Династия Сильваде

Игнасио д'Сильваде



Личность

Дом, сын, дерево
«Достойная жизнь – это прежде всего жизнь, посвященная дому и семье»

Мастер своего дела
«Традиции и знания нужно передавать»

Благородное спокойствие
«Мы – гавань спокойствия в море безумия»

Технофоб (провалено в угоду сюжету)

История семьи
«Не так страшна смерть, как забвение»

Игнасио. Предисловие
Отчёт 1. Новый дом
Отчёт 2. Первые ростки
Отчёт 3. Цена мечты
Отчёт 4. Пламя
Отчёт 5. Брат
Отчёт 6. Memento Mortis
Отчёт 7. Расплата, часть 1
Расплата, часть 2
Отчёт 8. Два паука
Отчёт 9. Белое и черное

Принципы наследования:
1. Строгий патриархат
2. Строгий традиционный
3. Перворожденный
4. Ксенофобия

Само дерево TBD

TBD

Привет!

Я редко играю в Sims, но вчера на меня напал порыв графоманского безумия вкупе с желанием немедленно поиграть в аналог Веселой Фермы, поэтому я хочу представить вашему вниманию мое кринжетворение. Пожалуйста, не бейте больно за тех. скриншоты: для людей, впервые прочитавших все эти правила, они выглядят пугающе и жутко. А ещё прошу прощения за тавтологии и очепятки – перед выкладыванием ничего не вычитывалось и особо не редактировалось.

Приятного чтения и постарайтесь не уснуть!

P.S.: фамилия гг читается как "ди Сильваде" или "де Сильваде" (казалось бы, откуда в Симс Испания?), но с апострофом мне больше нравится визуально.

​

 

Ух ты! Отличные повороты получились с цветком, и поздравляю, что удалось добыть его самым трудным способом А как гранаты получились? Я думаю чисто из интереса попробовать ещё раз скрестить яблоню с черешней, кажется, у меня что-то пошло не так.
Мне понравилось, как обыграны эпизоды и с лабораторией, и с мафиози, и с обыском - уважаю такой творческий подход к ведению династии. Начальник с косичками прекрасен
Концовка интригующая: видно, что коп действует Игнасио на нервы, и ему явно хотелось бы убрать полицейского с дороги. Может, во флористике Игни тоже поднаторел и даст ему понюхать композицию из тех самых цветочков? Убийственный аромат для старичков

 

Надо прививать черешню на яблоко, а не наоборот. Яблоко на черешню у меня тоже не вышло
А начальник да - шедевр. Чего игра только не сгенерит.

Боюсь, все будет гораздо тривиальнее. Не вечно же руки только в земле пачкать.

Спойлер

 

Дисклеймер: написанное ниже не рекомендуется для прочтения лицам младше 16 лет, так как может содержать сцены неоправданной жестокости.

Мысли о детективе не давали мне покоя, как, впрочем, и он сам. За каждым стволом я видел фигуры наблюдателей, а каждый понедельник начинался с визита в участок, где я должен был доказывать, что вернулся “от дядюшки” исправившимся и достойным членом общества. Эта процедура была унизительна и назначалась не всем, но Уотсон затребовал её после визита в мой дом, ссылаясь на некие “тревожные знаки”.



— Я занимался садом, потом отправился на работу в “Лепестки*. Вернулся домой и продолжил трудиться в саду, затем уснул. На следующий день повторилось то же самое, как и в среду, и в четверг. В пятницу в лаборатории выходной, поэтому я готовил нектар, закупорил партию из двадцати бутылок. В субботу мы с другом пообедали в бистро, а потом я вернулся домой и прочищал засор в унитазе… — мой монотонный голос сливался с жужжанием мух под потолком. Старик конспектировал эту удивительную историю невероятных приключений, и я искренне надеялся, что четвертый такой доклад заставит его самого пожалеть о принятом решении.

— Где вы находились в субботу в промежутке от семи вечера до полуночи, синьор Сильваде?

— В своем саду.

— А в воскресенье?

— Вы не поверите.



— Вы что, всё время торчите в этом саду?! — он оттолкнул от себя клавиатуру и едва удержался от того, чтобы не хлопнуть по столу. — Кто может это подтвердить?

— Моя соседка Марисса. Мы перекинулись парой слов, когда она проезжала мимо на велосипеде. Ещё поставщик удобрений, молочник и…

— Довольно. Подпишите протокол и можете быть свободны.

Согнувшись над столом, чтобы поставить росчерк на распечатанном листе, я украдкой посмотрел в монитор детектива. Среди множества моих фотографий, личных данных и прочих и без того известных деталей я разглядел заметку с красной печатью “ОРДЕР”. Уотсон заметил направление моего взгляда и бросился гасить экран, но за эти несколько мгновений я успел прочитать пару строк. “Разрешение на повторный обыск… привлечением эксперта… изъять подозрительные материалы…”

— Свободны! — гаркнул дед мне прямо в ухо. — Встретимся в понедельник.

Когда я покидал офис, мне хотелось вырвать хлипкую щеколду с мясом, настолько велика была моя злость. Сегодня он должен был отстать. Он должен был прекратить играть в эту дурацкую игру, но, кажется, намеревался лишь все усложнить. Ох и зря. Некоторые ошибки невозможно совершить дважды, особенно если они переполняют чашу чужого терпения.

— Непременно, — процедил я сквозь зубы, с силой захлопывая дверь.

***

Машина Хулио ждала через два квартала.



Убедившись, что хвоста нет, я прыгнул на заднее сиденье и потянулся к портативному аппарату с пузырями.

— Как прошло? — хмуро спросил амбал, заводя мотор. Ему явно не нравилось со мной возиться, однако пристальное внимание полиции беспокоило отца, а избавляться от меня или пока не хотели, или не могли.

— Никак. С этим пора заканчивать. Он опять собирается явиться ко мне домой.

Хулио медленно кивнул и больше не проронил ни слова. Этим он мне нравился: никаких лишних слов, никаких пространных рассуждений. Мы ехали в тишине, пока не остановились около какого-то дома на окраине.

— Жди здесь.

Смотря, как он ныряет в неприметную боковую дверцу, я выбрался из машины, чтобы немного размять ноги. Этот район был мне незнаком, но повсюда наблюдались люди в пиджаках и галстуках, явно принадлежащие к Лама Ноздре, поэтому опасаться было нечего.

— Мы нарисуем тебе алиби, — сказал Хулио, вернувшись через десять минут и бросая мне некий свёрток, — и договоримся с правильным человеком в участке, чтобы он подхватил твоё дело. Но остальное разгребать будешь сам.

— Конечно.

Я развернул плотную ткань и достал из неё потертую кобуру, внутри которой покоилось что-то тяжёлое. Рядом лежал видавший виды телефон. Мне никогда не нравились эти устройства, поскольку я был уверен, что одно наличие Симстаграмма и Продавито поблизости способно разжижать человеческий мозг, но ради такого дела стоило поступиться не самыми важными убеждениями.



— Позвони, когда закончишь. И не забудь прибраться, — Хулио снова провернул ключ, поднимая оконное стекло.

Он уехал, а я всё взвешивал в ладони своё новое приобретение. Да, с этим определенно нужно будет попрактиковаться.

***

Несколькими часами позже я сидел у Габа, рассматривая страницу Уотсона в соцсетях. Это был закрытый профиль всего с парой друзей (наверное, тоже копов), но для профессиональных хакеров не существует таких иллюзий, как приватность в Симтернете.

— А дед-то, походу, отчаянный рыбак! Не, ну ты видишь? Во-о-от такую рыбу поймал!



Я отмахнулся от шуток приятеля, лихорадочно пытаясь составить план. Следить за полицейским, даже старым и никчёмным, было слишком рискованно. Сделать всё прямо в участке? Это гарантированный билет к дядюшке, скорее всего пожизненный. Заявиться домой? А если рядом окажется жена или любопытные соседи? Нет, это всё никуда не годилось.

— Можешь открыть переписки? Надо узнать, где он бывает.

Габриэль закликал мышкой, но почти сразу помотал головой.

— Полный тухляк, брат. Последнее сообщение отправлено почти год назад. Кажется, его друзья-старпёры забили на Кволика Общения: почти все давно не появлялись в онлайне.

— А с кем он общался чаще всего?

— С каким-то Джимми Бимом. Но тут тоже ничего интересного: фотка пончиков, обзор каких-то наживок, рецепты тиляпии…

— Постой, верни-ка назад. Похоже, этот Джимми тоже рыбак.

Идея нарисовалась сама собой. Она была опасной и много что могло пойти не так, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шипучку.

— Сможешь отправить Уотсону сообщение от имени Бима?

— Как два пальца. Что писать?

— “Привет, старина, давненько мы не выбирались. Не хочешь завтра опробовать мою новую катушку? А ещё вот мой новый номер. Представляешь, старый телефон утонул в пруду…”



***

Что чувствует человек, готовящийся совершить самое страшное деяние в своей жизни? Пожалуй, этот вопрос вам стоит задать тому, чей эмоциональный диапазон выше, чем у пустой бочки. Потому что я не чувствовал ничего.

Надёжно укрывшись в кустах рядом с местом, на которое Уотсона пригласил его “старый друг”, я, конечно, размышлял о цене человеческой жизни, но быстро пришёл к выводу, что не стоит путать цену и ценность. Для меня детектив был лишь источником головной боли и изнуряющих опасений, поэтому в решении отправить его на досрочную пенсию не было ничего дурного. В конце концов, дед сам виноват: не реши он заработать себе последнюю галочку в послужной список, схватив кого-то из семьи, то ничего бы не произошло. У любого решения есть последствия, и именно с итогами своего выбора он столкнется сегодня.



Вот неподалеку послышался шум мотора. К реке медленно подъезжал автомобиль, за рулём которого я разглядел Уотсона. Выбравшись из машины, он с довольным видом потянул свой нелепый закрученный ус и начал выгружать из багажника удочки, спиннинги, сложенную палатку и прочие рыбацкие атрибут. В какой-то момент старик остановился и сделал несколько звонков (видимо, пытался достучаться до бедняги Джимма по новому номеру), однако телефона, который отправил ему Габ, не существовало в принципе. Решив, что товарищ выехал из радиуса покрытия, детектив вернулся к своим вещам и потащил их на берег.

Вокруг было тихо. Я слышал лишь негромкий плеск воды и напевание Уотсона, разбирающего свои снасти. В пределах видимости не было никого постороннего — только любопытные птицы смотрели на меня с редких окрестных деревьев. Хорошо, лишние глаза были ни к чему. Когда старик наконец закинул удочку, я поднялся и размял затёкшие ноги.



Хоть утро и было прохладным, по всему телу почему-то прокатилась волна жара, пока я неспешно спускался с холма. Рука сама собой легла на пояс, нащупывая кобуру. “Всё закончится быстро”, — пообещал я себе, крепко сжимая пальцами ребристую рукоять. — “Никаких длинных речей, никаких пафосных монологов. Мы не герои второсортного кино, и в идеале он даже не успеет опомниться”. Но, как и всегда, что-то пошло не так. Сухая ветка предательски хрустнула под моим сапогом, и детектив, будь проклята его полицейская выучка, тут же отреагировал:
— Это ты, Джимми?

Осознание пришло к деду быстро — стоило ему обернуться, как улыбка мгновенно погасла, удочка упала в воду, а взгляд забегал из стороны в сторону, оценивая ситуацию и просчитывая варианты.



В его расширенных зрачках я заметил… страх. Несмотря на долгие годы работы в отделе и все свидетельства человеческой жестокости, которые ему удалось повидать, детектив продолжал переживать за собственную шкуру. Мне стало противно — этот человек был так жалок. Возможно, дай он мне ещё пару секунд, я бы ушёл, просто как следует его запугав. Однако Уотсон совершил ещё одну роковую ошибку, медленно и незаметно, как ему казалось, потянувшись к карману пальто.

— Игнасио. Остановись. Ты не такой, — начал тянуть время старик.

— Замолкни, — ответил я, обратив внимание на его жест. Кровь застучала в висках, ведь я прекрасно понимал, что он хочет вытащить из своего плаща.

Внезапно его ладонь метнулась вперёд с такой скоростью, что я едва успел за ней проследить. В воздухе мелькнула сталь, и на мгновение весь мир словно застыл, жадно ожидая исхода этого поединка.

Раздался громкий хлопок. Ещё долго его эхо катилось по окрестным предгорьям, распугивая мелкую дичь. Стая птиц резко взмыла ввысь, хлопая крыльями, и встревоженно галдя унеслась прочь. Я попятился назад и схватился за пронзенное резкой болью предплечье. Между пальцев струилось что-то горячее и липкое, а через стиснутые зубы раздался хрип. Колени подкосились, и я рухнул на песок, исподлобья смотря на Уотсона.



Старик медленно шёл по направлению ко мне. Его рот был раскрыт, а губы судорожно хватали воздух, отчего детектив стал похож на выброшенную на берег рыбу. Страх в его глазах сменился ужасом, а ладони отчаянно пытались зажать рану, распускавшуюся алым цветком где-то в районе живота.



— Будь… ты… проклят… — просипел он странным булькающим голосом, падая к моим ногам.



Таковы были последние слова детектива Уотсона, почтенного полицейского, по независящим от него обстоятельствам оставившего службу за полтора года до выхода на пенсию.

***

Ворота центрального городского кладбища были распахнуты настежь. Процессия людей в темных одеждах медленно шла по дорожке вслед за украшенным гробом, который несли двое служителей. Кто-то из гостей прятался под зонтом от хлещущего дождя, другие предпочитали подставить непогоде лицо, наверное для того, чтобы спрятать за дождем текущие слезы.

Среди посетителей был и я. Не спрашивайте, зачем я пришел. Видимо, мне хотелось удостовериться, что Джеймс Уотсон и правда отправился в лучший мир.



Я плелся позади, чтобы избежать лишний вопросов. Рука все ещё саднила, напоминая о последней встрече с полицейским. Ох, знал бы я тогда, что это напоминание останется на всю жизнь.

Мы остановились около свежевыкопанной могилы. Толпа сгрудилась вокруг, прощаясь с человеком, который, судя по всему, был им дорог. Я осматривал их физиономии — потерянные, исполненные скорби и тоски. Раздался первый плач: пожилая женщина (интересно, жена или мать?) упала на колени перед гробом, во всеуслышание взывая к небесам и кляня их за несправедливость. Не желая созерцать разыгравшуюся драму, я отвел взгляд в сторону и вдруг увидел её.



Молодая девушка в траурном платье стояла, будто пораженная громом. Ливень нещадно хлестал ее кожу, но ей не было до этого дела. Судя по отсутствующему выражению померкших глаз, ей вообще больше ни до чего не было дела.

Я тихо подошел ближе и поднял над ее головой зонт. Незнакомка вздрогнула, когда тень от него пробежала по её лицу, и обняла себя за хрупкие плечи.



— Ваш… родственник? — спросил я. Пресвятая Лама, умение начинать разговоры определенно не было моей сильной стороной.

Она кивнула, еще сильнее вцепляясь в рукава платья: — Мой дедушка.

Очередной раскат молнии избавил меня от необходимости придумывать ответ. Несколько минут мы стояли молча, наблюдая за прощаниями.

— А вы… вы знали его? — внезапно спросила девушка. — Я не помню вашего лица.

— Да. Мы познакомились на его работе.

— Тоже полицейский?

Я помотал головой: — Нет, что вы. Скорее тот, кто по недоразумению оказался в участке и кому детектив не дал оступиться.

— Он всегда был таким, — грустная улыбка расплылась на ее губах. — Любил помогать людям. Постоянно переживал за, как он говорил, “дурных мальчишек, что не видят, куда влезают”. Верил, что всех их можно исправить…

Думаю, именно тогда я впервые ощутил нечто похожее на укол совести. Однако даже это странное чувство не заставило меня остановиться.

— Да. Я знаю. Если бы не детектив, я бы сейчас сидел за решеткой… Игнасио, — протянул я руку, не желая слишком сильно развивать эту тему.

— Эмми. Эмми Уотсон, — представилась она, касаясь тонкими пальцами моей ладони.

Очередь к гробу постепенно подходила к концу. Вот настал и черед Эмми: она бережно протерла крышку от влаги, что-то тихо шепча, и положила на нее красивый поминальный венок.

Я оказался около могилы последним. Мне нечего было сказать Джеймсу Уотсону, портрет которого с укоризной смотрел на меня с мраморного надгробья, поэтому я просто бросил поверх множества скопившихся растений свой собственный цветок.



Пришедшие устремились в поминальный зал, я же неторопливо побрел в сторону выхода с кладбища, размышляя о смерти. “Memento Mortis. Неплохая бы вышла эпитафия”. Свернув на очередную дорожку, впереди я заметил знакомую фигуру: Эмми шла, оскальзываясь на своих каблуках и утирая мокрые щеки.

— Вы позволите? — поинтересовался я скорее из вежливости, аккуратно беря ее под локоть.

— П-простите, я п-п-просто… — ее руки явно дрожали. — П-просто… Ы-а-а-а-а!.. — сдерживаемые рыдания хлынули наружу неудержимым потоком, и она уткнулась лицом мне в плечо, хватаясь за лацканы пиджака так, как хватается утопающий за брошенный спасательный круг.

— Пойдемте, мисс Уотсон, — я протянул ей платок, когда истерика начала сходить на нет. — Я провожу вас домой.



***

День клонился к закату. В церкви пахло свежескошенным сеном и яблоками — любимыми лакомствами Ламы. Я сидел на скамье и задумчиво разглядывал статую Мягчайшей, гордо вздымающую свою длинную шею над собравшимися слушателями. На начало службы я опоздал, поэтому не слышал, что говорили на проповеди. Зато успел послушать, как преподобный Хосе дель Ноздра играет на фортепиано Овечий Вальс.



Прошлой ночью мне снились кошмары. В них детектив Уотсон смотрел на меня из-под толщи воды, протягивая вперед окровавленные руки. “Ты проклят… ты проклят, как и весь твой род…”, — раз за разом повторял он, выпуская пузыри, в которых отражались заплаканные глаза Эмми.



— …наслаждайтесь песнями и смехом, красотой и искусством, ибо если вы позволите прекрасному умереть в вашем собственном сердце, то не сможете вырастить его где-либо еще. На то есть истинная воля Ламы, — провозгласил Хосе, вставая из-за рояля. Его не слишком громкий, но отлично поставленный голос заставил меня вернуться к реальности. — Да будут зелены ваши луга. Ламинь.

— Ламинь! — Нестройным хором откликнулся зал.

Жрец поклонился статуе и спустился с трибуны, тепло улыбаясь своей пастве. Люди обступали его со всех сторон — каждый стремился задать какой-то вопрос или получить благословение. Я не хотел смешиваться с этим стадом, поэтому прождал целый час и, кажется, даже немного заклевал носом, понадеявшись на то, что в церкви Уотсон до меня не доберется.

— Ты пришёл, сын мой, — меня все же выдернули из сна, в котором разноцветные альпаки прыгали через костер.

— Да, э-э-э… — я прокашлялся, пытаясь прийти в себя, но голову будто наполняло желе, а память наотрез отказывалась подсказать, как полагается обращаться к служителю его ранга. — Очень… кхм, проникновенная речь?..

Хосе посмотрел на меня так, как глядел бы родитель на неразумного ребёнка, лепечущего свои первые слова. Его взгляд был добр, пожалуй слишком добр на вкус того, кто отвык ожидать от окружающих чего-то хорошего.

— Можешь звать меня просто Хосе, — будто прочёл он мои мысли. — Пойдем, прогуляемся по саду. Тебе явно не помешает взбодриться.



Следуя за ним по церковным дорожкам, я разглядывал полы длинного темного одеяния и пытался понять, зачем же меня пригласили? Габ не говорил, что посещение часовни является их семейной традицией, и хоть я и не имел ничего против Ламы, но принудительно изливать свою душу одному из глав преступного мира мне точно не хотелось. Особенно в такой день.

