Memories...

Название сериала: Memories...
Жанр: короткий рассказ
Автор (сценарист, продюсер): Afbyf
Фотограф (режиссёр): Afbyf
Статус: завершено
Число серий: одна
Сериал выкладывается также: на сайте mixei.​

 

Еще вчера все написанное здесь казалось бы параноидальным бредом человека, который не вполне отдает себе отчет в том, что он делает. Еще вчера солнышко светило на каком-то низком и тусклом небе, так заманчиво обещая нам тепла, радости, любви и всеобщего блага. Как и зачем мы приходим в этот мир, как и почему мы уходим из него? На эти вопросы нет ответа, сколько бы не искали, как нет ответа и на то, почему одни люди совершают самоубийства, а другие медленно гниют, размазывая кокаиновые сопли на промозглом ветру.
Все люди по природе своей различны и все они обладатели уникальных историй жизни и смерти, все люди по природе своей различны и все они обладатели своих больших и маленьких тайн… В праве ли мы пытаться понять их, в праве ли мы вообще…

​

…Сегодня я плетусь после школы домой и мне всего 15 лет, а кажется, что жизнь кончена, что сердце разбито и что впереди уже нет светлого будущего. Я прихожу домой, и квартира встречает меня завывающим сквозняком, гонящим навстречу открытой двери клочья пыли из-под стоящих в коридоре шкафов.

​

Я иду по длинному и тихому коридору, я иду в ванную, где беру в руки бритву и с какой-то воздушной легкостью провожу ей по своему тонкому запястью. Думаю ли я в тот момент о чем-то? Жалею ли я себя или близких мне людей? Нет. Но с каждым углубляющимся надрезом на руке мне становится все страшнее, я все отчетливее вижу перед собой тонкую бьющуюся вену, я держу руку под ледяной водой, густой струей бьющей из открытого крана, и вода тушит колючую дергающую боль, которая пронизывает руку.

​

Но я режу, с каким остервенелым упрямством я вожу бритвой как пилой взад вперед, а страх все ближе. Звонок. В тишине квартиры он заставляет подпрыгнуть и замереть.

​

-Але, - все же беру трубку.
- Привет! Как дела? Ты уже дома? А я тоже сегодня смогу прийти с работы пораньше. Может, сходим куда-нибудь?
- Да, мама. Конечно, я жду тебя.

Положив трубку, я перевожу дух и иду, нет бегу, в комнату, где в шкафу есть бинт.

​

Я рыдая судорожно роюсь в коробке с медикаментами и никак не могу отыскать так необходимый мне сейчас кусок марли. Хотя он всегда лежал с самого верха. Вот, наконец, негнущиеся пальцы нащупали его. Я туго обматываю запястье и замираю. Как же хорошо жить.
Через несколько лет я прихожу в гости к моей подруге Лене. Она замечательный добрый человек, она отзывчива и приветлива со мной, но на самом дне ее глаз всегда плещется превосходство и ирония, которых она сама боится.

​

Лена достает какую-то выпивку, и мы сидим с ней вдвоем на кухне, мирно напиваясь и обсуждая наши маленькие трагедии. На какой-то рюмке я говорю: «Смотри, два года назад я резала вены! Какая же дура я была. Как я могла такое делать?»
- Элементарно, - с улыбкой, отвечает Лена и демонстрирует запястье, на котором белым рубцом сверкает шрам в два раза шире, чем у меня.

​

- Как? Почему? Что произошло?
- Ничего, как и ты, дура была. Больше я такого тоже никогда не сделаю.
Мы говорим еще несколько часов, а потом расходимся с осознанием того, что жизнь, в сущности, весьма неплохая штука.
Время бежит, и бежим по жизни мы, две подруги с пеленок, две души такие близкие и такие далекие.

​

У нас, у каждой, свои беды и радости. Мы становимся чужими друг другу, но что-то нас роднит, что-то заставляет раз в год в обязательном порядке встречаться где-нибудь и сидеть, обсуждая события ушедшего времени.
Моя подруга переехала от матери и начала новую увлекательную жизнь, стала писать статьи, рассказы, повести, приобрела известность на просторах Интернета и… сменила имя. Теперь ее звали Ирэн.

