подарил цветочки – и она, готовенькая, улыбается и трогательно вытирает слезы, в очередной раз демонстрируя свою милую сторону. Сейчас именно её чрезмерная впечатлительность, всегда его забавлявшая, сыграла с ним злую шутку.
- Не знаю, что тебе кто сказал, или что ты могла придумать, но это в любом случае не так, Эл! – после очередного глотка оправдывался он, обращаясь то ли в пустоту, то ли к её фотографии на комоде.
«После этих событий мы сильно сблизились, проводили столько времени вместе, что наши расставания измерялись несколькими часами. Вскоре я ушла с работы и поступила стажером к нему в фирму, увлеченная его грандиозными идеями. Наверное, не стоило мне этого делать? Но я никогда бы не подумала, что это его задело. Сэт вообще никогда со мной не спорил, не был груб или раздражителен. А я не умела читать по его глазам. Думая о нас с ним сегодня, я понимаю, что для меня он всегда был закрытой книгой!».

​

Да, все было именно так. Помнится, он настоял на этом в один из вечеров, когда она оставалась у него на ночь. У Алекса было ночное дежурство, и дом был полностью в их распоряжении. Тогда он стоял, и радовался: «Думаю, это будет очень мило – вот так всегда готовить ужин вместе». Если подумать, то он не прикасался к плите с тех пор, как они переехали в новый дом. Ну, за редким исключением. Хотя… какое там настоял. Её глаза так горели азартом, что все уговоры оказались лишь очередной игрой.
«Оставшееся время до нашей свадьбы сохранилось в моей памяти лишь неясным пятном. Все эти вечеринки до рассвета, вечные зависания в ночных клубах, бесконечная романтика, от которой было невозможно устать, вся эта беспечность, не покидающая нас ни на минуту – я не могу вспомнить чего-то особенного, в то же время для меня памятен каждый момент».
Он не был удивлен. Она и тогда часто забывала о встречах, а когда он звонил ей, она как-то рассеянно отвечала, и ненароком заставляла ждать её, порой, по несколько часов под холодными брызгами фонтана в парке.

​

- Я жду тебя уже полчаса. У тебя репетиция? Почему ты задерживаешься?
- Ждешь? Меня?..
- Ты забыла? Мы же договорились встретиться в парке.
- Ах... снова. Я приду как можно скорее.
Чаще всего она уже приходила домой и смывала макияж. Когда она начала встречаться с Сэтом, она стала больше краситься, но он не понимал зачем, тем более она всегда была несколько медлительна.
«Слишком быстро после свадьбы я забеременела. Мы даже не успели насладиться медовым месяцем. К счастью, моя молодая жизнь не разрушилась, не прервалась в заботах о сыне: новая должность позволяла мне работать дома и сочинять музыку с ребенком на руках. Кто бы мог подумать, что я, самоучка, умеющая лишь смешивать коктейли за барной стойкой, будет метить в композиторы и звезды».
- Я мог. Я сразу это увидел, - произнес он вслух, на самом деле все ещё обдумывая первую фразу. Он все никак не мог нарадоваться, что их отношения официальны и был чересчур… любвеобилен.

​

Кто же знал, что они напорются на такую проблему в самом начале?! Знал бы, ходил в холостяках ещё пару лет. Вообще-то, они сокрушались по этому поводу ещё долго.
- Срок совсем небольшой. Ничего не случится! – настаивала она, наблюдая, как кривится его лицо.
- Нет, не хочу попасть ребенку в глаз или в ухо, - обиженно ворчал он, после чего она фыркала, и в очередной раз садилась за ноты, то и дело гневно на него посматривая.
«Он начал меняться с рождением Эрика. Нет, Сэт всегда вовремя приходит домой (хотя в нашей профессии вообще нет подобного понятия), играет с ребенком, читает ему на ночь. Я никогда не требовала от него ничего больше, мирилась с его неряшливостью, и словно не замечала, как он украдкой рвет фрукты с тех скупых кустов в нашем саду».
Клэт встал, ловко подхватив бутылку с пола. Выглядело весьма жалко и удручающе. Он не думал, что она что-то заметит. Он ведь так хорошо держался! И даже ходил на актерские курсы! Смешно? Нет, ему было не до смеху. Когда родился их мальчуган, и он понял, что жизнь больше не поделена на двоих, он начал ревновать к собственному сыну. И не просто ревновать – это было похоже на какое-то животное чувство, которого он боялся. Пытаясь найти слушателя для своих проблем, он завел любовницу. Но он не любил эту женщину, и никогда не дорожил связью с ней. Скорее это было тем, что он хотел забыть. Тем не менее, он продолжал навещать её в крыле звукозаписи, когда был свободен. Сэт мог бы поделиться с Алексом, но этот парень мало изменился со времен школы. Все, что его интересовало – это развлечения, спорт и женщины.