— Может показаться, что ламианцы кроткие и робкие, — внезапно прервал Хосе затянувшуюся тишину, останавливаясь около одной из скульптур, — однако так могут думать только те, кто никогда не встречал лам. Это удивительные создания, по высшему промыслу объединившие в себе дружелюбие, взвешенное достоинство, любознательность и способность ревностно оборонять свои луга от сторонних посягательств. Истинная гармония, облеченная в прекрасную шерстяную форму.

Его пальцы с трепетом пробежались по шершавому камню. Я по привычке закатил глаза, предчувствуя, что в наказание за пропущенную проповедь меня теперь ждёт персональная лекция.



— Не чужда им, впрочем, жажда справедливости и возмездия. Песнь Зелёного Копытца рассказывает нам о стаде, чьи угодья разорили хищники. Не ожидавшие нападения ламы сперва были вынуждены отступить, но потом выследили обожравшихся чудовищ и затоптали их прямо во сне, проявив немалую хитрость.

— При всём уважении, Хосе, я не понимаю…

Темные глаза священника встретились с моими, губы сложились в улыбку, а левая бровь приподнялась в лёгком недоумении. Он ничего не сказал, но этот простой жест почему-то заставил меня почувствовать… стыд за то, что я перебил его речь.

— Известно также сказание о волке в ламьей шкуре, — продолжил Хосе, когда я не стал завершать свой вопрос. — Коварная бестия решила затесаться в стадо, чтобы после вонзить зубы в спину тем, кто доверился ей, и попировать вволю. Она лицемерно улыбалась ламам, пряча клыки за букетом из одуванчиков, и дожидалась удобного моме…

— Да-да, в итоге волка вычислили и содрали шкуру с него. Это старая притча, но если вы намекаете на меня, то я не…



И снова этот взгляд заставил меня осечься. Не желая чувствовать себя мямлей, что заикается по любому поводу, я попытался найти в себе злость к этому человеку, спалить его образ в привычном пламени сарказма, иронии и насмешки, обратить его слова в сквернопафосный бред. Но по загадочной причине не смог.

— Сохранилась и легенда о козле, которого за слишком бодливый нрав изгнала собственная отара. Устав скитаться в одиночку, он прибился к ламам и обрел новый дом, поскольку существа возвышенные умеют обращать недостатки ближних в достоинства. Козел стал верным защитником стада и использовал свои рога исключительно против врагов, драк с которыми всегда хватало, за что получил признание и горсть свежей травы.

— Ламы ради, чего вы добиваетесь?

— Я просто пытаюсь понять, кто ты, — бесхитростно ответил он, пряча ладони в широких рукавах своих одеяний.

— Я пришёл к семье, потому что мне нужны были деньги и ваше влияние, — на одном духу выпалил я, не желая играть в эти игры. — А вам был нужен мой нектар.

— Нектар нам и правда не повредит. Но деньги и власть?.. И то, и другое — лишь средства, а не цели. Чего ты хочешь на самом деле, Игнасио?

— Желаете пофилософствовать? Что же. Я хочу увидеть, как свершится правосудие. Как будут страдать те, кто причинил мне вред. И как они будут визжать от злобы, понимая, что не сломили меня, и что больше они не в силах что-либо сделать.

Пожалуй, только напечатав эти слова сейчас, многие годы спустя, я понял, насколько нелепо они звучат. И это ты, молодой Игнасио, обвинял кого-то в любви к высокопарности?..

— Но ты уже надломлен, — покачал головой священник, — ведь в твоих помыслах нет ничего светлого. Лама всегда предстает в двух ипостасях: светлой и тёмной, как день и ночь, свет и тьма. Когда одно основание полностью поглощает другое, начинается хаос. Такой же хаос я вижу и в твоей душе.

— Вы ничего не знаете обо мне. И уж точно не залезете ко мне в душу, — я нащупал внутри искру злобы и по привычке вцепился в неё со всей силой, но в прохладе вечернего сада она потухла так же быстро, как и зажглась. Проклятая усталость. — Есть во мне светлое, — я со вздохом помотал головой. — Я хочу возродить свой род, например. Хочу создать лучшее вино, о котором будут говорить даже после моей смерти, хочу…

Я замялся. Ведь я не знал, чего ещё я хочу. А если и знал, то не готов был признаться.



— Постарайся не лгать хотя бы самому себе, сын мой. В свои двадцать семь ты одинок, что странно для желающего обрести семью, а вместо создания собственных рецептов планируешь варить нектар из мортиса, за который выжившие тебя скорее проклянут, чем запомнят.

— Последние годы я боролся за выживание. Мне было не до этих рассуждений и уж точно не до свадеб. А мортис принесет мне денег, с которых я отстрою дом и…

— …и будешь в нём так же одинок, как посреди пустой поляны. Пойми, Игнасио, идеальный момент не наступит никогда. Можно всю жизнь дожидаться его, гоняясь за химерами, и понять эту простую истину лишь на входе в Пушистые Врата.

— Чего вы хотите? — я чувствовал, как из меня вытекает последний кураж. Если бы рядом была лавка, я бы растекся по ней и, наверное, вряд ли поднялся бы снова. Нужно было поскорее заканчивать этот разговор, от которого внутри что-то неприятно скручивалось.

— Я? Главный вопрос — это чего хочешь ты. Я же просто желаю удостовериться, что тебе можно доверять. Габриэль привел тебя в семью, но, как я понял из наших с ним бесед, он на самом деле ничего о тебе не знает. Также за прошедшие месяцы ты не познакомился ни с кем, кроме него, и неоднократно игнорировал мои приглашения. Ты — темная лошадка, Игнасио, и моя задача как пастыря состоит в том, чтобы влить тебя в наше поголовье.



Он был прав. Разумеется он был прав. За исключением шапочных знакомств и мимолетных романов я всегда старался держаться особняком. Так было проще, так было легче. Никто не предаст тебя, если ты никому не доверяешь. Никто не ударит в спину, если не подпускать слишком близко. Пожалуй, Габ стал первым человеком, к которому я хоть немного привязался за долгие годы. Но знал ли я, как зовут его девушку, какая музыка ему нравится и когда у него день рождения? Нет. Конечно же нет.

Церковный двор расплылся перед глазами, и со дна памяти вновь поднялось бледное лицо Уотсона. “Проклят… ты проклят…”, — злорадно шептал старик. Мой больной желудок свернулся в тугой узел, и во рту появился привкус рвоты. Неужели вот он — единственный мой бессменный спутник на оставшиеся годы? С другой стороны, призрак, существующий только в воспаленном сознании, уж точно не причинит мне вреда…



— Мне трудно общаться с людьми, — наконец выдавил я из себя, безуспешно пытаясь расправить плечи. — Не думаю, что я смогу стать нормальным.

— Лучший способ стать кем-то — это прикинуться им. Маски быстро прилипают к нашим лицам, и часто человек сам не замечает, как выбранная роль подменяет то, что было до нее. Это лишь вопрос желания, Игнасио, и некоторой доли упорства, которого тебе явно хватает. Попробуй. Я тебе помогу.

Хосе протянул руку, и его ладонь повисла в воздухе перед моим лицом. Недоверие и гордыня боролись во мне с вылезшим откуда-то чувством одиночества и опустошения, которое я так усердно закапывал последние годы. Деньги, Лораны, нектары, люди и ламы сплелись перед внутренним взором в гротескный хоровод, которым правил торжествующий Уотсон. Кишечник вновь взбунтовался, и меня стошнило прямо на лакированные туфли жреца, но даже в образовавшейся луже нечистот я видел ту самую реку, в которую сбрасывал улики. Несмотря на теплую погоду, меня била крупная дрожь.



— Вот так, вот так… — внезапно я осознал, что Хосе успокаивающе похлопывал меня по плечу. Я не помню, как оказался в его объятиях, и не смогу посчитать, сколько времени в них находился. Наверное, пока не высохли непрошенные слёзы.

— Я не должен был его убивать, — в надтреснутом шепоте я едва узнал собственный голос. — Теперь он преследует меня. Он не отпустит меня. И правильно сделает.

Пучины отвращения к человеку, которым я стал, грозились поглотить меня целиком. Когда из юноши, что хотел найти новый дом и восстановить семейное дело, я превратился в это? Лишь теплая ладонь священника удерживала меня от окончательного и бесповоротного падения в бездну самоуничижения.

— Уже поздно что-то менять. Это ты должен отпустить его, потому что он уже никого не держит. И обратись к истории Зеленого Копытца. Мы даем отпор тем, кто хочет причинить вред нам и нашей семье, даже если это не легко. Помнишь?



Я помнил. Да, думать о произошедшем в подобном ключе было легче, что не удивительно: самые страшные злодеяния всегда оправдывали наличием благородного мотива.

— Как мне избавиться от него? — Мой голос звучал всё ещё звучал глухо, но я смог отцепиться от рясы и выпрямиться в полный рост, несмотря на ватные колени.

— Позволь живым заглушить голос мертвых. И не оставайся в тишине.

***

Вернувшись домой, я без сил рухнул на кровать и проспал до самого утра. Кошмары пришли снова, поэтому после пробуждения я достал свой новый телефон и долго разглядывал записную книжку.



В ней было всего два контакта — Габриэля и Хулио — и всего лишь один вызов за всё прошедшее время. Непослушными пальцами я нажал на экран. Четыре гудка показались мне вечностью, но наконец я услышал знакомый голос:

— Ого, вот это люди! Я уж думал, ты там пророс в своей теплице.

— Привет, Габ. Достань мне один номер. — Я всё ещё ненавидел что-то просить, но, помня разговор с Хосе накануне, все же выдавил из себя: — Пожалуйста.

— С тебя три бутылки. Кого ищем?

— Её зовут Эмми. Эмми Уотсон.

***

Так как это первая часть огромного отчета, техничку выложу после завершения главы (иначе не будет понятно, откуда деньги, Лебовски).

Еще в процессе игры у меня скриншоты начали перезаписываться поверх друг друга, поэтому большая часть из них безвозвратно утеряна (и поэтому вы видите в отчете выше какую-то фигню). Простите.
Но в качестве бонуса вот вам истинные кадры трагической гибели детектива:



И дайте знать, если с чернухой перебор. Вроде стараюсь влезть в PEGI, но мало ли что!

 

Блин я оказывается один отчёт пропустила :'D

Чего началось то, нормально же общались

Эх, недолго музыка играла(

Ну да, может Игни на самом деле сорняк

В самом деле шайтан-машина какая-то

Так хорошо описываешь наивного жизнерадостного дедульку, что даже как-то совсем жалко его становится

Ааа, какая симпатичная дэвушка

Как мне нравятся все эти ламаризированные описания, кто бы знал

Что правда, то правда. Очень нравится образ Хосе, манера речи, поведения, прям такой ух. Еще и внешность приятная, я бы тоже сходила послушать его игру на фортепиано

Уже предвижу драму, как после долгих лет совместной жизни Эмми узнает о том, что Игни хлопнул ее деда

 

SimsEnjoyer, привет, а вот и новая глава! Сначала меня немного напугал дисклеймер, но в итоге всё оказалось вполне прилично и даже без крови в кадре) Конечно, и эти действия Игнасио я не одобряю, и приятно узнать, что после содеянного он всё же что-то чувствует. Повезло ему встретить на своём пути мудрого священника, который смог успокоить - эх, многим (всем?) в отдельные моменты не хватает разговора с понимающим человеком, готовым поддержать. Игнасио нашёл, в каком-то смысле, хорошую компанию. Хоть и преступностью занимаются - но своих не бросают

Понравилась эта строчка, неистово плюсую к ней

Жду развития событий с загадочной Эмми, и станет ли она избранницей основателя, или же будет кто-то ещё

 

ElectroTrish, k8, спасибо, что все еще читаете меня. Ваши комментарии — это единственное, что мешает бросить все это дело (особенно после шестичасовой попытки построить вменяемый дом ).
Как раз в процессе следующей главы, так что запасайтесь попкорном. Поведение персонажей и прочее комментировать пока не буду, чтобы не насовать случайных спойлеров.

 

Думаю, в этот раз дисклеймер не нужен. Но если вдруг что, пожалуйста, дайте знать.

Встреча с Эмми была назначена на три часа. Я смотрел на свое отражение и пытался понять, что же я такая за дрянь?



Судя по голосу, девушка не до конца отошла от приключившейся с ее семьей трагедией. Она даже не спросила, откуда я взял ее номер, а на вопросы о самочувствии ответила бесцветное: “Все хорошо, спасибо”. Наш телефонный разговор зашел в тупик, и я готовился было положить трубку, как внезапно она сообщила, что раздает старые вещи дедушки и, возможно, я хочу получить что-то в память о нем. Ох, Эмми, лучше бы ты промолчала. Это спасло бы тебя от многих горестей, перевернувших всю твою жизнь в следующие два месяца.

Пытаясь найти моральное оправдание своим действиям, я решил, что хочу увидеться с ней лишь из-за чувства вины. Убедиться, что все в порядке, и с чистой душой отпустить Уотсона, который все еще преследовал меня в кошмарах. “Тогда какого вервольфа ты так вырядился?” — ехидно поинтересовался внутренний голос, который я, впрочем, тут же заставил заткнуться.

Мы встретились в центре города. Я приехал чуть раньше, поэтому смотрел на танцующие фонтаны, когда услышал за спиной знакомый голос:

— Игнасио?



Девушка с некоторым недоверием смотрела на мой костюм. Сама она, к счастью, уже сняла траур, но потертые джинсы и кофта с растянутыми рукавами явно не соответствовали по тону и настроению моему пиджаку.

— Сеньорита Уотсон, — я поклонился и состроил извиняющуюся гримасу. — Прошу прощения, я только с работы.

— Хм. Интересная у вас, наверное, работа. Это где сейчас такая униформа?

— О, я владею небольшим, кхм, цветочным бизнесом. На встречах с деловыми партнерами приходится соответствовать.

Мы спустились вниз, ближе к воде. Сначала лицо Эмми выражало лишь вселенскую скорбь, но постепенно, под влиянием сочиняемых на ходу небылицах о трудностях продажи цветов, оно просветлело, а на губах даже появилось подобие улыбки.

— Ничего себе! Возможно, мне стоит пойти учиться на менеджера, а не на историка.

— Собираетесь поступать?

— Да, осенью буду подавать документы в Бритчестер. А вы где-то учились?

— В Фоксбери, на кафедре биологии, — продолжал беззастенчиво завирать я. Не спрашивайте, зачем. Моя реальная история казалось слишком неприглядной для того, чтобы ее рассказывать.

— Фу-у-у, Фоксбери! Говорят, их экспериментальные программы ни на что не годятся, да и вообще повсюду взятки. То ли дело классическое образование…

Следующие полчаса мы болтали о преимуществах и недостатках университетов, о которых я слышал только из журнальных заметок, но Эмми, кажется, не замечала некоторых шероховатостей в моей истории. Ноги сами несли нас по улицам города в неопределенном направлении, и притормозили мы только когда на мою голову упали первые капли дождя.

— Ох, блин. Такие тучи набежали, наверное, сейчас ливанет, — сообщила моя спутница, посмотрев на стремительно темнеющее небо.

— Да, не хотелось бы промокнуть. Зайдем? — Я указал в сторону ближайшей ресторанной вывески и, увидев, как покислел ее взгляд, тут же добавил: — Я угощаю.

***

Через пару минут мы сидели в “Бегущем Фламинго”, слушая выступление какого-то нелепого комика. Винная карта в заведении оказалось крайне паршивой, и я мысленно решил, что надо будет предложить им свой нектар, когда очередная партия из винограда дозреет.



— Игнасио, а как вы познакомились с дедушкой? — внезапно спросила Эмми, накручивая на палец кончики своих волос.

О Лама.

— Должен признать, это не слишком увлекательная история. Полгода назад со мной связались люди, которые хотели заказать доставку целого контейнера роз в Сан-Секвойю. Сделка была выгодная, поэтому я без сомнений подписал контракт и начал готовить цветы. Меня даже не смутила просьба переправить вместе с розами несколько пакетов удобрений, которые принадлежали заказчику.

Глаза Эмми внимательно смотрели на меня из-за стекол очков. Я вновь удивился их красоте и выразительности. В горле запершило, поэтому пришлось сделать глоток нектара.

— Так вот. Когда мы уже опечатали доставку и готовились отправлять, к моим садам подъехала машина. Из нее вышел детектив Уотсон, показал значок и потребовал немедленно открыть контейнер. Я удивился, но спорить с полицией не входило в мою привычку, поэтому приказал рабочим сделать все, что говорил ваш дед. Когда он надрезал один из мешков с меткой удобрений, из него посыпались вовсе не гранулы или навоз, а сельвадорские артефакты.

— Сельвадорадские.

— Да, простите, — я поднял ладони, признавая свою ошибку, — никогда там не бывал и, честно говоря, не интересовался культурой этих диких джунглей. Представьте же мое удивление, когда в моей фуре нашли подобную контрабанду.

— Удивительно! Незаконный вывоз и продажа сельвадорадских реликвий запрещена, потому что каждая из них признана наследием Аламского музея. Даже археологи-любители, которые проводят раскопки в джунглях, должны показывать свои находки, сдавать ценные и получать разрешение на провоз оставшихся. Но извините, я вас перебила.

— Собственно говоря, мой рассказ подходит к концу. Детектив мог арестовать меня на месте и обвинить в незаконном обороте этих талисманов. Думаю, технически он даже был бы прав. Но вместо этого он отвез меня в участок и предложил честно поведать, откуда у человека, ни разу не летавшего в Сельвадору, оказалось все это богатство. Я, конечно же, сразу выдал тех клиентов и подписал сделку со следствием. Их взяли, а уже позже детектив рассказал мне, что на въезде в Сан-Секвойю контейнер бы все равно остановили, но к тому момент эти люди уже успели бы скрыться, и я остался бы крайним.

— Да уж, дедушка и правда спас вас от тюрьмы! — Эмми расплылась в улыбке, очаровательно прикрывая рот ладонью. — В этом весь он. Всегда искал действительно виновных, а не просто тех, кто сам был обманут преступниками.



— Это правда. Я благодарен ему и всегда буду помнить о нем. Кстати, а он сам не рассказывал вам об этом деле?

— Нет, он вообще редко говорил о работе. Считал, что нечего забивать мне голову полицейской романтикой. С тех пор, как мама и папа пропали на задании, он очень боялся, что после школы я тоже устроюсь в полицию.

— Получается, это ваше семейное дело?

— Вроде того. Когда-то я и правда хотела стать секретным агентом, но решила не расстраивать дедушку. Ведь он был единственным родственником, который у меня остался, — Эмми задумчиво уставилась в тарелку и замолчала. Я не торопил ее, лишь осторожно наполнил опустевший бокал. — Я… Я до сих пор не могу поверить, что его больше нет. Он был хорошим человеком. Добрым, заботливым, честным. Таким забавным, особенно когда хвастал своим уловом. Вы знали, что он очень любил рыбалку?

— Боюсь, что нет.

— Она была его главным хобби. У нас дома столько этих нелепых рыбьих чучел. Сначала они мне нравились, и я постоянно просила: “Деда, ну сними ты их!”, а он лишь смеялся. А сейчас… Сейчас я сижу на нашем диване, смотрю на его добычу и мечтаю, что вот-вот отворится входная дверь, он зайдет в своих перепачканных сапогах и крикнет, чтобы я тащила нож для разделки…

Эмми всхлипнула, старательно отводя взгляд. В какой-то момент она сняла свои очки и начала вытирать покатившиеся по щекам слезы. Я протянул ей платок — уже второй, ведь один она оставила у себя на кладбище.



— В тот день, когда… когда это случилось, он тоже пошел на рыбалку. Накануне даже купил новую блесну. Все хвастался мне, что старый друг наконец-то вспомнил о нем и наконец-то он научит Джимми, как правильно подсекать… А я просила его не намочить ноги, — девушка близоруко щурилась, смотря на дрожащее пламя свечи. — Когда он пропал, первым делом нашли машину. Она так и стояла на том берегу, а рядом валялись все его удочки. И… — сдавленный всхлип вырвался из ее горла, — и та самая блесна. Он так и не успел ее опробовать…

— Эмми… — я протянул ладонь и аккуратно коснулся пальцами ее запястья. — Мне очень жаль.