​

Она стала модным среди узких кругов литературным голосом. Мы видимся все реже, но ниточка еще держит нас.
Однажды, проходя мимо дома ее матери, я не удержалась и зашла в гости. Она весьма чуткий человек. Ее не испортили деньги, и она встречает подруг своей дочери как своих.

​

Мы с ней на фамильярное ты. И я вижу, что ей не хватает человека, с которым можно просто даже не поговорить, а который может молча выслушать. Мы идем на кухню, она достает ликер, рюмки, и как-то незаметно рассказывает все, что у нее наболело за длительное время.

 

​

Потом разговор сворачивает на Ирэн. И я вижу, с какой болью и любовью она говорит о дочери, я вижу, как она ее любит. Она вспоминает ту попытку суицида и говорит следующее: «Знаешь, она выглядела ужасно, тонкокостная, с худым лицом и огромными черными синяками под глазами… Она лежала на кровати, смотрела на меня и задавала вопросы, на которые такие простые и одновременно такие сложные ответы. Она спрашивала, а что бы было, если бы она умерла? А я ей отвечала, что мне бы было бы плохо. А что, в общем, ничего бы не изменилось. И солнышко также всходило бы, и травка также бы зеленела, только она бы этого всего уже не увидела».
Почему-то я запомнила этот разговор. Запомнила на всю жизнь и много раз прокручивала у себя голове, когда мне было безумно больно и эти воспоминания меня держали. Думаю, что также было и у Ирэн. Думаю, что несколько лет ее держало это воспоминание. Пока…
…В один из дней, мы по нашей традиции встретились в кафе «…», что на проспекте …..

​

Мы сидели за столиком, потягивая сливовое домашнее вино, и я рассказывала, с какой-то апатичной грустью, что собираюсь выходить замуж. Ирэн слушала, улыбалась, но в глазах у нее плескался глухой крик: «Дура». Я все ждала, когда это же слово сорвется у нее с губ, но… моя дорогая подруга на редкость хорошо умела владеть собой. Просидев несколько часов в кафе, мы разбежались каждая по своим делам.
1 января 200.. года раздался звонок мобильного,

​

и я услышала ее счастливый, захлебывающийся радостью голос: «Привет, дорогая! Как ты? Я вот шикарно! У меня новая жизнь, новая квартира на … кольце и я счастлива, слышишь? Я счастлива! Приезжай ко мне в гости. Я буду рада тебя видеть».
Пообещав приехать, я довольная повесила трубку и переключилась на своего парня, которому суждено было чуть меньше чем через год стать моим мужем.
Когда заявление в ЗАГС было отнесено, то нужно было определиться со свидетелями.

​

У меня сразу возникли проблемы. Дело в том, что по своей природе я всегда больше общалась с мальчишками, а вот с подругами была напряженка. Как-то сразу подумалось об Ирэн, но мой жених, тогда еще жених, скривился и сказал, что он против.

​

Они не были знакомы, но он ее заочно уже не выносил. Мне пришлось отказаться от этой, по сути правильной, идеи и искать другую свидетельницу. Потом потекла нужная семейная жизнь. Ирэн не звонила, я ей тоже. Так прошло два года, на протяжении которых меня мучила мысль, что надо позвонить, надо встретиться. Однажды, я не выдержала и набрала ее номер, но трубку никто не снял. Что ж, это было тоже нормально. Ирэн общалась только тогда, когда хотела. Не долго думая, я отправила ей емэйл и стала ждать ответа, но ответа не было.

​

И тогда черт меня дернул вбить ее имя и фамилию в инетовский поисковик. Сначала я даже не поняла что я вижу. Страница памяти….., страница памяти…., гласили ссылки одна за другой. Какая к черту страница памяти??? Я ткнула в первую попавшуюся ссылку и стала читать. По мере чтения мне несколько раз становилось нехорошо. То, что я прочла, просто не имело права существовать, это был дурной сон, который почему-то никак не хотел развеяться. Но минуты текли, а ничего не менялось. Постепенно, из тумана, в который погрузился мозг, всплыла мысль, что если она мертва, если она покончила с собой, то подтвердить или опровергнуть эту информацию сможет ее мать.