​

И если кто-то начинал портить ему настроение своей нуднёй под ухо (пусть даже это его лучший друг) – он всем своим видом выказывал, что ещё немного, и он без зазрения совести (чего нет, того нет) укажет на дверь. Морган всегда был таким, да и сам Сэт немногим от него отличался.
Он вздохнул, горько согласившись со своей неряшливостью, и поймал себя на раздражении. Можно подумать, он один в доме такой, а она святая. Ещё немного выпьет, и точно что-нибудь вспомнит!.. Точно!

​

«Он все больше молчал, и при входе бросал лишь сухое: «Я дома», прежде чем невозмутимо усаживался напротив ТВ и включал трансляцию каких-то матчей. Сэт любит спорт, у него прекрасное тело, но это не то, чему он с предпочтением отдавал свободные минуты – подобное времяпровождение было старой привычкой Алекса, нашего общего друга».
Сухо пропустив почти все мимо ушей, он вперился взглядом в знакомое имя. При всей любви к общему другу, он не разделял радость жены от этой общности. Он знал Алекса лучше себя, хоть тот не был простаком. Он всегда смотрел на Эл как лев на газель, несмотря на свое и её семейное положение, да и слова «девушка (а после уже жена) лучшего друга» не имели на него ровным счетом никакого воздействия.

​

«Это Алекс свел нас двоих. Они с мужем были друзьями ещё со старших классов. Сейчас мы так же тесно поддерживаем связь, и хотя Алекс стал мне так же близок, основной моей опорой и поддержкой стала его невеста, Аманда. Они, в отличие от нас, не торопятся расписаться, и уже несколько лет живут без обязательств друг перед другом».
Сэт потерялся в своих возмущениях. Его змеиная выдержка куда-то пропала с вполне ожидаемым (но только не для него!) исчезновением жены, и сейчас он не знал, ревнует ли он к Аманде, которая оказалась кем-то особенном из той толпы подружек, с которыми Эл чаевничает целыми днями, обсуждая личную жизнь людей, которых и в глаза-то, бывает, не видела, или к Алексу, чье имя он никак не ожидал увидеть в её исповеди ещё раз, тем более в таком ключе.
- Пф, тоже мне, нашла свата, - скривился он, подкрепив недовольство перенятым у жены фырканьем. Он не понимал, то ли она нарочно строила из себя дурочку, то ли и впрямь ею была. Даже слепой, глухой, и абсолютно невосприимчивый к физическим контактам человек сразу поймет, какие цели преследует Алекс, поступая тем или иным образом. А у Эл вроде все при ней, и на отсутствие ума она раньше не жаловалась, и с фантазией у неё тоже, кажется, все отлично. Тогда что получается? Это она с ним у него на глазах..?! В порыве ярости он сорвал покрывало с кровати, и долго ещё выворачивал ящики комода, пока не осознал абсурдность поспешных выводов. Нет, не стоит сравнивать её с собой. Она бы никогда…

​

Он несколько раз прокрутил колесико мышки, бегло пропуская строчки с неприятными рассуждениями и, запив все это вином (для храбрости), начал читать с середины очередной страницы.
«Несколько лет назад, едва представившись друг другу, мы молчали, хотя хотелось о многом поговорить, но чувство неловкости позволяло лишь тихо интересоваться предпочтениями в еде или погодой, а сейчас мы молчим, потому что, в общем-то, нечего больше сказать. На пикниках, которые мы все ещё устраиваем по субботам, мы тихо едим, с силой набивая рот, чтоб создать иллюзию невозможной занятости. Атмосфера, так сказать неразговорная.
Теперь мы стараемся избегать друг друга, но это не так-то просто в нашем маленьком доме. И все же мы всегда любили этот дом, и вместе устраивали небольшой сад. Я помню, как он пользовался любым моментом, чтобы поцеловать меня, или опрокинуть под тень гортензий.