— Что за чудовище могло с ним так поступить? За что? Медики сказали, что его сердце еще билось, когда тело скинули в реку…

Повисла давящая тишина. Даже глупые шутки, лившиеся до этого из микрофона, прекратились. Проходивший мимо официант хотел было подойти к столику, но я жестом велел ему убираться.

— Вы придете на второй поминальный ужин?

Идти туда мне вовсе не хотелось, поскольку вероятность наткнуться на кого-то из копов, помнящих мое лицо, была слишком велика, и в ярко освещенном зале уже не выйдет спрятаться под зонтиком. Но прямой отказ выглядел бы несколько подозрительно, поэтому я спросил: — Когда?

— В эту субботу. Мы собираемся в “Хмуром Карасе”, дедушке нравилось это место. Будут все друзья и дальние родственники.

— Боюсь, что в субботу никак не получится, — я изобразил на своей бесстыжей роже выражение глубочайшего разочарования, — мне нужно быть на ботанической конференции. Но, если хотите, можем пообедать в воскресенье. Я понимаю, что вам сейчас непросто, и из уважения к детективу хотел бы поддержать вас. Думаю, он поступил бы так же.

Эмми не отвечала несколько секунд, и я уже решил, что излишне поторопил события.

— Спасибо, было бы славно. Мне сейчас… тяжело оставаться одной, а все подруги лишь плачут вместе со мной.

Дождь снаружи закончился, как и еда на наших тарелках. Мы вышли из заведения, и я уже уходил прочь, когда девушка внезапно окликнула меня:

— Игнасио, постойте! Я так и не отдала вам вещи.

Догнав меня, Эмми вручила мне небольшую коробочку. Внутри оказалась блесна.

Я долго смотрел ей вслед, размышляя, не та ли это самая наживка, купленная за день до последней рыбалки Уотсона?



Мой платок же она снова уносила с собой.

***

На субботу у меня и правда была назначена встреча. Только не с другими цветочниками, как я сказал своей новой подруге, а с Хосе. Видимо, он решил и правда не оставлять меня в одиночестве, поэтому позвал поиграть в шахматы.



— Как продвигается твоя работа по изгнанию призрака? — спросил он, делая первый ход.

— Я стараюсь, преподобный.

— Замечательно. Через неделю Габриэль устраивает вечеринку — наши люди будут отмечать успешное дело. Хоть ты в нем и не участвовал, полагаю, тебе стоит присутствовать. Заодно познакомишься с другими членами семьи.

— Я спрошу у Габа, будет ли это уместно.

— Думаю, ты уже знаешь ответ.

Я кивнул, рассматривая доску. Намечался легчайший тартозский дебют. Я был уверен в своей победе. и

— А как поживают кусты смерти? — Хосе передвинул одну из пешек, ломая все мои планы. Ну ничего, у меня в запасе оставалось еще двенадцать возможных хороших ходов.

— Просто прекрасно. Я рассадил целую теплицу, скоро можно будет снимать первый урожай.

— Дай знать, если понадобится помощь. Кстати, я решил приставить кое-кого из своих доверенных к твоим садам.

— Зачем?

— Никогда не стоит недооценивать своего оппонента, Игнасио, — мой конь пал, заставив меня поморщиться. — Мы не знаем, что предпримут Лораны. Было бы печально потерять цветы после стольких трудов. И еще печальнее было бы потерять тебя.

Если так подумать, это было разумным решением. Хоть мачеха и затаилась после того поджога, от нее стоило ожидать новых козней.

— И еще. Ты говорил, что собираешься отстраивать виллу. В моем приходе есть достойный архитектор, он бы мог помочь с чертежами и документацией.

— Сколько это будет стоить? — хоть на моих счетах и появилась сумма, достаточная для приобретения новой одежды и походов по кафе, но позволить себе выложить большое количество симолеонов за работу известного мастера я пока не мог.

— Бесплатно, если в первую очередь ты расскажешь о созревании мортиса мне, а не Хуану. Отца сейчас не стоит беспокоить такими мелочами.



Он благодушно улыбнулся, переставляя фигуру, а я крепко задумался. Логические игры всегда были моей сильной стороной, но этот ход поставил меня в тупик.

— Так что скажешь, сын мой?

— А?.. Да-да, было бы замечательно, если бы этот архитектор помог мне… — я колебался между слоном на F6 и взятием соблазнительной ладьи на G4, просчитывая все последствия этих движений. — Он же выслушает мои пожелания? — наконец я решил забрать ладью.

— Разумеется, — губы моего собеседника расплылись еще шире. Он передвинул своего ферзя влево. — Шах.

Мои глаза вытаращились от изумления. Как, как я мог этого не заметить?! От неминуемого поражения в этой партии меня спас лишь внезапно зазвонивший телефон преподобного.

— Прости, Игнасио, но мне пора, — сообщил он, взглянув в экран. — Продолжим в следующий раз, если ты не против.

— Обязательно… — протянул я, а потом еще полчаса пялился на доску

***

На следующий день мы обедали с Эмми. Помня о провале с предыдущим нарядом и о причине этого застолья, я надел что-то менее яркое.



Ночью я прочитал все статьи в интернете, касающиеся детектива Уотсона, поэтому всю трапезу впечатлял Эмми рассказами о ее же деде. Кажется, это возымело успех: она слушала меня с раскрытым ртом и расплакалась всего один раз.

Вечером я отправил ей сообщение, в котором сердечно благодарил за вылазку и еще раз выражал соболезнования. Она ответила мне такой же признательностью, а на утро написала сама, скинув какую-то статью о Фоксбери. Так началась наша постоянная переписка.



Явился я и на праздник Габа. Меррилин, его девушка, оказалась славной, пусть и немного стеснялась глупых выходок моего приятеля.



Когда собрались все гости, стало понятно, что в доме слишком тесно, поэтому мы перебрались в ближайший кабак.



Там я поближе познакомился с напарниками Габриэля, тоже работавшими на семью. Мне не о чем было с ними разговаривать, поскольку я не понимал и половину обсуждений, но, помня совет Хосе, решил не оставаться в стороне от веселья и проявить себя наилучшим образом.



Кажется, в попытке поймать общую волну веселья я немного перебрал с шипучкой:



Но в целом посиделка прошла успешно. Меня быстро признали своим, а после драки с каким-то нахалом, выплеснувшим мне в лицо напиток прямо на танцполе, даже начали уважать.





Под утро я обнаружил себя единственным выжившим, сидящим за барной стойкой. Кто-то разъехался по домам, другие дремали на диванчиках рядом. Решив немного остудить голову, я побрел куда глядели глаза. Я шел, не думая ни о чем конкретном и просто наслаждаясь ночной прохладой, пока сама судьба (или то были пузыри в голове?) не привела меня к дому Эмми.

В окнах еще или уже горел свет. Я присел на крыльцо, чувствуя, что взмок от долгой прогулки и нектара, что на меня вылили в баре.



Достав телефон, я набрал сообщение.

Кволик Общения показывал, что она оффлайн, поэтому я облокотился на перила и начал вызывать такси. “Глупо было приходить сюда”, — решил было я, как вдруг внезапно Кволик прислал уведомление об ответном сообщении.

Дверь отворилась ровно через тридцать секунд. На пороге появилась Эмми, лицо которой выражало недоверие вперемешку с удивлением.

— Игнасио?! — воскликнула она, опустив взгляд вниз. — Что ты тут делаешь?

— Пришел забрать книгу, — я икнул, чуть не завалившись при этом вбок, но все же заставил себя подняться.



— О, Лама, да ты же пьян. И что с твоим костюмом? Это кровь? — она подошла ближе, ощупывая рубашку.

— Нет, просто нектар. Весьма дрянной, должен сказать, — меня вновь качнуло, когда я осторожно взял ее руки. — Не беспокойся, правда.

Эмми долго смотрела в мои расфокусированные глаза, а потом вздохнула: — Читать в таком состоянии ты точно не сможешь. Да и домой добраться тоже. Пойдем, я уложу тебя на диване.

Внутри со всех стен и тумбочек на меня смотрели фотографии Уотсона. Детектив на рыбалке, детектив за рулем, детектив качает на лошадке маленькую девочку… Я отмахнулся от его осуждающего взгляда и побрел в ванную, пока Эмми разбирала тахту.

— Тебе повезло, что я засиделась, а то так бы и спал под окнами, — она напустила в голос показной серьезности, но было видно, что девушка не злится. — Ложись. Я закину твою одежду в стирку.

Я хотел поблагодарить ее и извиниться за столь поздний визит, но не успел. Едва моя голова коснулась дивана, как я уснул и вопреки своим ожиданиям даже не видел кошмаров с Уотсоном.

***

Проснулся я после полудня. В висках гудело, но я заставил себя умыться и потрогать выстиранную рубашку: она все еще была мокрой. Эмми тоже спала — мне пришлось осторожно заглянуть в спальню, чтобы убедиться в этом.

Решив не быть совсем уж неблагодарной свиньей, я порылся на кухне и приготовил завтрак. Вышло не очень, но уж простите, сказалась привычка питаться в гостях или сырыми плодами.



Идя в зал с полной тарелкой, я заметил на столе включенный ноутбук. На экране была не закрытая переписка с некой Люси, и прямо посреди нее гордо красовалось фото моей сопящей хари.

Дальше я прочесть не успел, поскольку услышал скрип двери спальни. Едва успев захлопнуть крышку ноутбука и добежать до соседнего стула, я набил полный рот салата и помахал рукой девушке.

— Доброе утро. Прости за вчерашнее, я слегка перебрал и… — я развел руками. — В общем, спасибо, что приютила.

Эмми сонно зевнула, с интересом смотря на блюдо: — Да ладно, все нормально. Бывает. А это что?

— Фруктовый салат. Мне пришлось ограбить твой холодильник, но, надеюсь, оно того стоило.

— Ну давай попробуем… Фу-у-у, какая гадость! Ты что, перепутал сахар с солью?! — она расхохоталась, плюхая кусок яблока обратно в тарелку.

Только сейчас до меня дошло, что это и правда так.

— Боюсь, кулинария не входит в число моих талантов. Может, я смогу загладить свою вину завтраком в кафе?..

***

Говорят, что любовь нельзя купить. Ха. Покажите мне умника, который это ляпнул. Нет ничего проще, чем строить отношения с хрустящей пачкой симолеонов в кармане. Особенно если твоя цель не слишком опытна в таких вещах.

Помня уроки, которые когда-то преподали мне Джейд, Марисса и Саммер, я вел себя безупречно. Не слишком навязывался, но и не играл в холодность. Я дарил подарки, разбрасывался комплиментами и позволял себе легкие прикосновения, но не спешил вести Эмми ни в спальню, ни под венец. Много слушал, понимающе кивал и давал ценные советы. И, конечно, щедро посыпал все это дело деньгами.

Больше не было никаких дурацких посиделок под кустом, как это происходило с Розой. Я одолжил у одного из членов семьи машину:



Возил Эмми по лучшим заведениям:



Устраивал экскурсии по историческим музеям и выставкам, от которых она была без ума:



Показал ей водопады Тартозы:



И оплатил абонемент в спа-салон:



Со временем она все реже вспоминала своего деда, а наше общение становилось все более и более близким. Впервые она бросилась мне на шею после посещения какого-то старого дворца кого-то там очень важного для такой-то эпохи:



И вскоре теплые объятия стали нашей новой нормой:



Что я чувствовал к ней, спросите вы? Пожалуй, влечение и азарт. Мне доставляла некое извращенное удовольствие мысль о том, что дочь Уотсона станет моей. К тому же, она была молода и недурна собой, а Хосе явно намекал на то, что пора бы жениться.

Не забывал я, кстати, и о нем. Мы часто виделись и подолгу беседовали на самые разные темы. Сначала душеспасительные речи жреца меня утомляли, но потом я привык и даже начал ловить себя на мысли, что жду встречи с ним не меньше, чем свидание с Эмми.



Было в этом человеке что-то такое, что заставляло меня тянуться к нему. Немыслимо, но я начал ходить в церковь каждые выходные, а потом и вовсе обнаружил себя исповедующимся в его кабинете в резиденции Ноздра.



Но я ни о чем не жалел, ведь Хосе и правда помогал мне как успокоить подпаленную душу, так и разобраться с мирскими делами. Присланный им человек действительно следил за домом, но на глаза не лез, обустроив себе жилище в старом сарае. Иногда я видел линзы бинокля, смотрящие в окно, и пару раз натыкался на него возле колодца — на этом наши взаимодействия заканчивались.

Когда я собрал первый полноценный урожай мортиса и выжал из него нектар (не буду утомлять вас рассказами о сложностях подбора рецептуры, но отмечу, что в итоге мне пришлось добавить шпинат, чтобы скрыть специфический привкус цветка), то без раздумий позвонил именно Хосе. Мы встретились в приватном кабинете “Перекати-шара” и подписали контракт на сумму, от которой у меня на миг остановилось сердце:



В накладных, разумеется, было указано фруктовое вино, ведь у налоговой могли возникнуть вопросы к церкви Ламы, закупающей для проведения религиозного празднества нектар из запрещенного растения.

— И все же, святой отец, почему вы попросили не сообщать об этом Хуану? — поинтересовался я, когда мы закончили с бумагами.

— Потому что он бы заплатил тебе на треть меньше, чем дал я. В глазах брата ты все еще новый человек, которому он не слишком доверяет. Но мы ведь семья, верно? А с близкими так не поступают.

— Даже не знаю, как отблагодарить вас.

— О, не стоит, сын мой. Я просто люблю помогать другим и возвращать отчаявшимся веру в мир — это моя маленькая слабость. Просто продолжай свое дело, как того требует Лама, и не забудь встретиться с архитектором, чтобы обсудить дом, — он несколько секунд помолчал, задумчиво покусывая палец. — Ведь негоже достойному человеку жить в бараке. К тому же, я давно уже хочу тебя кое с кем познакомить…

— А что сказать остальным насчет цветов? Я обещал, что партия будет к зиме, но вырастить заново точно не успею.

— Оставь это мне. И, будь добр, вынеси все ценное из теплицы. Учитывая скорый ремонт, она все равно тебе больше не понадобится. Об остальном я позабочусь.



Утром моя теплица сгорела. Семья обвинила во всем Лоранов и согласилась с тем, что мне нужно жилище попрочнее. Они даже выкупили по хорошей цене все цветы, которые я развел в безумном количестве во время экспериментов над мортисом. Я же в ответ заверил Хуана, который рвал и метал, что запасы семян остались нетронутыми, поэтому новые ростки скоро будут посажены. А еще я уволился из “Лепестков”. По сравнению с гонорарами от продажи нектара там все равно платили копейки, да и Роберто странно посматривал на меня после новости о смерти детектива.

***

— Начо, ты не поверишь! — Эмми бросилась ко мне на руки, как только мы отыскали друг друга в огромном заповеднике Томаранга. Не знаю, почему она выбрала именно это сокращение для моего имени, но мне было плевать. — Пришло письмо из Бритчестера. Я поступила!

— Иначе и быть не могло. Поздравляю.

Всю нашу прогулку девушка восторженно стрекотала о будущей учебе и составляла планы покупок, необходимых для успешного прогрызания гранита науки. Я не мешал ей и лишь изредка вставлял пару фраз, когда она спрашивала, что следует преобрести в первую очередь. Точно, она ведь считает, что я учился в университете.

— Не беспокойся, из вещей тебе пригодится только ноутбук, литература по списку и хорошая подушка. Остальное — ум, обаяние и талант — у тебя уже есть, — ответил я, нежно сжимая ее ладонь.

Тигры, главная достопримечательность этого парка, оказались крайне ленивы и никак не реагировали на наши попытки из-под тени навеса. Бросив это дело, мы продолжили просто бродить по резервату, наслаждаясь местной природой.



— Какие же тут превосходные виды! — отметила Эмми, остановившись посреди длинного моста, ведущего через реку, название которой она говорила, а я не запомнил.

— Но они все еще не так красивы, как ты.

Ее щеки вспыхнули краской. Они продолжали делать так каждый раз, несмотря на сотни комплиментов, которые я произнес за прошедшие месяцы.

— Игнасио, я… — она отошла от перил и приблизилась ко мне, как-то виновато потупив взгляд. — Слушай, дело не в тебе, но…

Я вопросительно приподнял бровь.

— Понимаешь… — она мялась и вновь теребила кончики своих волос. Эта привычка всегда выдавала нервное настроение, — короче, я хочу сказать, что ты классный. Нет, правда. У меня до тебя были отношения, но никогда это не было… Вот так, — она обвела рукой окрестности и дотронулась до серег, которые я ей подарил. — Но я поступила в универ. Мне придется переехать в общагу, потому что я больше не могу жить в доме дедушки, там все напоминает о нем. Я буду целыми днями пропадать на занятиях. И мне нравится, очень нравится проводить с тобой время, но вечером ехать сюда, а потом тащиться обратно… Или заставлять тебя мотаться туда-сюда… В общем, я не хочу этого говорить, но думаю, что нам лучше расста…

— Может, лучше переедешь ко мне, а не в общежитие? — резко перебил я, делая шаг вперед. — От Аппалузы недалеко до студенческого городка. Я куплю тебе машину, и все вечера будут нашими.

То ли от моего предложения, то ли испугавшись быстрого движения девушка покачнулась. Каблук подвернулся, и Эмми начала падать. Я едва успел подхватить ее, прежде чем моя пассия шлепнулась на деревянные перекрытия.



— Но ты ведь говорил, что у тебя ремонт, — я видел, как румянец вновь заливает ее лицо.

— Ремонт не будет длиться вечно. Я потороплю рабочих.

Моя ладонь продолжала поддерживать ее тонкий стан, потому что девушка явно не спешила отстраняться. Она была так близко. “Слишком близко”, — подсказала мне пульсирующая в висках кровь.

— Начо, постой…

— Я люблю тебя.

Эмми потянулась ко мне сама. Она дрожала словно бабочка, пойманная в паутину. Когда наши губы встретились, из ее груди вырвался тихий вздох, исполненный принятия. Я понял, что она сдалась.

— Я согласна, — прошептала девушка, глубже зарываясь пальцами в мои волосы.



***

Что вообще означает “любить”? “Люблю природу, люблю группу Pigges, люблю капусту”. Люди так часто разбрасываются этим словом, что оно давно утратило то сакральное значение, которое по старой памяти продолжают приписывать ему в поэзии.

Тем вечером мы остановились в томагарском отеле.



Она отдалась мне за то самое “люблю”, но, лежа в просторной кровати и слушая ее тихое дыхание. я никак не мог понять, соврал ли я снова или же сказал правду. Когда сердцебиение улеглось, я ощущал себя точно так же, как день, неделю или месяц назад. Мир не окрасился в розовые тона, мне не хотелось кричать о своих чувствах в окно, не было даже светлячков в животе, так подробно описанных в многочисленных романах. Мы стали проводить вместе почти каждую ночь, однако зачатки таинственной любовной магии, зарождающиеся, как мне хотелось верить, во время соития, рассеивались с первыми лучами рассвета.

Тем временем строители приступили к работе над будущей виллой. Предыдущую хибару снесли, поэтому я временно поселился у Габа. Сначала он не обращал внимания на мои длительные отлучки и растрепанный вид по утрам, но когда за партией в сок-понг я обмолвился, что не пойду к Ноздра на Праздник Зимы, друг решил вытянуть из меня все.

— Та-а-ак, а ну-ка колись. Это та самая Эмми?

— Кидай уже, а то газировка скиснет.



Габриэль прицелился, будто заправский ковбой на дуэли, и метнул шарик прямо в цель.

— Оп, хорошо пошла! Нет, ну правда, будешь отмечать с ней?

— Да, — сдался я, залпом высаживая стакан. В конце концов, это была не самая великая тайна. — Может, попросить у наших разрешение привести ее?

— Ты что, с ума сошел? — мой снаряд пролетел мимо и ударился об стену. — Семья никогда не примет дочь копа. Да еще того копа, которого мы сами же и завалили. Это слишком опасно.

— Ну, значит, тогда продолжу прятать вас от нее. Отметим в “Орхидеях”, там как раз будет выступать Торн Бейли. Эмми он нравится.