​

Сорвавшись с места перед монитором, я, спотыкаясь об ножку стула и падая, кое-как добралась до книжного шкафа, где уже давно пылилась моя записная книжка. Как ни странно, но нужный телефонный номер отыскался сразу. Набирая цифры, я несколько раз ошибалась, пальцы просто не хотели повиноваться. Но, наконец, этот барьер был преодолен и из телефонной трубки понеслись размеренные гудки. После 5 гудка трубку сняли, и я услышала приятный мужской голос, который поинтересовался кому я звоню.

​

Я растерялась, не ожидала попасть на мужчину. Хотя, прошло столько лет, мать Лены давно могла съехать. Все же собравшись, я попросила ее к телефону. Мужской голос тяжко вздохнул и сказал, что ее нет. Мне ничего не оставалось, как вежливо поинтересоваться, когда мне перезвонить, чтобы застать ее дома. Мужчина оказался не так прост и с явной усмешкой спросил у меня, а на каком основании он должен мне выдавать координаты человека, вдруг я какая-нибудь террористка. Такой глупости мне хватило, чтобы разнервничаться и вывалить на незнакомца все то, что я узнала. Что я подруга ее дочери, что мы с ее дочерью вместе росли, что мы давно по моей вине не общались, и я только что прочла в инете про ужасное происшествие. Мужчина второй раз за наш с ним разговор тяжко вздохнул и сказал, что понимает меня, но что это конечно не телефонный разговор, но что я могу и должна позвонить матери погибшей и дал мне номер мобильного. Я так и не позвонила, мне не хватило смелости.

​

Я долго собиралась, но так и не смогла найти слова, которые не были бы болезненными или глупыми.
Я не могу сказать, что после этого события моя жизнь рухнула, но, прорыдав три дня, я осознала, что что-то в моей жизни необратимо изменилось, что-то внутри сломалось, будто одна из стен, на которую можно было бы опереться, рухнула. Стало одиноко, одиноко от мысли, что я не успела ей сказать банальное теплое слово, не успела сказать, что несмотря ни на что она была мне дорога. А теперь уже у меня нет и не будет такой возможности. Это было больно и страшно. Время лечит, но память живет. Это как если бросить камень в реку. Вода вскипит, и побегут в разные стороны круги, но через какое-то время вода успокоится и все будет уже также как и раньше. Но это только видимость, ведь камень уже на дне…

​

 

…И вот сейчас я плетусь после работы домой и мне всего 25 лет, а мне кажется, что жизнь моя кончена, что сердце мое разбито и что впереди уже нет светлого будущего. Я прихожу домой, и моя квартира встречает меня завывающим сквозняком, гонящим навстречу открытой двери клочья пыли из-под стоящих в коридоре шкафов.

​

Я иду по тихому коридору, я иду в ванную. Где беру в руки бритву и с какой-то воздушной легкостью провожу по своему тонкому запястью. Думаю ли я в тот момент о чем-нибудь? Жалею ли я себя или близких мне людей? Нет.

​

Сегодня мне не страшно…

 

Наверное уже все давно прочитали сериал Afbyf, но у меня вот только руки "дошли"
Не хочу много говорить, но сериал меня просто ошарашил.
Вот бывает же такое, когда читаешь книгу и там в какой-то захватывающий момент, сердце начинает биться в такт каждого прочитанного слова...
И больше всего понравилось, что всё чётко и ясно.
Afbyf, +1.

 

Sandess, спасибо большое) Как уже писала раньше, на одном из сайтов, вещь довольно специфическая и написанная на коленке в больничном покое не в самый веселый период моей жизни. Ну времени уже много прошло, с момента написания, если не ошибаюсь, больше года. Даже не знаю, почему решила выложить именно это. Знаю, что Настя (Дара Савелли) даст мне в лоб, за эту вещь (в очередной раз, возможно на пару с Андреем (Диспедом)), но все равно выложила