​

Тогда мы искреннее улыбались друг другу, наслаждаясь ароматом распускавшихся цветов, и считали, как же все-таки хорошо, что мы не купили квартиру в центральной многоэтажке».
Да, это помнил и он, и любительские, порой смазанные фото по всему дому. Они были первыми, кто купил дом в этом районе, и соседей, о которых стоило бы беспокоиться, тогда ещё не было, поэтому они упивались своей молодостью и любовью с двойной силой, творя все, что угодно. Они наслаждались домом, который приводили в порядок своими руками, кажется, больше полумесяца. Они жили на запакованных коробках, ночуя на покрытом пленкой диване, и чувствовали себя на седьмом небе от счастья. Веселились, словно дети, устраивали представления с плюшевыми медвежатами, с которыми Эл не пожелала расстаться. Кажется, их сожрала бытовуха. Или как там говорят..?
Но и сейчас он все ещё вкушает радости их загородного обитания. К примеру, пусть это и звучит слишком самонадеянно, его любовница терпеть не может всю эту природу и прочее, и прочее, получая больше удовольствия от роскошной квартиры на восемнадцатом этаже с престижным баром на цокольном. Наверное, только благодаря этому, эта девушка до сих пор не просветила Эл, какого же размера у неё рога.
«В другое время он рассказал бы, что его мучает, но сейчас Сэт можешь подолгу стоять и смотреть перед собой, пока ребенок у его ног, стараясь привлечь отцовское внимание, не зайдется ревом, и я не подберу его, и лишь тогда муж рассеянно почешет голову, и извинится.
- Задумался, - скажет он, - прости. Давай я с ним почитаю, – и как-то покорно возьмет сына».

​

Кажется, сейчас Сэт погрузился в такое же состояние. Он уперся взглядом в строчки, сознавая, что её наблюдения полны отчаянной жалости к нему, к себе и к их сыну. Он не первый раз думает об этом, не только об этом. Порой, смотря на подрастающего сына, все эти чувства накатывают, и он не чувствует ничего вокруг, мир для него на время тает, оголяя воспаленные мысли. Он каждый день идет домой в ожидании неизменного прилива в лице маленького Эрика, который вынужден тянуть чужое бремя вины.
Сэт глубоко вздохнул и, устало утерев глаза, стал рыться по ящикам в поисках очков с чуть затемненными стеклами, кажется, нарочно забыв, что разбил их после очередной пьянки в честь успешной продажи альбома. Эл подарила ему их на прошлую годовщину, сказала, что они сделаны специально для него, на заказ, потому что она не хочет, чтобы его глаза болели. У него вообще много подарков с заботой о его здоровье, намного больше, чем прошедших памятных дат. Они вообще не выжидали особенного случая, просто, прохаживаясь по торговому центру с Эриком, она видела на витрине красивый теплый шарф, и чувствовала своим долгом его купить – для мужа. А он, иногда провожая любовницу до клуба, засматривался на витрину ювелирного. Возможно, для него это был способ откупиться, очиститься – как угодно, но она всегда действовала бескорыстно, даже когда он стал совсем холоден к ней.
«Иногда мне хочется думать, что он просто не знает, как рассказать мне о другой женщине, которую до сих пор удачно скрывал, но я слишком хорошо знаю, что Сэт всегда смотрел только на меня, и никогда не думал поступать иначе. Из-за этого я чувствую себя жестокой за то, что иногда флиртую и заигрываю с парнями вокруг. Просто мне хочется, чтобы он ревновал. Увы, несмотря ни на что, Сэт спокоен и нежен, разве что в его смехе чувствуются нотки неловкости».
На самом деле он ревнует, ужасно ревнует, но чувствует себя не в праве сердиться на неё, ведь он давно переступил черту флирта с другими женщинами. Ему всегда казалось, что у него не было замашек на полигамность, но почему-то все сложилось не так, как он мечтал. Хочется сказать, что все так лишь из-за ребенка, о котором он, кстати сказать, никогда не мечтал при всей любви к этой женщине, но стоит на время оставить малыша в покое. Он сам все устроил так, пора уже это признать.
«Не понимая, что происходит между нами, я заботливо жду его после работы и увлеченно готовлю ужин, и специально для него – сочную порцию мяса. Мы молча едим, развлекая ребенка, который пальчиками месит тарелку рядом, а потом складываем посуду и расходимся.