— У вас че, все настолько серьезно, что ты готов отклонить приглашение отца?

— Думаю, что да, — опять промах. — Я планирую купить кольцо.

Габ аж присвистнул: — Тю-ю-ю, брат, очнись, вы знакомы всего ничего. И, повторюсь, она из рода полицейских. Как думаешь, что будет, когда правда о дедуле всплывет наружу или когда она узнает о том, что ты вовсе не продавец тюльпанов?

— Этого не случится. Она мне доверяет и ничего не понимает в растениях, а с остальным… Я что-нибудь придумаю.

— Ха! Вижу, отговаривать тебя бесполезно. Ну тогда смотри, чтобы этот клоун Бейли не увел ее у тебя из-под носа.

Мы оба рассмеялись и продолжили игру. Порой Габриэль бывал невыносим, но зависать с ним был забавно. По крайней мере, после наших встреч, полных легкого налета безумия и шипучки, мне не снились встопорщенные усы Уотсона.

***

Утром Эмми не позвонила. Я знал, что она собиралась со своей подругой Люси по магазинам, поэтому не стал ее беспокоить. Вместо этого решил тоже прошвырнуться по бутикам, прикупив к грядущим холодам пару новых свитеров.



Помню, как случайно наткнулся на вывеску ювелирного магазина “SIMLIGHT” и долго торчал у витрины, раздумывая над словами Габа. С одной стороны он был прав: я мог не торопиться и подыскать подружку если не из семьи, то хотя бы из тех, кто не был бы категорически против подобных связей. С другой же Эмми уже была моей, а я всегда ненавидел отдавать то, что попало мне в руки. И зря я что ли попросил друга Хосе включить в план особняка детскую комнату?

— У нас сегодня грандиозная распродажа в связи с ликвидацией магазина! — оторвал меня от размышлений бойкий голос консультантки. — Помочь вам что-нибудь подобрать?

— Да, — в топку Габри с его опасениями, я точно смогу со всем разобраться, — мне нужно обручальное кольцо.

***

— …и вот беру я, значит, эту лять за ногу… — рассказывала Меррилин очередную историю три дня спустя, когда мы сидели после ужина в их гостиной. — Игни, ты вообще меня слушаешь?

— А? Да-да, очень забавно.

— Да ну тебя, — обиделась она. — Пойду сварю кофе.

Стоило Мерри выйти из комнаты, как я в десятый раз за час выхватил телефон и с раздражением вдавил кнопку вызова.



“Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже”, — снова раздался бездушный голос автоответчика.

— Что-то не так, брат?

— Эмми не отвечает уже четвертые сутки. Сначала она читала сообщения и молчала, потом и вовсе выключила телефон, — я поднялся со своего кресла, хватая со столика ключи от авто. — Поеду проверю, все ли в порядке.

— Эй, а кофе?! — крикнула мне в спину Меррилин, когда я закрывал входную дверь.

Дома Эмми не оказалось. Я долго стучал и заглядывал в окна, но комнаты были пусты. Безуспешно прождав на крыльце всю ночь, я поехал в Бритчестер к первой паре, чуть не устроив по пути пару аварий, но не обнаружил ее и там. Зато нашел в столовой Люси, с которой мы уже виделись пару раз.

— Эмми? — спросила та прямо с набитым ртом. — А ты че, не в курсе? Она уехала позавчера к какой-то троюродной тетке. Сказала, что история не для нее и все такое.

— Ты уверена? — я облокотился на стол так резко, что женщина аж попятилась. — Позвони ей. Я волнуюсь, и если ей нужна какая-то помощь, то…

— Да пробовала я ей звонить. Разок она даже ответила, но просто сказала, что меняет номер и просит ее не искать. И что за муха ее укусила?.. Вы что, поругались?

Я вылетел из кампуса со скоростью пули и избивал первое попавшееся дерево, пока не разбил костяшки и не привлек внимание охраны.



“Что за бред?” — вертелось в моей пульсирующей от ярости голове. — “КАКОГО ВЛАДИСЛАУСА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!”

Я вернулся к Габриэлю и ворвался прямо в их спальню с криком: — Габ! Найди мне ее!

Он искал целую неделю, шерстя разные сайты, взламывая старые страницы Кволика и и даже копаясь в базах данных транспортных компаний, но ничего не нашел. Эмми Уотсон будто провалилась сквозь землю, по загадочной причине бросив в одночасье всю прежнюю жизнь, так нравившийся ей университет и меня.

***

Я сидел на заднем дворе Габа в окружении привезенных с собой цветочных горшков и ковырялся лопаткой в землю. Осень подходила к концу, на улице было холодно, но я не обращал внимания на пронизывающее все тело дрожь. Мне не хотелось есть, не хотелось спать и не хотелось ни с кем разговаривать. Гнев прошел, оставив после себя ничего, и я чувствовал себя обманутым ребенком, у которого отобрали желанную игрушку. Все, что я мог, — это работать. В таком состоянии меня и нашел Хосе.



— Игнасио, — он опустился на корточки и привычным жестом положил руку мне на плечо, — здравствуй. Давай побеседуем.

— Простите, отец, — я выдохнул, расслабляясь от этого прикосновения. Как хорошо, что он пришел. — Я понимаю, что так нельзя, и стараюсь исправиться.

— Хорошо. Твой друг ввел меня в курс дела, и я хотел спросить: ты правда так любил эту женщину?

Этот вопрос заставил меня задуматься, но правда пришла неожиданно быстро: — Нет. Она мне нравилась, с ней было приятно… во многих смыслах, но не думаю, что это была любовь. Мне кажется, я вообще не умею любить.

Я растянулся на земле, задумчиво смотря куда-то вверх, и внезапно священник улегся рядом со мной.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Облака. А вы?

— А я вижу Ламу в сопровождении ее стада, бегущую по небу.

Темные глаза жреца были исполнены глубокой задумчивости, когда он поднял вверх палец и начал очерчивать в воздухе фигуры.

— Вот сама Мягчайшая, прямо в центре. Рядом с ней — Белая Грива, надежный спутник, что никогда не оставит в беде. Следом бегут их жеребята. Лама заботится о них, направляет в непростом жизненном пути. Как бережет и направляет и нас.

— Считаете, это был Ее промысел? — теперь и я видел ту картину, что рисовали слова Хосе. — Что Эмми ушла от меня?

— Это мне неведомо, — как всегда открыто признался он. — Но я уверен, что если ты продолжишь идти Ее путем — упорно трудиться, защищать своих и наслаждаться жизнью, несмотря на случающиеся засухи, — то непременно обретешь гармонию.

— Для начала я бы хотел отыскать хотя бы жену, — усмехнулся я. — Вы были правы. Мне не стоит оставаться одному. Когда Эмми была рядом, мне не снились кошмары.

— Ты не один. А что касается брака, то если ты твердо решил обзавестись парой, то с этим я могу помочь.

— Боюсь, преподобный, церковь не одобрит наш с вами союз.

Хосе беззлобно расхохотался: — Какими бы теплыми ни были мои чувства к тебе, свое сердце я уже давно подарил Ламе. Но коли все же решишь принять предложение сердобольного служителя, то приходи на наш новогодний маскарад.

Если бы это сказал кто-то другой, то я бы без раздумий отказался. Воспоминания об Эмми были слишком свежи, чтобы бросаться в новую сердечную авантюру. Но человеку, который так много сделал для меня в последнее время, я противиться не мог.

— Я приду.

— Хорошо. А теперь позволь мне рассказать тебе отрывок из Повести луговых лет...

***

Фух, наконец-то этот отчет закончен! Надеюсь, вы еще живы, потому что я, кажется, нет.
В общей сложности было наиграно почти две недели (последняя остановка - пятница осени), программа для скриншотов нещадно троллила, перезаписывая картинки одна на другую, а НПС никак не хотели нормально позировать, чем доводили до белого каления. Ну ладно, давайте посмотрим, че там с деньгами.

НЕДЕЛЯ 1

Налоги все еще небольшие, потому что у меня нет даже плиты, не говоря о других бытовых приборах:


Теперь ЗП за все четыре рабочих дня:






Очередное наследство:



Заработки с продаж урожая. Так как это всего лишь второй сбыт за все время игры (первая ушла клубника), у меня успела накопиться гора дорогих цветов (лилии, орхидеи и еще какие-то):





Сюда не вошла продажа ненужных старых кустов, потому что скринить приход по 20-60 момент это пытка, но надеюсь, что вы меня за это простите.

Нектар улетает по бешенным ценам. А учитывая, что 90% игрового времени я топчу эти ягоды в подвале (и лишь в последний момент бегаю снимаю сюжетные штуки), бутылок крафтится немало:



ЖЦ на нектар была завершена где-то в начале недели:



После переключения на Сказочное Богатство оно выполнилось мгновенно:



Новая ЖЦ - Барон:

НЕДЕЛЯ 2

Вторая неделя прошла спокойнее. Продавать было нечего, зато удалось скрафтить еще одну кучу нектара. Увы, цветы смерти на самом деле пока в процессе разращивания, но сюжетно мне показалось хорошей идей добавить их уже сейчас, учитывая размеры гонораров.

Счета как обычно:



ЗП:






Увольнение произошло после рабочего дня в четверг:



Капитал и стоимость дома на конец отчета:




Возраст, состояние ЖЦ и хар-ки:





На следующей неделе продам очередную партию винища и будем уже нормально отстраиваться. Надеюсь, удастся закатать первую партию из смерти.

Спасибо, что остаетесь на Садовник-Социопат-FM, не пропустите бонус ниже!

***

БОНУС

Когда Игни наконец отрубился, залившись шипучкой по самые зенки, я сложил стол для сок-понга и перебрался в свой кабинет. До жути хотелось порубиться в “Симбоя”, курсор уже даже потянулся к ярлыку, но сначала нужно было разобраться с делами, какими бы паршивыми они ни были. Так что вместо игры я запустил браузер, вошел в защищенное пространство, которое, между прочим, развернул сам, и открыл дурацкого Кволика. Какой идиот вообще пользуется соцсетью, где хакнуть аккаунт проще, чем приготовить тако? Листая переписку Игнасио, я поражался, как неумело он подкатывал к этой телке: меня чуть не вырвало от сладеньких фразочек и прочего усю-сю-сю. Попробовал бы он так подкатить к Мерри, тут же получил бы по шарам.

Впрочем, неважно. В бесконечном обилии эмодзи я нашел подтверждение его словам. Кажется, бедолага серьезно запал на внучку того копа, а история поиска по группам говорила, что он реально искал гайды по выбору колец. “Прости, брат, но это ради твоего же блага”, — подумал я, откидываясь на стуле и доставая мобилу.

— Алло, это Габ, — да, мне приходилось представляться каждый колбанный раз, потому что мой номер скрывался вообще ото всех. — Извиняюсь, что так поздно, но ты просил позвонить, если дело запахнет жареным. Так вот, оно воняет хуже паленого сыра. Дружбан порет горячку и уже планирует тащить эту Уотсон под венец.

— Хорошо, — ответили на том конце провода после недолгого молчания. — Будь добр, Габриэль, окажи еще одну услугу и привези девочку ко мне.

— Э-э-э… Как скажешь. Скоро буду.

Дырявая моя калоша. Только этого еще не хватало!

***

Положив трубку, я усмехнулся и приказал накрыть столик в беседке. Время позднее, и госпожа Уотсон наверняка испугается столь внезапного приглашения, от которого, к тому же, нельзя отказаться. Стоило обставить все в лучшем виде, чтобы не создавать новых проблем. Это безрассудное увлечение Сильваде и так стало неприятной неожиданностью. Поначалу казалось, что он не продержится даже недели, но, судя по всему, я недооценил бессовестность этого человека. Что же, для конечной цели оно и к лучшему.

— Ничего, — прошептал я, останавливаясь подле своей любимой статуи. — Капелька правды в итоге поможет им обоим принять верное решение. Игнасио будет больно, но такова уж его расплата. Ты ведь согласна со мной, дорогая?

WHO??

 

Как бы теперь написать ответ так, чтобы не проспойлерить случайным читателям
От данного персонажа подлянки ожидала меньше всего , но с другой стороны, все мы знаем, с какой семьей имеет дело Игни, так что неудивительно. Жалко даже его — каждый раз, когда все начинает налаживаться, в конечном итоге все становится только хуже. Эмми жалко вдвойне. В любом случае, экшон как всегда на высоте, с нетерпением жду продолжения!

 

Повороты что надо, и Игнасио гармонично выглядит в своём образе: вдохновенно врёт, сочиняя на ходу целые поэмы, жадно подсчитывает расход носовых платков на девушку и, что показательно, не испытывает к ней теплоты.

Очень знакомое ощущение, болезненное капец. Даже когда не любишь и понимаешь, что это ж, блин, был всего лишь трофей!.. - это был желанный трофей, это было важно, и ужасно досадно, когда добыча пропадает прям из-под носа. Чисто по-человечески - понимаю. Но вспоминая, какой Игнасио козёл, мягко говоря - хочется сказать, что и правильно сделали, НО бедная Эмми стала разменной монетой в этой игре. Лишили девочку университета, оторвали от друзей и всей привычной жизни - ставки очень высоки. Печально что так для неё - ну что ж! Насчёт хороших друзей беру слова назад, конечно. Сначала обманули с прибылью от нектара, потом невесту ликвидировали. Конечная цель, о которой они в конце говорят - это что ещё за цель такая? Семья играет в какую-то свою игру?

 

Вот блин, неудача, посыл должен был быть другой типа "ага, второй раз выручаю, будет пользоваться и меня вспоминать". Вообще этот сим будет пытаться заливать все проблемы деньгами, так что жадности в нем особо не планирую. Наоборот, топить камин симолеонами — наше все

Да здравствует серая мораль! Этот поступок одновременно и ужасный, и нормальный, в зависимости от того, с какой точки зрения смотреть.

Тут пока что только демиург играет в горе-сценариста, выдумывая сюжет всего на один шаг вперёд. Так что посмотрим, какие "гениальные" идеи придут мне в голову на этот счёт.

 

SimsEnjoyer, привет!
Наконец дочитала отчёты и хочу сказать, что я будто посмотрела сериал!
Это превосходно! От сюжета и того, как ты его рассказываешь, до самой реализации в части построения дома, смены одежды и остального!

В общем, принимайте в постоянные читатели)

Игнасио, конечно, раскрылся с очень неожиданной стороны для меня. В начале был таким целеустремлённым, желающим вновь возродить свой род и величие нектара под фамилией Сильваде. Но озлобленность на мачеху привела его куда-то не туда...
Вначале меня не напрягали его действия, хоть взлом и проникновение в чужие дома уже тёмная история. Но потом тюрьма, конечно, наложила на него свой отпечаток((
Очень жаль копа Уотсона и Эмми. Надеюсь, девушку все оставят в покое, в том числе и Игнасио. Он, конечно, основатель династии и всё такое, но Эмми такой муж не нужен!
Но мне интересно посмотреть, кем же окажется его избранница в итоге: из семьи или вновь случайная девушка.

Хосе ещё очень интересный персонаж.. мне нравится, как он относится к Игни и как, не знаю, наставляет его на путь истинный, что ли.. но чувство, что он ведёт двойную игру: про кусты отцу не рассказал, да ещё и теплицу сжёг, заметая следы.
В общем, очень интересно, как события развернутся дальше

Я так и думала, что это был он! Вот так, Игни, не только ты можешь просить взломать, но и тебя

 

Дисклеймер: написанное ниже не рекомендуется для прочтения лицам младше 16 лет, так как может содержать сцены неоправданной жестокости.

Мои новые приятели рассказали о семье немало занятного. Внутри неё существовала жесткая иерархия, о которой я, конечно, подозревал, но до этого момента которой не придавал значения. Люди Хуана возглавляли местную пищевую цепочку. Бизнесмены, политики, банкиры — их было немного, но каждый по праву мог назвать себя элитой общества. Они заключали крупные сделки, проталкивали нужные городские законы, открывали новые заведения. Серьёзные люди, способные растоптать неугодных одним росчерком пера.



Теми же, с кем нельзя или слишком накладно было сражаться в судах и на деловых встречах, занимались люди Хулио. С этими всё было просто: если тобой заинтересовался кто-то из них, то на утро тебя находили в канаве. Громкие перестрелки, налеты на бары конкурентов, охрана товара и запугивания тупой силой так же были по их части. Состав подопечных среднего брата Ноздра порой менялся так часто, что запоминать их не было смысла. К нему шли самые горячие, самые отбитые или самые отчаявшиеся. С ними мне точно было не по пути.



Ну и наконец люди Хосе. Разношерстные сошки сомнительного пошиба, которые могли быть полезны в узконаправленных делах. К ним относился Габ, специализирующийся на взломах, мой новый друг Бернардо, владеющий частной медицинской клиникой, Фернанда, мастер по подделке ювелирных изделий, и бесчестное количество других “родственников”. К ним приписали и меня. Это, конечно, было немного обидно, но хотя бы объясняло повышенное внимание со стороны священника.



Кстати о нем. Накануне Праздника Зимы он отозвал меня в сторону после очередного ламослужения и вручил портплед с новым костюмом, в комплекте к которому шла карнавальная маска.

— Твой наряд для завтрашнего вечера.

— Откуда вы знаете мой размер? — ситуация озадачивала, поэтому я спросил первое, что пришло на ум.

— Я знаю о тебе всё. Встретимся на мероприятии.



Вообще-то у меня уже был готов собственный наряд, но спорить с преподобным из-за такой мелочи не хотелось. Поэтому на следующий день, вылезая из тачки Габа около снятой на выходные загородной резиденции, я поправлял неудобный и какой-то слишком тяжёлый для карнавального наряда вампирский фрак.

***

Арендованные владения поражали воображение, что неудивительно. Как я узнал от Бернардо, нынешнее трио было далеко не первыми, кто вел в их роду теневые, а потому безусловно прибыльные дела. Проходя под высокими колоннами, я вспоминал план собственной виллы, к строительству которой уже приступили рабочие. О, да, она вылетела мне в круглую сумму, но едва ли даже близко стояла по стоимости и убранству с этим дворцом.



Повсюду сновали фигуры в масках — в некоторых я угадывал знакомых, в основном по голосу, других же встречал впервые. Судя по всему, зимняя тематика была здесь не в особом почете: я видел наряды в тематике Батуу, кто-то притворялся пиратом, некоторые дамы и вовсе надели свои обычные выходные платья. Мимо в окружении прихлебал проплыли Хуан и Хулио — эти и вовсе выглядели как два султана, сошедшие прямиком с ковра-самолета.



Вечер шел своим чередом. Мы осадили фуршетный стол, упивались коктейлями и вертели рулетку казино. Когда Габриэль утащил свою подружку танцевать, я прислонился к колонне и начал лениво пялиться на праздную публику. Вскоре мое внимание привлекли два человека, которые о чем-то ожесточенно спорили в углу зала. Я хотел было подойти поближе, но тут первый, ряженный то ли ниндзя, то ли инопланетянином, передал второму некий сверток, воровато оглянулся по сторонам и поспешил удалиться в соседнюю комнату.



От наблюдения за ними меня отвлек знакомый голос.

— А, Игнасио, вот и ты, — ко мне приближался Хосе, ведя под руку какую-то девушку. Ее белоснежное платье, перехваченное на поясе широким бантом, каскадом стекало на мраморный пол. Каштановые волосы, уложенные в сложную прическу, оголяли изящную шею, на которой покоилось жемчужное ожерелье, а из-под белой же маски блестели два больших карих глаза. — Анита, позволь познакомить тебя с сеньором Сильваде, блестящим нектароделом и выдающимся биологом.



— Ботаником, — поправил я по привычке, раскланиваясь перед пришедшими. — Добрый вечер, сеньора.

По лицу жреца пробежала легкая усмешка, когда он услышал это обращение. Странно, это не его жена? Просто еще одна родственница, в прямом или переносном смысле?

— Кажется, я вижу Эрнесто. Сын мой, будь добр, позаботься об Аните, пока я обмолвлюсь парой слов со старым другом. Увы, дела не оставляют меня даже в этот чудесный праздник! — прежде чем я успел возразить, тощая фигура Хосе скрылась в пестрой толпе.