​

Иногда он берет книжку и садится с ребенком на полу в гостиной, иногда идет в сад и подолгу бегает на дорожке, дожидаясь, пока я не пойду купать Эрика на ночь».
- Прости, Эл, - наверное поддавшись алкоголю, сопит он, унимая дрожь в голосе.
«Бывает, он дожидается, пока я уберу со стола, а потом увлекает за руку в спальню, захлопывая дверь прямо перед лицом малыша, радостно взволнованного от новых «игр», Странно то, что мне ни разу не было неловко перед ребенком, который не унаследовал отцовского спокойствия. Как-то раз он так сильно кричал под дверью, что Сэт, так старавшийся не обращать на это внимания, сел на кровати и, сделав глубокий вдох, смягчившись, вернул голосу равновесие.
- Иди, успокой его.
Мне пришлось долго объяснять малышу, почему он не должен плакать и почему ему не следует ломиться во взрослую спальню. Теперь Эрик, видя подобные сцены, недолго смотрит через стекло межкомнатной двери, после чего шагает глубже в гостиную, и любуется через огромные окна садом, мучает кота или слушает ТВ, попутно листая книжки с картинками с нижних полок».
Он не любил возиться с Эриком, пока тот был маленьким крикливым комком, и сейчас не мог терпеть его капризов. Не мог сюсюкаться с ним, как жена, пока тот настойчиво ревел, не слыша, что ему говорят. Не мог, наверное, потому что не очень-то и хотел, потому что его воспитал твердый отец, но сам он не мог быть твердым, потому что Эл все время твердила, что он просто ребенок, а он понимал, что для этого «просто» на него свалено слишком много ответственности.

​

«В конце рабочей недели мы ездим к Морганам. В старой обстановке наши отношения словно становятся моложе на несколько лет, у Сэта просыпается его азарт, и порой я почти не могу удерживать его пыл. Глядя на нас, Алекс смеется, и шутит, что «дети все же не выжали из вас молодость». Алекс не очень любит детей, он считает, что они всюду сеют хаос. Иногда я удивляюсь, как они с Амандой нашли друг друга, потому как эта рыжая девушка – настоящий ребенок с избытком нарциссизма. Но благодаря ей я все ещё держусь. Она делает не так много, но иногда все, что мне нужно – это услышать вслух все то, во что я верю».
На самом деле, он просто демонстрировал Алексу, что Эл – все ещё его женщина, и что ему не стоит даже смотреть в эту сторону, потому что у них все хорошо, отлично и замечательно, и даже если он расскажет Эл про другую женщину, его жену он не получит. Ни за что. Никогда. Так-то. Эти семейные встречи были для него чем-то вроде дружеского соревнования, акта сопротивления или демонстрации сил перед войной, но для неё – чуть ли не единственным отголоском их забытой нежности.
«Три дня назад он пришел домой и, поцеловав меня в лоб, крепко обнял и прошептал в волосы:
- Дай мне ещё немного времени.
Больше он ничего не сказал мне в тот вечер и я, подогрев молоко для Эрика, так же безмолвно прошла к нему в гостиную и присела рядом. Мы долго сидели, прижавшись друг к другу, и я слушала, как монотонно бьется его сердце».

​

Да, в тот день он окончательно оборвал все свои связи на стороне, молча получив столько обвинений в свой адрес, сколько хватило сил и фантазии высказать этим женщинам, после чего побежал домой, не дождавшись менеджера и машины. Он бежал со всех ног домой, к ней, чувствуя, как с болью сжимаются легкие, ощущая себя марафонцем. Казалось, что если он пробежит весь этот путь сам – произойдет чудо, и все его сомненья исчезнут, как сон, и все будет по-прежнему, и она будет счастливо улыбаться, в очередной раз рассказывая сыну про комнату на втором этаже, приготовленную исключительно для него.
Но это было заведомо невозможно. Их дом был слишком далеко от центра, и это расстояние было непреодолимым для него, пусть и главного вокалиста. Домой он вернулся с видимым опозданьем, загнанный, словно олень на охоте, и какой-то неожиданно разбитый, но он знал, что его сознание перерождается, был уверен, что это так. Он просил подождать её совсем немного, уверенный, что она лишь догадывается, что же не так, но даже близко не видит правды. В тот вечер он боялся упустить её из своих объятий, потому как хотел принять новым взглядом остановившийся мир рядом с той, кем больше всех дорожит.
«Когда малыш начал зевать, и я стала подниматься к нему, он с силой прижал меня к себе, и я видела горечь в его глазах. Я не двигалась и, казалось, даже не дышала, не сводя с него глаз. Я боялась встать и уйти. Казалось, что если я встану, то предам его просьбу, хотя я так и не поняла, чего же на самом деле мне ждать».
Стоит честно признаться, что он горевал о прожитой жизни. Сейчас он завидовал их педантичному пианисту, у которого план жизни расписан чуть ли не по месяцам, который знает, когда женится, знает, каких любовниц ему стоит заводить, знает, когда стоит порадовать женщину подарком, а когда следует её бросить. Живущий в прагматичном безумии, он счастлив, и все его волнения - это любовь к музыке, мастерство исполнения и растущая слава. Возможно, не полагайся Сэт на мечты, он не сидел бы на полу гостиной, опустошая вот уже вторую бутыль вина, потому что все вдруг сложилось как-то не так.

​

«- Я сам, - решился произнести он, и заботливо понес сына в кровать, захватив одну из книжек с нижней полки. Зная, как тяжело уложить Эрика спать, я включила кофе-машинку и медленно тянула кофе – для бодрости. Удивительно, что через полчаса я уже мирно спала у Сэта на груди, пока он привычно поглаживал мои волосы».
Это было ещё одним актом к спасению. Стоило привыкнуть к тому, что он человек семейный, раз он собрался жить счастливо с чистого листа.
«Прежде чем окончательно уснуть, я думала о том, как же так получилось, что мы потеряли друг друга, хотя по прежнему дарим друг другу ласковые взгляды и поцелуи, и почему все это так меркнет, когда я вижу его потухшие глаза. Почему столько времени мы балансируем на грани краха, и почему не можем найти достойное решение. Почему мне так трепетно необходимо видеть его каждый день, просто чтобы чувствовать себя немного счастливее».
Это было последней записью в файле, в последний раз редактировавшемся несколько дней назад. Кажется, перед уходом она просто перечитывала все, что написала, набираясь решимости переступить порог дома, прервать эти бессмысленные терзания, оставить позади их роман, несбереженную юность и тяжесть настоящей жизни.
Он в отчаянии схватил со стола её телефон, намеренный обзвонить весь контактный лист, но тут же получил отпор: каждый пункт в меню был заблокирован паролем, которого он не мог знать. Он побежал к Аманде, чтобы вытрясти из неё объяснения, которые, был уверен, у неё есть, но лишь потерял несколько часов, ожидая её у порога. Аманда наверняка знала, но была намного преданней своей подруге, нежели он жене, и стойко молчала, тихо отведя глаза в сторону, пока он срывал всю свою злость и обиду на ней. Он не знал, к кому ещё он может сейчас пойти, он был опустошен и потерян. Тяжело сказать, сколько он выпил в тот вечер, нелепо цокая пивными банками по столу, по кругу пересказывая воспоминания Алексу, по-дружески пьянствующему рядом.