— Боюсь, этот пиратский капитан только что продал вас в вампирский ковен, — оставалось мне лишь развести руками. — Надеюсь, вы не возражаете против порции отменной крови? — я остановил ближайшего слугу и снял с подноса два бокала и бутылку со своей собственной маркировкой.

— Только не украшайте ее лимоном, — тихим голосом произнесла незнакомка. — У меня на них аллергия.



***

Мне пришлось развлекать свою новую спутницу практически час. Из нашей непринужденной беседы я узнал, что ей нравится живопись, природа, путешествия, в которых она, правда, редко бывала, и любовные мелодрамы. Типичный набор девушки, недавно выпустившейся из колледжа или старшей школы. О природе я мог говорить долго, как и об искусстве (спасибо Эмми, таскавшей меня по галереям), поэтому диалог можно было назвать успешным. Единственное, что показалось мне странным: Анита совсем не производила впечатление человека, активно принимавшего участия в делах семьи. Слишком молода, слишком скромна, слишком… А впрочем, похож ли был я сам на заправского бандита? Похож ли был на него Габ?

— Вы позволите пригласить вас на танец? — в какой-то момент спросил я, понимая, что темы для разговоров заканчиваются. Она приняла протянутую ладонь, и мы устремились на танцпол, присоединяясь к десяткам уже кружащихся пар.



Блеск украшений, свет софитов, переливающийся смех и шуршание дорогих платьев. От атмосферы этой праздности слегка мутило в голове, поэтому я сам не знаю, каким образом умудрился заметить на балконе неподалеку того самого ниндзя, отчаянными жестами выманивающего кого-то из толпы. Вот к нему приблизилась женщина в костюме Ламы, на вид мне незнакомая, и обвила его руками. Могло бы показаться, что это обычная встреча влюбленных, если бы в процессе объятий она аккуратным жестом не вытащила что-то подозрительно знакомое из его кармана.



— Прошу прощения, — я осторожно отстранился от Аниты, пользуясь паузой между композициями, — мне нужно отлучиться.

Оставив ее прямо посреди залы, я последовал за подозрительным типом, которого старательно держал в поле зрения. С разницей в десяток секунд мы зашли в уборную, и я занял первую попавшуюся кабинку, напряженно прислушиваясь. Сначала ничего не происходило, он просто пыхтел за соседней перегородкой, пытаясь выбраться из своего костюма. Я начал думать, что просто страдаю паранойей, но тут же одернул сам себя: такое не могло случайно привидеться. Поэтому мне пришлось спустить воду в бачке, демонстративно протопать к выходу и громко хлопнуть дверью, делая вид, что я покидаю помещение. В реальности же я осторожно прокрался обратно в свою кабинку, тихо прикрыв створку.

— Алло, как слышно? — через минуту грубый мужской голос наконец-то рассек тишину. — У меня все готово, Элоиза в деле. Выступление через пятнадцать минут, пора занимать места. И проследи, чтобы отход был чист. Сваливаем, когда начнется паника.

Ему явно кто-то отвечал, но я не смог разобрать слов из динамика телефона. Перекинувшись еще парой фраз с невидимым собеседником, ниндзя вышел из туалета, а я остался торчать в нем с колотящимся сердцем. Где-то вдалеке пробил первый звонок, оповещающий о скором начале чего-то важного, — совсем как в театре. Мне очень, очень сильно не нравилось происходящее. На вечер было запрещено проносить оружие, и каждого гостя обыскивали на въезде трижды. Так откуда и, главное, зачем он передал своей подружке пистолет?..



Вернувшись обратно в основной зал, я попытался найти хоть одно знакомое лицо. Проклятые маски только мешали. Завидев шутовской колпак, я одернул, как мне казалось, Габриэля, но вместо него на меня обернулся неприятного вида старик. Гигантские часы на одной из стен неумолимо тикали. Я потратил на поиски друга уже шесть минут, но он будто бы провалился сквозь землю. Меррилин тоже не появлялась, а их номера были недоступны. Я вперился в список контактов, уже готовясь позвонить Хулио, как почувствовал на плече прикосновение ладони.

— Всё в порядке, сын мой?

— Нет. На пару слов, — я оттащил его к свободному дивану и усадил чуть ли не силой. — Тут творится что-то странное. Я видел людей, они шушукались весь вечер, а потом начали обмениваться оружием. Один из них позвонил другому из уборной и…

— Тш-ш-ш. Тише, Игнасио, спокойно.

Не знаю, как можно было сохранять полное спокойствие в складывающихся обстоятельствах, но от легкой улыбки священника как и всегда веяло умиротворением.



— Они говорили о каком-то скором выступлении. Вы понимаете, о чем речь?

— Конечно. По традиции Хуан каждый год обращается к семье, чтобы подвести итоги и рассказать о грядущих планах.

Твою же Ламу!

— Хосе, послушайте. Я не пьян и не спятил. Я действительно видел и слышал, как какие-то люди протащили на бал револьверы и говорили, что…

— Я не думаю, что тебе показалось, — просто ответил он, отправляя в рот канапе.

В эту секунду дали второй звонок, и публика потянулась прочь из танцевальной.

— Тогда почему мы тут сидим? — я чувствовал, что начинаю закипать. — Нужно предупредить охрану или хотя бы самого отца. Это может быть опасно. Нет, не “может быть”, я уверен, что ему что-то угрожает.

— Игнасио… — лицо преподобного внезапно оказалось буквально в миллиметре от моего. — Скажи, ты мне доверяешь?

Если бы в моем мозгу обитала мартышка, в этом момент она бы отчаянно колотила в цирковые тарелки. Я запутался настолько, что начало казаться, будто все вокруг — это нелепый сон.

— Да что здесь происходит?! — я перешел было на яростный шепот, но злость мгновенно ушла, разбившись о непоколебимую уверенность, излучаемую проповедником. Опять. Снова. И как только он это делает? Я вздохнул: — Разумеется, я доверяю вам.

— Тогда пойдем. Ты ведь не хочешь пропустить представление?



Поток людей принес нас в аудиторию. Гости рассаживались по местам, но священник уверенным шагом двинулся прямо к сцене, на которой возвышалась украшенная кафедра и уже стояли люди. Среди них я узнал Хулио, исподлобья озирающегося по сторонам, и нескольких его громил. “Что же, если они здесь, то ничего плохо не случится. Наверное”, — решил мой внутренний голос, и я собирался было упасть на первое попавшееся кресло, но Хосе потащил меня за собой.

— О, нет-нет, сегодня нам в число приближенных. Не переживай, я договорился: отец скажет пару слов о твоей винодельне. Только подумай, какая честь — стоять вместе с моим братом во время торжественной речи. Многие были бы готовы убить за подобную возможность.

Каламбур прозвучал несвоевременно, однако я не стал сопротивляться. Вскоре мы заняли место прямо подле кафедры, а ещё через минуту за нее поднялся глава Лама Ноздра. Стоя буквально в двух шагах позади, я видел, как он поправил свой нелепый тюрбан и как распростер унизанные перстнями руки над залом, будто бы собираясь сгрести его и положить в карман. Слышал я и то, как он приветствовал всех собравшихся, но дальнейший смысл его слов от меня ускользнул. Я внимательно вглядывался в многочисленные лица, пытаясь найти того самого парня из туалета, однако буйство костюмов мешало этой задаче.



Кажется, Хулио заметил что-то первым, поскольку поднес к губам рукав и начал отдавать приказы в скрытую петличку микрофона.

А дальше начался кошмар.

***

Прямо посреди речи Хуана появившиеся словно из-под земли охранники заломили кого-то в центре зала. Послышался женский вскрик, затем звук мощной оплеухи, и вот ту самую даму-ламу уже вытаскивали через боковые двери под аккомпанемент ее же собственных воплей. Я ожидал паники, но на удивление публика хранила молчание. Только ещё один человек, к которому по указанию Хулио приблизился другой смотритель местного порядка, наконец не выдержал и с бессвязным рыком выхватил револьвер, пытаясь направить ствол в сторону сцены. Прозвучал глухой выстрел, однако упал не отец, а сам нападавший — ковер под ним окрасился в темно-бордовый цвет, разрушая белоснежную гамму местного интерьера. Хуан же вопросительно взглянул на своего брата-телохранителя, и тот медленно кивнул, когда его подчинённые выволокли неудачного стрелка.

— Кхм. Так о чём это я? Ах да, не можем мы обойти вниманием и заслуги нашего дорогого Хулио… — продолжил отец, будто бы ничего не случилось. Удивительная выдержка, смешанная с явным желанием продемонстрировать силу и полный контроль.



Он вещал о многочисленных удачных делах, которые Лама Ноздра провернула за последние месяцы. О новых торговых сделках, расширении рынка, растущих связях и прочем. Я потихоньку расслабился. Казалось, что самое страшное закончилось и покушение сорвано, но смутное чувство недосказанности все ещё свербило где-то на границе моего сознания.

— Пора, — внезапно услышал я над ухом шепот Хосе. — Помни, что это для твоего же блага.

Его тощие пальцы с неожиданной силой подтолкнули меня под спину. В это же мгновение из-за многослойного занавеса, окружающего сцену, высунулась фигура того самого ниндзя.

— СДОХНИ, СКОТИНА! — проорал он, показывая пальцем на отца, а другой вытаскивая оружие из-под полы своего костюма.



В попытке сохранить равновесие я сделал несколько шагов вперед, оказываясь прямо между кафедрой и черным как сама ночь дулом пистолета. Сначала мне даже не было больно. Мир просто начал вращаться, и я почувствовал, что, оказывается, зачем-то лежу на полу. Потом пришло легкое покалывание в области бока и накатывающая волнами тошнота. Сцену подо мной слегка качало, когда множество ног куда-то побежали, но я никак не мог понять, за чем они гонятся? И лишь в так секунду, когда я попробовал приподняться на локте, мои внутренности скрутила резкая боль. В какофонию криков влился ещё один особенно громкий. Неужели это кричал я?.. Как стыдно.



Картинка перед глазами постепенно начала темнеть. Я свернулся в клубок прямо на досках, по которым растекалось нечто красное. “Цветом прямо как нектар”, — мысленно хихикнул внутренний голос, прежде чем я потерял сознание.

***

События следующих дней я помню урывками, складывающимися в калейдоскоп размытых цветовых пятен и постоянной боли. Вот надо мной склонился лысеющий мужчина со стопкой белоснежных полотенец в руках. Потом меня куда-то несли. Несколько раз я приходил в себя в машине и, кажется, слышал вой полицейских сирен. Проносящиеся за окном пейзажи резко сменились ослепляющими огнями операционной и хмурым лицом в медицинской маске.

— Наркоз, — приказал он, но слова доносились будто бы через вату.

Я несколько раз просыпался в холодном месте, где лежал на каталке посреди непонятных мигающих приборов. Кислородная трубка саднила горло, а все предплечье было утыкано иглами капельниц. Вновь темнота, крик медсестры, бесконечные коридоры. Окончательно я пришел в себя лишь через неделю после маскарада. Следовало признать очевидное:



***

В клинике Бернардо было по-своему уютно. Раздражало лишь назойливое внимание персонала: каждые два часа ко мне подходил врач, а санитарки, напоминавшие куриц-наседок, вились вокруг постоянно и не давали мне подниматься на ноги. Несколько раз меня навещал сам Берн, непрестанно восхищающийся моим поступком: “Ты спас самого отца!” — все повторял он, всплескивая руками. Захаживал и Габ, и другие приятели, но ждал я вовсе не их, о нет.

— Где Хосе? — в итоге задал я вопрос Габриэлю, устав ждать.



— Слушай, не знаю. У Ноздра там щас полный кавардак — идут допросы, массовые чистки и прочее. Ты ведь в курсе, что заказчика до сих пор не нашли? Та женщина, Элоиза, твердит, что ничего не понимает и вообще не в курсе, как так получилось. Ей само собой никто не верит, но толку от нее немного, поэтому роют всеми силами. Даже меня привлекали шерстить телефоны и ноуты, но ничего полезного выудить не удалось.

— Понятно, — ответил я, хотя понятно, конечно, ничего не было. — Не мог бы ты передать ему, что я очнулся и хочу встретиться? Доктор говорит, что жить буду, но мало ли что.

— Ты давай заканчивай с такими мыслями! — друг похлопал меня по спине, и мои глаза чуть не вылезли из орбит от пронизывающей тело рези. — Все будет окей, я уверен. Но, так и быть, весточку передам.

Это сработало. Следующим вечером Хосе наконец-то явился, и в честь персональной исповеди мне даже разрешили выползти в местный дворик.

— Как твое самочувствие? — начал жрец. — Признаться, на каком-то моменте мы даже начали бояться, что ты не проснешься. Но, хвала Ламе, небеса услышали наши молитвы и…

— Что это было? — резко перебил я его, останавливаясь на заснеженной дорожке.

— Ну как же? Ты проявил немалую отвагу, доблесть и бдительность. Заметил преступника, которого проморгала вся служба безопасности, и защитил моего благословенного брата от пули. Это достойный поступок, заслуживающий похвалы. И не беспокойся, его обязательно отметят.

— Вы знали. Вы знали, где появится этот гном и когда он будет стрелять.

— Знал, — согласился он, безмятежно ловя ладонью снежинки.



— И вы намеренно вытолкнули меня под пулю вместо того, чтобы предупредить остальных, — холодок пробежал по моей спине, но дело было вовсе не в зимнем морозе. — Я ведь мог погибнуть.

— Мог. Но в твой костюм были вшиты специальные вставки, наверное, ты заметил по весу. А ещё ты невероятно удачлив. В итоге все сложилось наилучшим образом, не правда ли? Порой приходится идти на риски, чтобы добиться успеха.

Я опустился на лавку, пытаясь переварить услышанное. В неохотно складывающемся пазле не хватало сотни деталей, и чем больше я пытался во всем разобраться, тем сильнее запутывался.

— Не понимаю. Объясните, зачем был нужен весь этот цирк?

— Всему свое время. Пока что тебе нужно отдыхать и восстанавливаться. Попробуй сосредоточиться на уже случившемся и будущем, а не предавайся бесполезным размышлениям о возможных вариациях.

— Вы затеяли опасную игру, смысла и цели которой я не понимаю, и втянули меня в нее против воли. А теперь предлагаете просто расслабиться и делать вид, что ничего особенного не случилось?

— Слушай сюда.

Маска благочестивости слетела всего на один миг, но этого хватило, чтобы я увидел настоящее лицо своего собеседника.



— Ты хотел денег, признания и мести. Я уже дал тебе первое, а сейчас занимаюсь тем, чтобы ты получил остальное. В ответ же за свою щедрость я прошу такую малость — всего лишь немного доверия. Так что, будь добр, перестань строить из себя жертвенную овечку и просто сыграй свою роль. Я поставлю тебя в известность, когда сочту нужным поделиться деталями, — Хосе выдохнул и вернул свою привычную благостную мину, но на дне его темных глаз все еще клубилось нечто зловещее. — Отбрось сомнения, ведь в конце концов мы оба получим желаемое. А теперь помолимся.

***

Не спрашивайте, почему я согласился на такие очаровательные условия. Сыграла ли свою роль болезнь и усталость, было ли мне любопытно посмотреть, что из этого выйдет, либо я просто понимал, что на самом деле нет никакого выбора, и лишь пытался сделать вид, что иду на все добровольно — теперь это уже не имеет никакого значения. Важно лишь то, что вскоре после выздоровления я стоял на пороге особняка Ноздра и приглаживал непослушные волосы, готовясь посетить ужин, на который меня пригласил отец.

Я уже бывал в этом доме раньше, но никогда не входил через парадные двери, поэтому шел вслед за молчаливым дворецким по длинным коридорам и восхищался кричащим богатством, смотревшим на меня со всех сторон. В приемной меня поджидал дорогой сервиз, превосходные блюда и все трое боссов, сидящих по разным сторонам длинного стола. Я сразу почувствовал витающее в воздухе напряжение: Хулио выглядел втрое смурнее обычного, а меж бровей Хуана залегла глубокая складка, гармонирующая с красовавшимися под глазами черными тенями.



— Сильваде, — отец грузно поднялся со своего стула и пожал мне руку. — Рад видеть, что ты пошел на поправку. Садись, поговорим.

Не буду утомлять вас лишними деталями этой беседы. Она была долгой, и в процессе мы обсудили все возможные теории покушения, я рассказал продуманную до мелочей историю о том, как чудом заметил подлого гнома и просто не смог остаться в стороне, а Хуан несколько раз выразил мне признательность. Занятнее было другое — каждый раз, когда Хулио пытался открыть рот, отец тут же перебивал его или затыкал другими способами. Это показалось мне любопытным, как и небольшой прецедент, случившийся под самый конец трапезы. На третьей смене блюд дверь столовой приоткрылась, и внутрь просунулась женская голова.



Длинные волосы закрывали большую часть лица, но я успел разглядеть большой карий глаз и прелестную форму носа, прежде чем девушка заметила меня и испуганно захлопнула створку.

— Кто это? — спросил я, в недоумении приподняв брови. Не думал, что один мой вид способен напугать даму.

— А? Ты про Аниту? — откликнулся Хуан. — Это моя воспитанница. Её отец был славным человеком и долго работал на нашу семью, но погиб, когда девочке было десять. Я взял ее под свое крыло в память о добром друге, и с тех пор она живет здесь. Манеры ни к черту, но, как видишь, я умею быть благодарным.

Анита. За всем недавним безумием я уже и забыл о таинственной незнакомке с бала, которую столь бестактно оставил посреди танцев.

— Но вернемся к делам, — отец протер жирные губы и отодвинул в сторону блюдо. — Как там поживает наш цветок смерти?

— После выписки из больницы я успел приготовить пару бутылок. Одна из них должна быть у вашего дворецкого.

Это была не ложь. Я и правда передал прислуге закупоренный мортис, рецепт которого изменил по настоятельной просьбе Хосе. Теперь в нем было гораздо больше фруктовых ароматов, а горечь основного компонента помимо шпината перекрывала еще и щедрая порция сахара.



— Прекрасно. Продукт уже давно пора выпускать на рынок. Из-за того случая с теплицей мы замедлились, и какие-то сволочи опередили нас, вбросив немаленькую партию. У кого какие идеи на тему того, кто это был и откуда они достали цветок?

— Не знаю, кто именно это сделал, — встрял Хосе, — но, думаю, нам всем прекрасно известно, откуда у них появился цветок. Он не растет нигде, кроме Сельвадорады и скромных угодий Игнасио. Островитяне нарушили наш договор, брат, и продали растение кому-то еще. Я давно говорил, что им не стоит доверять.

— А вот я думаю, что… — забасил Хулио, но закончить не успел.



— Твое дело не думать, а работать! — вспылил отец, хлопнув ладонью по столу. — Ты уже подумал не так давно, и мы помним, к чему это привело. Так что сходи лучше проверь камеры, а то вдруг на нас надвигается стадо слонов, которое ты не приметил.

Когда амбал скрылся из вида, жрец продолжил гнуть свою линию: — Ты ведь не продавал никому семена смерти или само растение, сын мой?

Мы встретились взглядами, и я понял, что о нашей с ним тайной сделке лучше не упоминать, так что лишь отрицательно покачал головой.

— Не хочу этого признавать, но все выглядит так, что ты прав, Хосе. Я отправлю кого-нибудь из наших людей в клятые джунгли, чтобы напомнить дикарям о том, что данное слово лучше не нарушать.

— Слишком ненадежно, брат мой. Я уверен, что они будут играть в невинных альпак и все отрицать. Нам стоит подумать над тем, чтобы, кхм, перерубить с ними контракты и перенести все плантации сюда. Подумай над тем, какую выгоду это сулит: мы избавимся от необходимости оплачивать перевозку, а также перестанем терять товар в штормах и стычках с пиратами.

— Это, конечно, верно, но где ты собрался выращивать такое количество цветов, которое мы закупаем сейчас? Помни, что оно идет не только на нектар, но и на другие цели.