​

Сэт остался ночевать с другом на веранде, заснув где-то посреди философских рассуждений о жизни, а когда утром пришел домой, увидел, что дом опустошен: оставшиеся вещи жены пропали, и все, что осталось после неё: многочисленный подарки, которые он давно перестал считать чем-то памятным и особенным.
Она ушла насовсем, но он решительно не понимал, почему. Столько лет принимая её присутствие как должное, его словно окатило кипятком. Он думал, что его жизнь разбита, сломана, погребена. Но даже здесь он не оправдал собственных представлений. Он давно уже жил почти что сам по себе, и давно забыл все свои чувства, по ошибке приняв за них сложившиеся привычки. Несмотря на это он пытался искать её, он, даже спустя десять лет допрашивал Аманду, которая, он знал, все ещё держала с ней крепкую связь, но она так и не проговорилась за столько лет. Эл перестала сочинять музыку и покинула эту индустрию, окончательно оборвав ниточки, по которым он искал её.

​

Сегодня ему уже за 70, его истощенное работой и никотином лицо покрыто морщинами, а место сведенных татуировок покрыто легкими рубцами - последствиями неаккуратной работы. Кажется, они много выпили с тем его другом из салона, прежде чем он начал оплаченный, кстати, процесс. А вот на сердце, шрамов, что-то не видно. Он много курил, вернув бунтарскую привычку юношества, чтобы спокойно работать в первые месяцы её отсутствия. Это помогало ему чувствовать себя лучше в доме, для которого он до конца остался единственным обитателем. У него были женщины, были и такие, которых он любил, но он так и не женился второй раз, да и как? По паспорту они до недавнего времени были женаты, а сегодня он уже вдовец, который не смог пересилить себя и приехать на похороны. Он не хотел встречаться с сыном, с которым так и не смог наладить хорошие отношения. У него сейчас семья, трое детей, пес. Эрик как-то приезжал к отцу на его шестидесятилетие, уже зрелый мужчина, на дорогом семейном автомобиле. Они неловко перекинулись парой дежурных фраз, он спросил сына о работе, и оставил вопросы о Эл, любезно выставив бутылку дорогого вина. После этого Эрик уехал, и больше они не созванивались. А через несколько лет Эл умерла, он даже не спросил от чего, и предпочитает жить так, словно все, что случилось – было не его жизнью. Он вспоминает их брак каждый год, в одиночестве справляя годовщину, опустошая очередную бутылку вина, к которому, пожалуй, слишком пристрастился, и не ощущая его вкус в этот вечер, смотрит из гостиной в ухоженный своими руками сад, и молча просит прощения за то, что был слеп.

 

прочитала всё на одном духу - до того интересно и... знакомо? очень жизненно.
люблю коротенькие рассказы, которые заставляют нас задумываться.

 

Ju_In, вот это история! Я зачиталась, даже переместилась в то место, где происходят события. Написано интересно, я вся учитывалась, брызгая слюной )))
Вот так здорово... Чувствуется жизненность, верно подметила black parade. Это может случится с каждым, а не то, что бы только вот те то те как-то случайно то-то сделали. Хорошо написано, очень интересно!
Будем ждать еще рассказов вашего авторства! ;)

 

Вау,просто вау!
в самом деле..жизненно.
надеюсь, еще порадуешь нас подобными рассказами)

 

black parade, The Smile, Aria Aria,
я очень рада, что вам понравилось

 

Класс! Рассказ действительно жизненный, интересный и коротенький, что мне в нём понравилось. Буду ждать ещё твоих рассказов!

 

Повторюсь,рассказ очень жизненный. Читается легко. Скрины хорошие

 

Рассказ очень интересный, жизненный. Читается на одном дыхании. Я зачиталась и перенеслась в жизнь героев. Хорошо, что написано взгляд на ситуации и Эл и Сэта. Жду еще ваших произведений.

 

Alina*The*Sims, эээ, какую древность откопала. И даже без скриншотов почитала. Ждать я, конечно, запретить не могу, да вот только пока не собираюсь я больше ничего "экранизировать". У меня жена, дети, пес растет.. в династии)