— У семьи Лоран есть обширные виноградники в районе Тартозы, — внезапно услышал я свой собственный голос. — Если бы я смог заполучить их обратно, то со временем засеял если не все склоны, то нужную их часть мортисом.

— Лораны? Да-да, припоминаю, ты о них говорил, — отец задумчиво повертел в пальцах бокал с шипучкой. — Что же, мы ими займемся. В конце недели встретишься с моими адвокатами и расскажешь всю эту историю про завещание еще раз.

***

После этих событий я стал посещать закрытые службы, предназначенные для узких кругов семьи. На них я несколько раз видел и Аниту: она предпочитала сидеть на белой стороне храма подле отца, покрывала голову платком и почти ни с кем не разговаривала.



— Как она тебе? — однажды спросил Хосе в исповедальне.

— Не знаю. Мы практически не общались с того карнавала.

— И чего же ты ждешь?

Этот вопрос заставил меня задуматься. В мои почти тридцать, конечно, было пора заводить настоящую семью, но подкатывать к практически дочке главы преступного мира?.. Будто прочитав эти мысли на моем лице, преподобный продолжил:

— Близость к нашему роду сыграла с Ани дурную шутку. Те, кто мог бы жениться на ней по любви, боятся Хуана. Те же, кто его не страшатся, считают ее… не самой выгодной партией, — он тяжело вздохнул и состроил печальную гримасу. — Я знаю, что ты не из первых, и уж точно не из вторых, учитывая твое текущее положение. От этого брака ты получишь сплошные преимущества.

— И это… единственные причины? — что-то не складывалось. — Простите, ваше Ламоподобие, но мне начинает казаться, что здесь замешано нечто личное.

Повисла неловкая пауза. Я было решил, что Хосе не ответит, однако мужчина все же продолжил.

— Брат не соврал в своем рассказе, но забыл упомянуть одну маленькую деталь. Когда Аниту привезли в наш дом, ему быстро надоело с ней возиться, поэтому заботы о девочке спихнули на меня. Я был совсем юн, но уже принял свои обеты, так что взялся за новые обязанности со всем усердием. Ты уже слышал, что мне нравится помогать людям — так я чувствую себя полезным…

О да, я не только слышал, но ещё и сумел прочувствовать эту помощь на собственной шкуре. Должен признать, иногда она бывает очень... своеобразной и порой приводит к неожиданным последствиям.



— …а в этом ребенке, оставленном, потерянном, в одночасье лишившемся всех планов и надежд, я к тому же видел себя самого… — Хосе отмахнулся, будто бы взболтнул лишнего. — Именно я нанимал ей новых наставников. Я успокаивал ее посреди ночи, когда она вскакивала, разбуженная очередным кошмаром. Я помогал ей выбирать первые взрослые платья и заботился о её шатком здоровье.

— А что с ней?

— Малокровие, проблемное пищеварение, множественные аллергические реакции и… впрочем, сам увидишь… Так вот, с каждым годом я все больше понимал, что она не предназначена для… — он неопределенно повел рукой, — для всего этого. Она как нежный цветок, понимаешь? Слишком хрупкий для всего того кошмара, что ежедневно окружает меня и Хуана.

Я внимательно кивал, мысленно улыбаясь неожиданной смене ролей. И кто из нас двоих пришел сюда облегчить душу?

— Лучшим вариантом для нее было бы убраться от нас подальше. Уехать на край света и поселиться в тихом живописном месте, где до неё точно не доберутся. Но это невозможно, семья никогда не отпускает тех, кто в нее вошел. Поэтому я решил, что мне нужен человек, свой человек, чтобы позаботиться о ней. Достаточно умный, достаточно состоятельный и достаточно дерзкий, чтобы в случае чего защитить её. Сначала я думал о Бернардо, но теперь мне кажется, что в твоём саду она расцветёт куда быстрее. Кто знает, возможно, ты даже сумеешь найти для нее лекарство.

— Но я ведь не врач.

— Поверь, мы были у десятков врачей, и никто из них нам не помог. Они сказали, что исцелить Аниту способно только чудо. А ты уже сотворил одно чудо, вырастив мортис в нашем климате, что доселе считалось невозможным.



— Я польщён, что вы так высоко оцениваете мои таланты, преподобный, — что уж тут скрывать, я всегда был падок на лесть. — Но что на это скажет отец?

— Сейчас меня гораздо больше волнует тот факт, что с тех пор, как прошлой осенью девочке исполнилось восемнадцать, Хуан постоянно твердит, что пора бы найти ей полезное для дела занятие. Этого не должно случиться, поэтому тебе нужно поторопиться. С самой же свадьбой он смирится, особенно если ты продолжишь доказывать свою незаменимость.

— Я понял.

— Хорошо. Я устрою вам встречу. Ей нравятся лилии и плюшевые игрушки. Также не вздумай кормить ее тем, от чего она отказывается, и не давай ей переохлаждаться.

— Запомню, — про себя я решил, что нужно будет поискать сведения обо всех этих недугах в Симтернете.

— И ещё кое-что… — в обычно мягком голосе Хосе зазвучали стальные нотки. — Я ожидаю, что ты будешь вести себя с ней не просто хорошо, а самым что ни на есть наилучшим образом.

— Можете убить меня, если услышите от Аниты хоть одно дурное слово в мой адрес.

— Непременно. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Как и всегда в конце наших встреч Хосе обнял меня и похлопал по плечу. И если минутой ранее я подумывал над тем, как бы ловко обвести всех вокруг пальца, то в ту секунду внезапно осознал, что не хочу обманывать этого славного и доброго человека. Он так много сделал для меня, разве можно было его подвести? К тому же, его воспитанница наверняка окажется столь же приятной, как и её наставник.



***

Когда я подошёл к назначенному месту, Анита уже ждала на входе, с восхищением ловя падающий снег. Несмотря на еще зиму, ее глаза закрывали большие солнечные очки. “Очередная болезнь? Не может смотреть на яркий снег?” — пронеслось в моей голове, пока мы раскланивались и обменивались приветствиями.



— Простите, что вытащил вас из дома в такую погоду, сеньорита, но я больше не мог ждать. Признаюсь честно, с того самого карнавала меня мучила совесть, и я понял, что если не извинюсь перед вами немедленно, то погибну от её терзаний.

— Вы хотели извиниться? — она прыснула, явно позабавленная моей напыщенной речью. — Но за что?

— За грубейшее нарушение правил приличия! Мне не следовало оставлять вас в одиночестве посреди бала, особенно учитывая дальнейшие события.

— Оставьте, я уже и забыла. Давайте лучше пройдемся, я так давно не была в этом парке!..

Мы гуляли по припорошенным снегом аллеям и промерзшим дорожкам. Анита с какой-то наивной радостью рассматривала покрытые изморозью ветви деревьев, а я рассказал ей про их названия и свойства. Затем она расспрашивала меня о нектаре, о жизни в Честнат-Ридже и о любимых книгах. Общаться с ней было определено легче, чем с Эмми. По крайней мере, мне не нужно было лгать через каждое слово и постоянно изображать теплые чувства к Уотсону.



— Ой, смотрите, какая птичк… А… А… А-апчхи!

От громкого звука синица тут же упорхнула прочь, а перед моим внутренним взором повис укоризненный взгляд Хосе.

— Да вы же совсем замерзли! Я знаю неплохое заведение неподалеку, там подают отличный согревающий чай.



После этого предложения Анита резко стушевалась и засобиралась домой, но я был непреклонен. После нескольких минут уговоров она наконец согласилась зайти погреться, однако весь путь до кафе хранила молчание и шла словно на казнь, понуро опустив плечи и потупив взгляд.

Причина её смущения стала очевидна внутри. В гардеробной она пропустила меня вперед, а сама долго крутилась перед зеркалом, укладывая длинные волосы на правый глаз и постоянно роясь в косметичке.



Возможно, ей даже удалось бы скрыть от меня свой секрет, если бы предательский порыв ветра из открывшейся двери не отбросил в сторону ее слегка вьющиеся пряди. Впервые за все это время я увидел её лицо. По всей его правой стороне расползалось огромное красное пятно, проступающее даже через слой тонального крема.



— Я… Спасибо за вечер, вы можете идти, — едва слышно прошептала девушка, а затем вырвала свое пальто из рук растерянного гарсона, развернулась на каблуках и выбежала наружу.

Из-за не вовремя переключившегося светофора я догнал ее только на соседней улице.

— Анита, постойте! Если вам не понравилось это место, мы можем пойти в другое.

Прохожие странно косились на мужика, разгуливающего зимой в одном лишь тонком костюме, но мне было плевать. Нельзя было допустить, чтобы план сорвался из-за комплексов вчерашней школьницы.



— Игнасио, пожалуйста… — она ускорила, стоило мне только приблизиться, — не нужно делать вид, что всё в порядке. Я не обижусь, если вы поедете домой. Честно.

— О чем вы? — мне пришлось обогнать ее и пойти спиной вперёд.

— Я уродлива и прекрасно об этом знаю, — Анита вновь натянула на голову капюшон, пытаясь спрятаться под ним, казалось, от всего мира. — А с вашей стороны было жестоко вынуждать меня произносить это вслух.

Я резко остановился, заставив девушку в буквальном смысле налететь на меня и упереться лицом в мою грудь.

— Это неправда, — мои замёрзшие пальцы откинули в сторону дурацкий платок. — Вы прекрасны. А что же до этого… — я позволил себе аккуратно коснуться её щеки, — то я думаю, что вас поцеловал нектар.



Из петлицы своего пиджака я достал один из цветков лилии и протянул Аните.

— Вам кто-нибудь говорил, что в вас умирает поэт? — спросила она, с задумчивым видом принимая бутон.



— Увы, я слышал только то, что он уже сконча… А-а… Апчхи!

Губы девушки сложились в лёгкую улыбку, когда я бормотал извинения и пытался вытащить соплю из своей бороды.

— Давайте вернёмся, — предложила она, — а то дядя Хуан убьет меня, если я заморожу насмерть его лучшего биолога.

— Ботани… Впрочем, неважно, — сдался я, направляясь в сторону кафе.

Мы выпили того самого чаю и ещё какое-то время болтали. Я не стал спрашивать, врожденный ли этот дефект или следствие какой-то катастрофы — ведь какая, Ламы ради, разница? Через полчаса нашей беседы я уже настолько привык к наличию этого изъяна, что перестал на него пялиться и без каких-либо проблем смотрел Аните прямо в глаза.

— Вы говорили, что любите искусство, — ненароком обронил я в конце встречи, уже усаживая девушку в такси. — На выходных в одной из галерей будет проходить выставка авангардистов. Не желаете сходить?

— Я подумаю. Вы ведь придете в пятницу на вечернюю службу?..

***

В церкви мы сели рядом, а потом все же сходили поглазеть на картины. Дальше пошла уже знакомая мне цепочка из прогулок-цветов-ресторанов-разговоров-развлечений, приправленная сверху редкими встречами в доме Хосе. Последний одобрительно кивал каждый раз, когда видел нас вместе. Вскоре это перестало быть тайной и для остальных — Габ, у которого я, кстати, обитал до сих пор, как всегда подшучивал и присвистывал, а другие приятели либо восхищались моей смелостью, либо завидовали.



Не избежал я разговора и с отцом.

— Садись, — без предисловий начал он, указывая на кресло в своем кабинете. — Последняя партия вина продалась великолепно, но сейчас не об этом. Выкладывай, что у тебя там с моей воспитанницей, а то я уже устал слушать эти дурацкие сплетни.

— Это не сплетни.

Если бы взглядом можно было убить, мой хладный труп в тот же миг выносили бы вперед ногами.



— Вот как.

Несколько секунд, показавшихся мне часами, мы будто два заправских ковбоя сверлили друг друга глазами. Отец сдался первым.

— И что ты планируешь со всем этим делать?

— Просить вашего благословения, дон Ноздра, — в знак подтверждения своих намерений я выложил на разделяющий нас массивный стол бархатную коробочку.

— Не кажется ли тебе, что ваши, кхм, отношения развиваются слишком стремительно?

— Я честный человек, как вы могли убедиться сами, и не в моих привычках морочить девушке голову.

— Разумеется… — снова вздохнул Хуан, потирая виски. Он позволил себе лишь секундную слабость, но за этот миг я успел разглядеть под личиной всемогущего воротилы стареющего и уставшего человека, на плечи которого помимо дел его подпольной империи внезапно свалилось ещё и это. — Вообще-то я думал подыскать для неё более выгодную партию. С чего ты решил, что я одобрю такую наглость?

Распинаться о великой любви не было никакого смысла.

— Я полезен, и мой продукт приносит немалый доход, который возрастёт многократно после завершения судебной тяжбы. Но многие все ещё считают меня зарвавшимся выскочкой, от которого следовало бы избавиться, — на самом деле особых врагов у меня не было. Пара завистников, не более, но отцу не зачем было вникать во все тонкости взаимоотношений подчиненных. — Я просто хочу получить… больше шансов дожить до завтра. Уверен, это будет выгодно всем нам. А никто не рискнет пойти против вас, отец, или против члена вашего дома, пускай даже и воспитанницы. К тому же, я смогу позаботиться об Аните: в моих садах растет множество плодов. И никакой лактозы.



— Что же, — Хуан грузно поднялся с кресла, разминая шею. На секунду мне показалась, что сейчас он меня убьет, но судьба вновь повернулась ко мне светлой стороной. — Ты спас мне жизнь и правда приносишь немалую пользу. Пусть будет так. Я же говорил, что умею быть благодарным.

Он придвинул коробку с кольцом обратно ко мне.

— Я не подведу вас, отец.

— Очень на это надеюсь. И ожидаю расширения производства, раз скоро вас на ферме будет двое.

Я вышел из кабинета, прислонился спиной к ближайшей стене и попытался унять стук сердца. Пусть эта встреча и походила больше на торговую сделку, чем на счастливое венчание влюбленных, все прошло как нельзя лучше. Осталось надеяться, что сама Анита не заартачится и не доставит проблем.

***

Не уверен, насколько я нравился ей на самом деле и как сильно подталкивал ее к этому решению Хосе. Однако в тот день, когда я сделал ей предложение на вершине маяка, девушка приняла его с лёгкой улыбкой.





***

— Ахахах, дружище! Ещё полгода назад ты убивался по своей Уотсон, а теперь тащить под венец Аниту. Вот это хватка! — Габ согнулся от хохота в три погибели.

— Не ты ли говорил мне забыть об Эмми?

— Я говорил тебе забить на нее, с чем ты, походу, успешно справился.



— Ладно, шутки в сторону, — он поправил мой воротник. — Знаешь, скажи мне кто-нибудь тогда “у дядюшки”, что через пару лет я буду свидетелем на свадьбе того хмурого типа из соседней камеры, я бы от смеха подавился тако.

— Скажи мне кто-нибудь, что я сделаю свидетелем на своей свадьбе ребенка-переростка, сливающего половину состояния в компьютерные игры, я бы сгорел от стыда при одной только этой мысли.

Габ снова рассмеялся, сгребая меня в объятия.

— Ты мой лучший друг, Игни.



Ох, Габриэль. Сказал бы ты это, зная, что будет дальше?..

БОНУС БОНУС

— Два паука, — сплюнул Хулио, смотря как его младший брат вновь о чем-то шепчется с этим Сильваде. — Даже на свадьбе плетут свои чертовы сети.

Он давно наблюдал за ними при любой удобной возможности и был свято убежден в том, что эти двое что-то проворачивали за их с Хуаном спиной.



К Хосе было не подобраться, он всегда проявлял предельную осторожность и тщательно заметал следы. Наверняка он позаботился и о том, чтобы клятый поджигатель чувствовал себя в полной безопасности. Но власть святоши не была безразлична, и Хулио был уверен, что однажды выведет обоих на чистую воду.

Зубы мужчины скрипнули, когда Игнасио с самодовольной ухмылкой на своей поганой роже встречал Аниту у алтаря.



— Нужно было пристрелить тебя при первой встрече… — пробормотал громила, отходя в сторону и вынимая телефон. — Алло, Ромео, бросай всё и тащи свою задницу в Аппалузу. Будешь присматривать за нашей сладкой парочкой… Что? Нет, дерьмо из соковара пока не выбивать. Я займусь этим сам, как только он на чем-то проколется.



***

***

Дико извиняюсь за халтуру выше, но мне нужно было написать этот отчет хоть как-нибудь, потому что иначе меня бы ждало неминуемое буксование на месте. Скриншоты получились ужасными, но них ушло настолько много времени, что переснимать не было ни сил, ни желания. Постараюсь исправиться в следующих отчетах, а теперь давайте посмотрим, что там под ковром.

ДЕНЕЖКИ

Счета (все еще торчу в старом доме):



Так как было задето два воскресенья, пришло две инвестиции:




Продавали урожаи и бутылки:





Стоимость дома и бюджет на конец:

ИГНАСИО

Навыки качать было некогда: надо делать бутылки и скриншоты. Поэтому на конец отчета (вск, 15:45) имеем следующее:

АНИТА

На самом деле съехались в начале недели, иначе бы у меня уехала кукуха делать все скрины.



Деньги с переезда пришлось убирать кодом:




Статы и возраст на начало:





Черты и ЖЦ приехали из генератора, внешность наглейшим образом украдена из коллекции ElectroTrish.

Статы и цели на конец:

Если что-то забылось - скажите, поищу в горе скринов. И спасибо, что прочитали!

 

Ооо, а вот и она! Анита - красивое имя

Сомнительные методы причинения доброты у наставника. Но как он ловко располагает к себе! Хосе явно хороший психолог, раз ему удалось заставить Игнасио втянуться в эти адреналиновые игры, и принимать их как должное, несмотря на то, что тот чуть не погиб.

Как неловко получилось!

Мне понравился обоснуй про Аниту и её болезненность. Несмотря на тяготы, у девушки лёгкий и добрый нрав. Надеюсь, жизнь с Игнасио не принесёт ей больших (ударение в любом месте) проблем. Ведь враги не дремлют, а покой только снится.

 

kramanas

Спасибо, что заглянули! Мне очень нравится ваше семейство, постараюсь сочинять не хуже.

ElectroTrish

Да! Еще раз спасибо за внешность. Генерить симов - вообще не мое. Ну по Игнасио, созданному по первому клику "рандом" в генераторе, это видно. Но если симам позволительно выглядеть чуть лучше обезьяны, то симок хотелось бы покрасивше.

Дело не совсем в этом. Я обязательно расскажу, что с ним не так, когда дострою дурацкий дом.

 

Так, у меня всё больше вопросов возникает по мере прочтения

OMG, до меня в прошлом отчёте не дошло, что Габ отчитывался перед Хосе!
Ламослужитель тогда ещё более тёмная лошадка в этой истории, а после всех событий этого отчёта так и подавно.
Пока не знаю, в чём его мотивация так поступать с Игни и почему именно тот ему приглянулся, когда есть уже свои люди, которые давно в семье, но очень интересно узнать, что ты им приготовил дальше

Ну какой же она невинный цветочек
Выглядит вообще не к месту в этой мафиозной семье)
Хотелось бы мне, конечно, чтобы у неё всё было хорошо, чтобы по законам мелодрам она перевоспитала Игни, но, чувствую, у демиурга своя задумка на этот союз))

А они-то что ему сделали?

Какая красивая фраза! Звучит просто чудесно)

 

Дисклеймер: не знаю, нужно ли еще одно предупреждение на аморальные поступки и сцены, но пускай будет.

Три года спустя

Мы сидели с Уильямом, одним из главных бизнесменов семьи, в его же заведении.



Я невольно улыбнулся, когда официант подал нам нектар моего производства. В последнее время я все активнее вел дела с людьми Хуана, поэтому бутылки с печатью Сильваде встречались уже повсеместно. Разумеется, в обычных заведениях подавали лишь виноградную и клубничную рецептуру, однако не радоваться этому было нельзя. Что же касается вина из мортиса, то контракт с поставщиками из Сельвадорады все же разорвали нашими с Хосе общими стараниями. Не буду говорить, сколько нитей пришлось подергать и скольких людей заставить замолчать ради исполнения этого плана, но теперь рынок запретных веществ держался главным образом на мне. А это значит, что я мог влиять на цены и устанавливать свои условия.

— Как я понимаю, утроить поставки не получится? — спросил Уильям, еще раз перечитывая наше соглашения на будущие полгода.

— Точно не сейчас. Я был бы рад продавать тебе хоть в пять раз больше, но судебная тяжба с Лоранами все еще идет, а на моем участке не так много земли, чтобы выращивать подобные объемы.

— Ясно. Вы с отцом не рассматривали возможность покупки других земель?

— О, если бы все было так просто. В наших краях не так много сельхозугодий. В районе Стрейнджевиля ничего не растет, Сан-Мишуно залит бетоном, экология Сулани в упадке, а вокруг Аппалузы я выкупил все, что не занято каньонами. Тартоза наш последний вариант, а ее климат подходит идеально. Лезть же куда-то дальше слишком рискованно. Если на местную полицию мы можем повлиять и откупиться от всех проверок, то где-нибудь в Эвергрин-Харборе нас прикроют первые же инспекторы.

Мы помолчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Вообще я думал над ней регулярно, но плантации Лоранов действительно выглядели лучшим вариантом. Особенно учитывая тот факт, что они были украдены у меня из-под носа

— Я посмотрю, можно ли как-то сподвигнуть твоих бывших родственников к принятию нужного решения. Раз юристы уперлись в стену, придется прибегнуть к… иным методам воздействия.

В этот момент зазвонил мой телефон, а на экране высветилось имя Аниты. Никогда прежде она не беспокоила меня во время рабочих совещаний, так что, судя по всему, случилось что-то из ряда вон выходящее.

— Прошу прощения. Дорогая, я занят, ты не могла бы перезвонить по… — начал я, поднимая трубку, но новости с того конца провода быстро заставили меня заткнуться. — В больнице? Но врачи же сказали, что… Да. Да. Я понял. Как ты себя чувствуешь? Что говорит доктор?



Уильям тактично отвел взгляд в сторону, а я состроил извиняющуюся мину.

— Хорошо. Попробуй поспать, тебе сейчас нужно отдохнуть. И ни о чем не беспокойся, я попрошу кого-нибудь из слуг привезти все необходимое.

Положив трубку, я залпом выпил стакан крепкого нектара. Это не помогло, поэтому в попытке унять волнения я налил еще один: голос жены звучал слишком слабо даже в сравнении с ее обычно тихим тоном. Только этого еще не хватало.

— Все в порядке?

— В пределах нормы.

— Выглядишь бледным. Если нужно срочно ехать в клинику, то можем закончить позже.

— Нет, боюсь, я уже все равно опоздал. Так что можем вернуться к делам.

Мой собеседник недоуменно вскинул брови.

— Если все настолько плохо, то у меня есть хороший врач на примете. Да и Хуан наверняка поможет, раз речь идёт об Ани…

— Похоже, мы неверно друг друга поняли, — прервал я Уила. — Я опоздал к рождению сына.

— А. О-о. Кхм. Что же, поздравляю. Как назовете?

— Армандо

, — сказал я имя, которое выбрал несколько месяцев назад после окончательного результата УЗИ. Произносить его вслух было очень непривычно. — Так вот, насчёт виноградников…

Наверное, я ужасный человек, но бизнес в ту минуту интересовал меня гораздо больше пополнения в семействе.

***

Впервые взяв на руки ребенка, я не особо понимал, что мне с ним делать. Этот сморщенный розовый комок выглядел невероятно противно и постоянно орал. Маленькое тельце с непропорционально огромной головой, пальцы толщиной с соломинку, бессмысленный взгляд и омерзительный запах детской пудры. “Поговорим лет через десять, когда ты способен будешь выдавать хоть что-то осмысленное”, — решил я, с облегчением опуская новорожденного обратно в колыбель.



С момента их выписки из больницы в доме стало слишком шумно и людно. Многочисленные соседки, с которыми зачем-то дружила Анита, стайками тянулись глянуть на младенца и раздать свои безусловно крайне важные и ценные советы. Если раньше они собирались в основном в мое отсутствие, то теперь совсем потеряли страх, и что-то мне подсказывало, что дальше в этом плане все будет только хуже.

Кстати о доме. Знаете, что получается, когда у демиурга заказчика совершенно нет вкуса и чувства меры?

Вот это:





Изначально мне вообще отказывались выдавать разрешение на строительство эклектичной виллы. “Это испортит всю визуальную стилистику нашего городка!” — кричали в мэрии. — “Согласно документам, Нью-Аппалуза является историческим центром и практически культурным наследием, поэтому в окрестностях можно строить исключительно ранчо!” Но в общении с местными властями не существует проблем, которую не могла бы решить увесистая пачка симолеонов. Поэтому после ее торжественного вручения мы договорились, что основным зданием на территории Савраскиного луга будет считаться конюшня:



Да-да, не удивляйтесь. По бумагам именно этот сарай является главным жилым объектом участка, а все остальное скромно вписано как “иные пристройки и хозяйственные помещения”. И вы ещё спрашиваете, почему после подобного я пренебрегаю законами? Но каким глупцом нужно быть, чтобы следовать правилам, на которые давно положили даже их создатели и главные хранители?

Труднее было получить разрешение на бурение минеральной скважины. Нелепость: почему я вообще должен спрашивать кого-то, что делать со своей собственностью?



Однако врачи рекомендовали Аните регулярные купания в соленой воде, поэтому мы с мэром сошлись на внушительных пожертвованиях местному музею. Тот факт, что музей представлял из себя невзрачную комнатушку в парке, мало кого интересовало.

Ещё немного прозаичных деталей. Уж не знаю, подал ли я своим бракосочетанием дурной пример или просто мои приятели вступили в тот самый возраст, но за прошедшие годы все вокруг резко переженились, а кто-то даже успел обзавестись потомками раньше меня. Габ и Меррилин стали родителями Тэи:



Бернардо и его жена, чьего имени я даже не помню, решили родить двоих подряд:



И даже Марисса с Дэни взяли из приюта парня-сироту по имени Маркус.

Появились у нас и новые соседи. Хосе настоял, чтобы рядом жили люди, способные в случае чего приглядеть за Анитой, поэтому на ранчо неподалеку теперь обитала ее давняя подруга Пруди вместе со своим семейством:



Муж Пруденсии тоже работал на семью, и порой я задавался вопросом: товарищи ли они или шпионы? Впрочем, проблем Пруди не доставляла, так что разбираться в этом деле я не стал.

Мой авторитет же в семье значительно вырос. Из неизвестного парня, выращивающего дурацкие растения, я превратился в уважаемого дельца, спонсирующего по доброй воле начинания, на которые никогда бы не дал денег отец. Ко мне приходили за советом, к моим словам прислушивались, а некоторые меня даже боялись.

Все чаще всплывало имя Сильваде и в кругах именитых сомелье. Мои бутылки раз за разом получали различные награды, коллекционеры заказывали себе персональные разливы, а некоторые бары и вовсе стояли в очереди за бочками с моей маркировкой. Деньги и сок текли рекой.



Отношения с супругой же были… ровными. Не сказать, что я сгорал от любви и страсти, но заботился о ней так, как умел. Свежие фрукты и овощи прямо с грядок, неограниченный доступ к моим счетам, полная свобода на перестановки в доме, куча прислуги и лучшие доктора — у Аниты было всё. Правило же существовало только одно: никогда не говорить о моей работе, даже если я возвращался с нее заляпанный кровью. Впрочем, мы вообще редко разговаривали, поэтому не знаю, почему при всем этом девушка порой выглядела столь печальной. Женские эмоции тяжело поддаются осмыслению.



Хорошо, что со временем она научилась находить радость в каком-то рукоделии и возне с ребенком, так как решать вопросы с её досугом у меня времени не было.







***

С момента нашего разговора с Уильямом о плантациях прошло ровно два года, когда в одно утро Грета Лоран появилась у меня на пороге. Я как раз читал в утренней газете новости о забастовке рабочих полей Тартозы и ждал свой завтрак.

— Господин, к вам пришли, — услышал я голос дворецкого Лютера, из-за спины которого решительным шагом уже выходила Грета.



— Кажется, я велел тебе подать вафли, а не приводить ко мне посетителей.

Дворецкий сглотнул. Он слышал, что случилось с двумя его предшественниками, которые прислуживали в этом доме, и явно не хотел стать третьим безработным с испорченными рекомендациями.

— Пожрешь позже, Сильваде! — с повышенных тонов начала гостья, падая на соседний стул и грохая кулаками по столу. — Вижу, ты неплохо устроился? Может тогда уже отвянешь от моей семьи, а?

Я лениво перелистнул страницу и поправил очки. Зрение начало подводить меня, но даже без линз тяжело было не заметить, как постарела Грета. Хотелось надеяться, что пара морщин была и моей заслугой.

— Не понимаю, о чём ты. Будь добра, выражайся яснее.

— Все ты знаешь, чертов псих! Сначала этот нелепый суд. Затем угрозы. Шантаж, срывы поставок, демпинг цен на рынке нектара. Двенадцать проверок от всевозможных инстанций по анонимным донесениям. Этот грязный скандал в прессе, в котором из мухи раздули слона. А теперь это! — она ткнула пальцем в газетную статью, название которой гласило: “РАЙСКИЕ КУЩИ ИЛИ РАБСКИЙ ТРУД? ВСЯ ПРАВДА О ФЕРМАХ ТАРТОЗЫ”. — Половина, ПОЛОВИНА моих работников просто взяла и ушла.

О да. Мне пришлось немало постараться, чтобы это случилось. Как хорошо, что грязекопатели Лоранов в основной своей массе были людьми темными, необразованными и легковнушаемыми, а кузина оказалась слишком жадна, чтобы достойно им платить. Пара слухов, посеянные семена недовольства, организация профсоюза и ложные объявления о такой же работе за тройной оклад — не хочу перечислять все задействованные методы. Главное, что они сработали.

— Какая жалость, — я даже не пытался изобразить сочувствие. — Уверен, это станет немалым ударом по твоему бизнесу. Не думала попробовать себя в чем-то другом? Кажется, в детстве тебе нравилось плести из бисера.

— Оставь. Нас. В покое, — процедила Грета, царапая длинными ногтями мой обеденный стол. — Я всегда знала, что ты чокнутая злопамятная сволочь, но это уже переходит все границы.

— Уменьши свои границы до конуры, в которой вы теперь живёте, и верни мне мои виноградники. Только представь: никакой головной боли, никаких сложных решений — одни преимущества.

— Да ты оху… — Грета внезапно прервалась на полуслове и уставилась на что-то за моей спиной. Проследив ее взгляд, я обнаружил на лестничном пролете супругу, держащую на руках ещё сонного младенца. Анита в нерешительности застыла на половине пути, с опаской смотря на незнакомую и явно взбешенную женщину.



— Дорогая, позавтракайте сегодня в саду. Лютер как раз на кухне, он тебе поможет. А у меня тут срочная деловая встреча.

— Но ты же обещал, что мы вместе…

— Не сейчас, — я поднялся, чтобы проводить Аниту до выхода. Сначала дела, а потом уже все остальное, в том числе день рождения сына. — Но я обязательно присоединюсь к вам позже.

— Пыа-а-а-пва-а-а! — ребенок заплакал, когда его уносили прочь. Впрочем, это было обыденное для него состояние, что, должен признаться, невероятно раздражало.



— Жесть, что у нее с лицом? Ты что, колотишь жену? …И не знала, что у тебя есть дети.

— Пока только один. Слышал, ты тоже родила пару лет назад?

— Угу. Дочку. Мартой назвала.

Повисло странное молчание. Обычная домашняя сцена почему-то вдруг выбила гостью из её предыдущей колеи. То ли Грету действительно внезапно заинтересовала моя семья, то ли она посчитала, что это отличная возможность подобраться с другой стороны.

— Слушай, Игнасио, — продолжила она с тяжёлым вздохом. — Между нами… много всего было, но мы уже взрослые люди. У обоих мелкие. У обоих дурацкие винодельни с их бесконечными проблемами. Ты явно не бедствуешь, — она обвела ладонью мою гостиную. — Давай просто прекратим эту глупую ссору, а?

Невероятно заманчивое предложение. Что же, у меня давно был готов на него ответ:

— Нет.

— Тогда как насчёт семейного союза? У меня девочка, у тебя мальчик. Поженим детей, когда они подрастут. Я передам Марте поля, будут управлять ими вместе.

— Нет.

В этот момент слуга наконец-то подал вафли.

— Может, аренда? — не сдавалась Грета. — Пара гектаров на северо-востоке плантаций все равно стоит без дела. Я могла бы сдать их тебе, будешь выращива…

— Нет.

— Тогда чего ты вообще хочешь? Просто испортить мне жизнь?

— Я хочу справедливости, Грета.



— Ты понимаешь, что это мой основной источник дохода? Если у меня не будет виноградников, я останусь без гроша. А потом и Марта. Ты ведь тоже отец, Игнасио, ты бы сам смог поступить так со своими детьми? Лишить их наследства из-за старого недоразумения?..

Недоразумение. Так вот как они это называли.

Женщина долго смотрела мне в глаза, пытаясь найти там намек на слабину, проблеск понимания или хотя бы каплю сострадания. Но всё что я мог предложить ей в ответ — это презрение и ненависть.

— Ну я же не злодей. Я готов выкупить свои владения по подобающей всей нашей ситуации цене.

— Сколько?

Я достал чековую книжку и написал в поле сумму. Откусив вафлю, ещё раз прикинул, не слишком ли много предлагаю, и в конце концов придвинул бумагу женщине.



— Один симолеон? Ты издеваешься?!

— От вас я не получил и этого, когда меня выставили из моего же дома. Мне пришлось занимать деньги на билет до сюда у школьных приятелей.

— Но это сделала моя мать, а не я! Я вообще не понимала, что происходит.

— Однако теперь ты понимаешь. Так что самое время исправить ошибки матери.

— Когда все случилось, у тебя не было семьи и детей. Не было ответственности. Тебе было не о ком заботиться!

— Ты права. У меня вообще никого и ничего не было.

Я увидел вчерашнего школьника, стоящего посреди заросшего бурьяном поля. Испуганного, одинокого, преданного последними близкими, вынужденного спать на голой земле. Я вспомнил, как побирался по соседям, рассчитывая получить остатки обеда. Как болел живот, беспокоивший меня до сих пор, и как невыносимо ныла спина от постоянной работы на огороде. Перед глазами пронеслись лохмотья, которые я вынужден был штопать по десятому разу, унизительные попытки сбить цены на рынке и презрительные взгляды большинства местных. Я помнил все. И хоть десять лет спустя я мог позволить себе купить эти земли по полной цене, мне было принципиально не платить больше копейки людям, виноватым во всем произошедшем.

— Я отказываюсь, — замотала головой Грета. — Пошел ты к черту.

— Что же, ты в своем праве. Передавай привет матушке и приглядывай за Мартой.

— …в каком это смысле?

— В прямом. У девочки хороший частный садик. Буковая аллея три, кажется? Прекрасное меню, свежие фрукты каждый день. Чудесные воспитатели. Миссис Смит очаровательная женщина, пусть и в летах… Вот только безопасность у здания никуда не годится. Как и у школы танцев, куда ты отправляешь дочь по средам. Как и дома у ее лучшей подружки Джулс, которая не выговаривает букву “р”. Как и у ее собственной спальни на первом этаже в левом крыле, где нет даже решёток на окнах.

Я улыбался, раскладывая пасьянс из бережно собранных за последний год фактов, а вот госпожа Лоран почему-то стремительно бледнела.



— Ты что, шпионишь за нами?!

— Нет, что ты. Просто интересуюсь жизнью любимых родственников. Ты ведь сама сказала, что мы не чужие люди, верно? Так что не забывай давать моей любимой мачехе лекарства по расписанию. Две пилюли утром, одна вечером. Хранятся в ванной на полке за зеркалом, порядок приема ни в коем случае нельзя путать. И обязательно проследи, чтобы в санатории на источниках Комореби её приняли как надо. А то говорят, что неверно приготовленная рыба фугу очень опасна.

— Я… я пойду в полицию!

— Конечно. Могу показать дорогу. Детектив Карлос — мастер своего дела. Уже много лет заменяет детектива Уотсона, погибшего при загадочных обстоятельствах. Печальное, печальное событие… — я картинно вздохнул. — Представляешь, Уотсон как раз вел мое дело. Отличный был человек, пусть и слегка дотошный.

— Ты не посмеешь.

— Подумай дважды, хочешь ли ты это проверить. Не в моих правилах останавливаться на половине пути.

— Только попробуй приблизиться к моей семье. Слышишь? Только попробуй!

С этим криком Грета вскочила из-за стола и стремительно бросилась прочь.



“Все мы злодеи в чьей-то истории. Но что поделать, если человек отвергает единственно справедливый исход?” — подумал я, доставая телефон. Отпраздновать день рождения ребенка смогут и без меня. В таком возрасте он все равно ничего не понимает и не помнит.



Карты были выложены, поэтому действовать придется быстро. Как хорошо, что теперь в моем окружении была куча людей, задолжавших те или иные услуги.

***

Надо отдать Грете должное: все эти годы она пыталась бороться. Но от огня не спасают ни крепкие замки, ни высокие стены, ни пересчет таблеток, ни смена кружка для дочери. Единственный способ остановить его — это потушить как источник, так и все распустившиеся с начала пожара языки пламени. Лораны не смогли сделать ни того, ни другого, несмотря на мои многократные предложения.

Я бы мог описать всё, что сделал за следующую неделю, но тогда эту главу не пропустит ни один возрастной ценз. Скажу лишь, что когда я перечитывал наконец подписанный Гретой договор, то чувствовал странное опустошение. Битва была выиграна, но она занимала столь весомую часть моей жизни, что я невольно рассуждал: “И что теперь?”

— Верни мне дочь, — прошептала бледная Грета, ставя последнюю печать.

— Марта вернётся из гостей завтра утром. Рад, что мы смогли достичь взаимопонимания, несмотря на все сложности.

Один из моих людей положил ладонь на плечо Греты и кивнул в сторону выхода. Женщина поплелась за ним, с трудом переставляя ноги. Я запоздало подметил, что её губы и ногти были обкусаны до крови, а взгляд параноидально метался из стороны в сторону.

— Ты чудовище.

— Возможно. Но кто создал этого монстра? — попрощался я, возвращаясь к возне с юристами. Один симолеон должен был быть перечислен на счёт Греты Лоран в ближайшее время. Мне же оставалось расплатиться с её долгами и обновить оборудование.



***

Мы с Хосе прогуливались по виноградникам. Здесь всё было так же, как в моем детстве — бескрайние ряды кустов, старая винодельня на пригорке, мерное жужжание насекомых в летнем мареве.



Не было только ощущения радости и мысли о том, что все еще впереди.

— Полагаю, тебя можно поздравить.

Я неопределенно повел плечами.

— Не знаю, Хосе. Мне казалось, что в этот день я буду счастлив, но…

— Но?

— Но я совсем ничего не чувствую.

Мы остановились у пруда, смотря на безмятежную гладь и проплывающих мимо лебедей.

— Это был долгий путь, однако я как будто не дошел куда-то, а просто добрался до точки, с которой должен был начинать. Понимаешь?

— Смотри на вещи шире, Игнасио. Ты не можешь знать, где бы ты был и кем бы ты был, повернись все иначе.

— Без твоей рясы проповеди звучат в три раза менее убедительно.

— Ничего. Иногда окружающим полезно вспоминать, что я тоже просто человек.



— Я не знаю, что мне делать дальше, — эта истина и правда тревожила меня все последние дни. — Не в плане виноградников, здесь-то все как раз очевидно. А по жизни в целом.



— Все-таки люди — удивительные существа, — рассмеялся священник. — Перед нами открыты все дороги, Лама дала нам свободу выбирать и мыслить, а мы впадаем в ступор после исполнения первой же мечты и боимся поставить перед собой новые цели.

— Это не страх, я просто… Просто дай мне совет.

— Стань примерным семьянином. Или последуй примеру Аниты и возьмись за кисть — творчество всегда хорошо помогало в самокопаниях. Можешь завести лам и покорить рынок шерсти. Или бросай все это и уходи в монахи. Вариантов много.



— Ты знаешь, что я так не смогу. Спокойная жизнь точно не для меня.

— Тогда помоги мне завершить начатое и избавиться от братьев.

— Никогда не мог понять, за что ты их так ненавидишь?

— А за что ты ненавидел Лоранов?

— Тут все просто: Лораны украли у меня больше десяти лет жизни.

— А моя семья украла у меня меня самого.

Мы двинулись вдоль берега в сторону небольшой беседки. Я не торопил своего собеседника: если захочет — продолжит сам. Если же нет, то бессмысленно и пытаться.

— Ты же в курсе, что в священники меня отдали против моей воли? И, думаю, излишне пояснять, что ни отказаться, ни сбежать я не мог. Из семьи нельзя уйти, как нельзя и противиться ее воле. Если у тебя нет денег, силы и влияния, разумеется. А в пятнадцать лет редко у кого они есть.

— Почему на том балу ты не дал выстрелить в Хуана?

— На его место просто встал бы Хулио, и для меня ничего бы изменилось. К тому же, я не хочу лишь избавиться от них. Я хочу уничтожить все, что они построили. А ты наивен, если полагаешь, что смерть моего брата уничтожит семью. Нет, тут надо действовать совсем иначе.



— С крахом Лама Ноздры рухну и я, ведь весь мой бизнес завязан на мортисе. Так зачем мне помогать тебе?

— На черном рынке свет клином не сошелся. Цветок смерти — удивительное растение. Найди в его дурмане полезные свойства, а я уверен, что они есть, и добейся легализации.

— Я что, по-твоему, принимаю законы?

— По-моему, ты похож на человека, который способен пробиться туда, где их принимают. И ты совершенно определенно не любишь жить под колпаком, Игнасио. А сейчас мы с тобой оба в ловушке влияния семьи. Только подумай: ты можешь торговать лишь с теми, с кем разрешит отец. Ты можешь жениться лишь по его дозволению. Ты даже не можешь отправиться на курорт, поскольку беспрестанно обязан поставлять отраву. И твоих детей будет ждать та же судьба.

Конечно, так оно и было. Я и сам все понимал.

— Когда-то Лама Ноздра была для тебя неплохим подспорьем, но сейчас ты вырос, а она превратилась в оковы. Мы с тобой уже сделали немало, рассорив моих братьев, перетянув на тебя немалую часть влияния и создав репутацию. Так помоги же мне разрубить эти цепи до конца.

— Почему ты не сделал все сам?

— Я пытался, — Хосе покачал головой, — но Хуан никогда не доверял мне в полной мере и останавливал каждый раз, когда я пытался забраться выше. Да и для всех остальных я всегда буду лишь жрецом, что сидит в тени и занимается мелкими делами. У меня не было ни подходящих талантов, ни удачных возможностей изменить все радикально, как не было их и у остальных моих людей. Но твои цветы сделали тебя уникальной фигурой на этой доске и перевернули расклад сил. Тогда я понял: мне нужен ты.



— С чего начнем? — спросил я, немного обдумав все вышесказанное. Следовало догадаться раньше, но я был слишком занят пересчетами купюр и борьбой с Гретой.

— Устроим тебя на работу. Отцу скажем, что неожиданная страсть к политике обусловлена исключительно интересами семьи. Начать придется с малого, но уж постарайся организовать себе быстрый рост.




— Я справлюсь.

— Разумеется. И да, будь осторожен. Хулио в последнее время слишком уж осведомлен о твоих делах. Я полагаю, что в нашем кругу завелась крыса, а мой брат точит на нас обоих немалый зуб.

Эта новость меня напрягла. Если дела и правда обстояли так, то шпиона нужно было вычислить как можно быстрее.

— Посмотрю, что можно сделать. Зайдешь на ужин? Анита по тебе скучает.

— Сегодня меня ждут кое-какие дела, но постараюсь заглянуть на неделе. Передавай ей привет.

“Какой же это все-таки славный человек”, — думал я, заключая Хосе в традиционные объятия. — “Мы обязательно преуспеем. Ведь что может пойти не так?”



А не так пошло абсолютно всё.

***

БОНУС ДЛИНОЙ В ОТЧЕТ

Из дневника Аниты

Однажды, читая в Симтернете статью под названием “Как распознать домашнего тирана?”, я крепко задумалась о своей судьбе.

Со стороны мой брак казался почти идеальным.



Но было в нем что-то неуловимо странное. Что-то, что я не могла объяснить даже самой себе.

У вас когда-нибудь было чувство, что человек смотрит не на вас, а будто бы сквозь вас? Нет, вас не бьют, не унижают, вам создают самые комфортные условия и говорят комплименты, но делают это не по зову сердца, а словно просто следуя какому-то заранее начерченному плану. Сегодня — новые туфли. Завтра — букет цветов и билеты в театр (на вас и вашу подругу, естественно, ведь у мужа никогда нет времени). К субботе уже заказан массажист, а за ужином супруг неизменно нахваливает ваши блюда, через силу давясь баклажанной запеканкой. И ни от чего из этого бесконечного списка вы не имеете права отказаться.

Он никогда не обращался ко мне по имени. “Дорогая” — вот что я слышала в свой адрес, будто речь шла о недешевой вазе. Армандо был для него просто “ребенком”, а во время праздничных застолий о нас с сыном говорили в третьем лице.



Стоило мне заикнуться, что я хочу попробовать себя в рисовании, вышивке или флористике, как мне тут же покупали всё необходимое. Но я видела, с какой насмешкой Игнасио смотрел на то, как я выставляю свои творения за сотню симолеонов на Продавито в попытке почувствовать, что хоть чего-то стою.



Меня пугало, как он, изредка все же качая Армандо, рассуждал по телефону, кого из деловых партнеров стоит “заставить замолчать”. Его лицо в такие моменты не выражало ничего, будто бы речь шла о покупке очередной партии удобрений. Малыш еще ничего не понимал, но я с ужасом размышляла о том дне, когда осознавать смысл слов он наконец начнет.



Порой вдруг наступали моменты просветления. Например, где-то неделю Игнасио занимался йогой

, поддавшись на мои осторожные уговоры поработать над контролем настроения.



В такие дни мне казалось, что мы сможем стать настоящей семьей. И, видит Лама, я старалась, старалась как могла. Даже заряжала кристаллы, способные подарить счастье и благополучие, а после делала из них украшения.



Когда камни сработали, моему счастью не было предела.



Однако то ли их магия рассеивается слишком быстро, то ли Игнасио выработал иммунитет, но через пару дней все вернулось на свои круги: я занимаюсь сыном, а он опять возится со своими нектарами.





Я старалась не унывать. Правда.



Ведь в конце концов в моей жизни были еще двое важных мужчин, которым можно было уделять время. И общение с которыми никогда не было похоже на разговор с ледяной статуей.



— Все хорошо? — неизменно спрашивал Хосе.

— Конечно, — с улыбкой отвечала я. — Все просто прекрасно.

А что еще мне было делать? Признаться, что я, кажется, схожу с ума и ощущаю себя сидящей на пороховой бочке без всякой видимой причины?

— Вот и славно. Подай, пожалуйста, салфетку, а то мы немного испачкались.



А еще были подруги. Без их советов и бесконечной поддержки я бы точно не справилась. Да и Армандо любил играть с другими детишками.





Ну и, конечно, сад. Наш сад был просто прекрасен. Живя в душном особняке дяди Хуана, я никогда бы не могла подумать, что настолько люблю зелень и исходящее от нее ощущение жизни.



Я пыталась смириться с тем, что любовь из многочисленных романов так и осталась на страницах книг. Но чем больше времени проходило, тем чаще я задавалась вопросом: “А что, если бы на месте Игнасио был он?”



Не урывками. Не редкими набегами в отрыве от церкви и дел. Всегда.

Ведь ему нравились мои картины.



Правда нравилась вегетарианская еда, которую я сама готовила каждый вечер, игнорируя возражения слуг.



И он был так добр к моему Армандо, очередной день рождения которого снова пропустил его отец.



Если подумать, Хосе заботился обо мне с того самого дня, как погибли мои родители, а меня привели в незнакомый дом. Только ему я готова была довериться, только на него могла рассчитывать в полной мере. Сначала я хотела верить, что судьба послала мне кого-то вроде невероятного старшего брата. Но с годами к своему ужасу поняла, что чувствовала нечто большее. И чувствую до сих пор.

Назовите меня отвратительной женщиной, я это заслужила. Но когда Игнасио перестал ночевать дома, ссылаясь на проблемы на новой работе (о которой мне, разумеется, знать не полагалось), я подобрала лучший кристалл

.



— Ты сегодня без формы. Свободный день?

— Да. В церкви церемония, но брачующиеся затребовали служительницу, а не служителя. Чувствую себя слегка бесполезным.



— Глупости. Армандо как раз хотел половить бабочек у реки, поэтому ты будешь очень полезен, если поможешь мне приглядеть за ним.

— Все хорошо? — вдруг спросил Хосе, заметив волнение на моем лице. Внимателен и чуток, как и всегда.

— Конечно. Все просто прекрасно, — с улыбкой ответила я, заключая его в объятия.



Прогулка прошла прекрасно, но домой Армандо пришлось нести на руках. Неугомонный малыш слишком переусердствовал, прыгая на мелководье и изучая местные склоны. Мы вернулись ближе к вечеру и, сдав ребенка скучающей няньке, я предложила Хосе еще немного пройтись по саду.

— Спасибо тебе. Сама бы я точно не справилась, а все девочки как назло заболели вместе с детьми.

— Не стоит благодарности. Семья для того и нужна, чтобы заботиться друг о друге, как заботятся ламы о членах своего стада.

Ах, если бы это было так. Если бы.

— Хочешь посмотреть на мои новые работы? Я как раз закончила очередной камень, — кажется, мой голос слегка дрогнул, прямо как и рука, когда я протягивала рубин.

— Прекрасная огранка. У тебя получается все лучше и лучше. И как только ты добиваешься такой чистоты?.. Признавайся, ты волшебница?

— Нет. Волшебник у нас ты, но если кристалл и правда нравится, то оставь себе. У меня их и так целая коллекция.



— Спасибо. Поставлю у алтаря, там как раз не хватает украшений.

Нет. Нет-нет-нет, их магия работает совсем иначе.

— Может, лучше будешь носить с собой? Я бы могла сделать ожерелье, если так будет удобнее. Или браслет.

И почему только это сразу не пришло мне в голову?

— Зачем? Для этого придется уменьшать размер и менять форму, а она прекрасна и сейчас.

— Я, ну… Это… Это просто… Что-то вроде оберега для самых близких… Это важно...

Решимость начала меня оставлять. Наверное, я даже покраснела, нервно теребя короткие рукава своего платья. Дура. Ну какая же набитая идиотка.

— Лама, да ты вся дрожишь… Думаю, сейчас тебе важно принять ванну и отдохнуть: только простуды еще не хватало. А я пойду, нужно присмотреть за уборкой в храме.

— Останься, — я поспешно схватила его за руку. — Игнасио сегодня нет. И девочки не придут, — кошмар, как же ужасно это звучало! — Мне… В такие вечера мне слишком одиноко в этом огромном доме. Без тебя…



Минутное молчание показалось мне вечностью, а скрип садовых качелей — звуком заточки топора палача. Я не решалась открыть глаза, но чувствовала, как пристальный взгляд Хосе скользит по моему пульсирующему от стыда лицу.

— И как давно? — он не закончил, но это и не требовалось.

— Всегда, — я сделала шажок вперед, не давая ему отстраниться.

— Ани, пожалуйста, — Хосе мягко взял меня за предплечья, и по моей спине пробежала легкая дрожь. — Это неправильно. Мы не должны.

“Мы”. Какое простое и понятное слово. Не “я” и не “ты”, которыми постоянно бросался Игнасио. Мы.

— Знаю. Но помнишь, что ты говоришь каждый раз, когда выбираешься из своих церковных одеяний? Я ведь тоже… просто человек.

Клянусь, я не хотела становиться героиней вульгарного бульварного романа. Но разве это хуже, чем всю жизнь играть даже не вторую роль, а декорацию на чьем-то фоне?

***

В отчете сыграно почти две недели (конечная точка - пятница, 00:01), так как демиург свинья здесь можно было бы поставить точку и слишком увлекся новой механикой младенцев. Еще почти половина дня была потрачена на ресторан, который в итоге все равно принес одни убытки. Оставлю его на когда-нибудь потом.

Ну, давайте начнем.

ДЕНЕЖКИ

К сожалению, я не помню точно, в каком порядке все продавалось и строилось, но вот бюджет после сноса старого дома (за вычетом нужных предметов, убранных в инвентарь):



Покупка нового дома, который я предварительно строил на другом участке:



Там вообще не влезало ничего, кроме самой виллы, поэтому пришлось достраивать в течение всей игры.

А тут две партии нектара. Жизнь улетает по бешенным ценам:




Где-то между ними покупка ресторана. Увы, скриншота цены не осталось, но вот его текущая стоимость. Внутри после приобретения если что-то и менялось, то по мелочи:



Ну и найденные доходы от счетов. Вторые если и были, куда-то провалились:



Стоимость дома на конец:



А вот счета. Первые ниже, поскольку еще не было наружной отделки и кучи нектара в хранилищах:



Кажется, это все. Я ведь теперь могу считать семейку зажиточной и скринить только начало и конец?

ИГНАСИО

ЖЦ была выполнена сразу после покупки дома:



Новая, которую мне было некогда качать. Постараюсь успеть за следующий отчет:


А вот дальше ппц расхождение с сюжетом. На самом деле с ребенком Игнасио носился не меньше Аниты (а когда он делал нектар или качал писательство, его подменял дворецкий), потому что у него давно куплены бонусы на не гадить/не мыться/не спать:



Работа взята под конец, поэтому без изменений:



Возраст не радует. Надеюсь, успею закрыть все начатые сюжетные арки (пусть и комкано, как с Лоранами) до свидания со смертью:



Не знаю, нужна ли карточка взросления, но пусть будет:



Еще немного прокачался клуб:





А вот ресторану так и не похорошело, поэтому скринить там нечего.

АНИТА

Твое лицо, когда друзья мужа радуются беременности больше него самого:



ЖЦ стоит на месте, разве что с кем-то подружились. Вообще без понятия, что такое эти советы и как их давать. Нахваливать вегетарианство и рекомендовать свой образ жизни не подходит:



Работать некогда и незачем:



Что-то подкачалось. Нужно добить рисование для семейных портретов:



Возраст тоже дает о себе знать. Надо срочно беременеть, говорят, что там ползунок останавливается:



Надеюсь, Анита не начала нравиться вам меньше после этого отчета. Я предупреждал, что среди главных героев не будет никого совершенно положительного. Но если перебор, обязательно маякните.

АРМАНДО

По внешности, имхо, не ясно - мелочь вся на одно лицо:



По навыкам пока скромно, т.к. др был перед самым концом:



Зато дали идеального младенца (видимо за то, что попробовали все закуски и нафармили нормально так рубежей):



Если кому-то интересны будущие выборы генератора по ЖЦ и т.д., дайте знать, там полная ржака. Также у меня миллион скриншотов получения всяких рубежей, но выкладывать все лень, поэтому держите так:




Это был ад. Ребенка приходилось доводить до истерики и прекращать занятия только во время красноты вообще всех основных показателей, а к моменту пробуждения у кроватки уже дежурил кто-то, готовый заниматься снова. Младенцы, конечно, занятные, но повторять этот подвиг я не рискну.

Спасибо, что прочитали. Если мне пора остановиться и закрыть этот дурдом, просто дайте знать!
Если же кому-то еще не в конец противно, то запрашиваю помощи с семейным древом. Кажется, на форуме где-то мелькала тема, но снова найти не могу.

 

SimsEnjoyer, привет! Как много приключений сегодня, можно сказать, 2 отчёта в одном за раз )) Обязательно продолжай, читать о происшествиях у твоих персонажей и наблюдать за раскрытием их характеров через поступки очень увлекательно. Чем многограннее персонажи, тем интереснее их история, так что наличие неприглядных поступков её не портит. Напротив, было бы менее заманчиво читать про что-то рафинированное, когда у всех всё гладко и все идеально себя ведут. Тут цитатки)

А мне кажется, ничего ужасного нет в том, чтобы не бросать одно дело ради другого, когда есть возможность последовательно заняться обоими. Ребёнок уже родился, и на главное действо Игнасио и так опоздал, как он сам верно заметил, а теперь малыш и Анита никуда не убегут, и можно увидеть их после заключения сделки.

Не думала, что напишу это, но тут я даже в чём-то поддерживаю Игнасио! Его позицию легко понять.

Офигеть, вот это хоромы! Ты постарался на славу, видно мастерство Почему тебя ещё нет в списке участников строительного соревнования? Там как раз набор продлили

Как удобно он устроился ))

Действительно, с чего бы это? Ну и чурбан Игнасио. У Аниты есть всё - кроме самого главного, его любви. Но что поделать, если некоторые люди на это не способны.

Неожиданная смена разговора Признаться, мне казалось, что Грета за все эти годы уже подрастеряет свой запал и не станет орать на Игни, ибо это ни к чему не ведёт, и сразу начнёт искать обходные пути. (Что ж, в итоге и это ни к чему не привело, но она пыталась!)

Нет, пожалуй, чересчур много предложил!

Оооооу.... Были, кстати, такие мыслишки, когда увидела этих двоих на одном скрине. Наверное, такой исход был закономерен с учётом поведения каждого из мужчин в жизни Аниты. Малыш и вовсе мог бы забыть, кто его настоящий папа, ведь рядом всегда Хосе. *

Кстати, а Хосе всегда имел такое субтильное телосложение? Может, я просто без рукавов его прежде не видела, в любом случае, переживательно немного из-за аппарата огранки камней. Осторожней с ним, всякое, говорят, бывает с симами, если с них снимать\надевать сделанные украшения. Вообще побаиваюсь пока этот доп ставить, прежде чем глюки починят.

0% осуждения, 100% понимания, на самом деле. Конечно, я не одобряю измен, но видя всю ситуацию на ладони, не могу не сопереживать Аните. В течение нескольких лет она замужем за холодным и отстранённым человеком, который ей слова доброго не скажет, по имени не называет, отмораживается где-то итд итп, она сама всё замечает и понимает, но как девушка с высокими моральными устоями (и вероятно, не оч высоким мнением о самой себе) склонна себя обвинять за увлечение другим, чем Игнасио за его чёрствость. Был ли у неё выбор, когда она выходила за него? Да не особо - с ним либо одной. Теперь выбор в том, жить ли формально ЗА мужем, но по факту без него (его участия, нежности, какой-либо вовлечённости и вообще близости в отношениях) или позволить себе дать "слабину" и получить маленький такой шансик на женское счастье, пусть и украдкой. Сложно не выбрать второе, когда рядом заботливый человек, всегда поддерживающий и интересующийся, порядочный, но тоже не железный и желающий того же, что и она. Сложно верить в то, что Игнасио реально изменится и способен выдать больший объём романтических чувств, чем Анита уже видела - а без этой веры камешки заряжать без толку, надолго не хватит. Девушка оказалась в сложной ситуации, но я рада всё же, что у неё есть Хосе - теперь самое главное перед мужем не спалиться! А то ж пристрелит обоих сразу, с ним разговор короткий. Или ещё чего похуже придумает, создание мстительное.

Полагаю, то, что тебе нужно, лежит здесь и здесь Ещё можно посмотреть примеры деревьев других форумчан в этой теме, и если тебе будет ближе формат на каком-нибудь онлайн-сервисе, то выбрать из чего-то проверенного.

Это очень долгоиграющая цель. Здесь имеются в виду звонки друзей и знакомых твоему симу, когда персонажи просят у него совета, и спустя время отчитываются, как всё прошло после сделанного выбора. Ни разу не выполняла эту ЖЦ, потому что обычно мои симы мало с кем дружат Но думаю, если знакомых будет много, то и звонить будут чаще.

КАК ты это сделал?? Тем более с красными потребностями у младенца, у меня что-то с ними всегда , хотя стараюсь заботиться и не перенапрягать ....