Город, в котором все происходит.

Иногда на меня находит желание сотворить нечто с коробками поз, красивыми интерьерами и пояснениями: а что собственно происходит? Формат городских историй для этого подходит как нельзя лучше.
Итак, дело происходит в городе, название которого не так уж и важно. В центре повествования двое влюбленных, которых в той или иной степени касается все, о чем я буду здесь писать. В ходе повествования они будут обрастать старыми и новыми друзьями, знакомыми, родственниками, коллегами... А может быть и врагами. Посмотрим, куда нас с ними заведет жизнь.

​

 

Burivuh, ура!!!! еще один город в этом разделе!! симы на обложке симпатичные такие, буду ждать что там у них будет происходить.

 

SantaFulmine, надеюсь, что скоро начну выкладывать. Сейчас жду от подруги файла с одной из "редисок" данной истории и приступлю к выкладке

manjaf, можно-можно . А еще - корявенькой фотошопной обработки и европейзировавшихся индусов

 

Rirun, перезалью картинку.
С началом говоришь? Мне бы уже перейти от фотографирования к делу

 

Rirun, а можешь?

 

Rirun, ну все! Пендль подействовал, в ближайшее время будет начало

 

История Афтаба и Миллисенты. Глава 1

Для Милисенты Рамз и Афтаба Басу той самой «запечкой», где каждого подстерегает судьба, оказалась приемная главного врача престижной частной клиники. Милли последние семь месяцев работала секретарем этого самого главного, а Афтаб, закончивший интернатуру, желал занять имеющуюся вакансию хирурга. Молодой врач сразу заприметил очень симпатичную девушку, которая в свою очередь очень старалась не выказать повышенного интереса к его персоне. Пообщаться перед собеседованием им помешали постоянно снующие туда-сюда сотрудники клиники. Зато после Афтаб сумел уговорить Милли оказать ему честь, выступив спутницей для вечерней трапезы в каком-нибудь милом местечке. Кокетливо взмахнув умело наманикюренной ручкой, девушка царственно кивнула, давая свое согласие. Она очень надеялась, что сумела сдержать свой восторженный вскрик достаточно долго, чтобы Афтаб не услышал его из коридора.




Спойлер

Милым местечком, упомянутым утром Афтабом оказался ресторан при литературном клубе – заведение чрезвычайно модное и посему недоступное для простых смертных. Каким образом молодому человеку удалось заказать там столик в такие короткие сроки, Милли искренне не понимала. Впрочем, данный факт интересовал её меньше всего. Главное – Афтаб был учтив, галантен, внимателен, в меру самовлюблен и безмерно очарователен. Уже к концу ужина Милисента была буквально без ума от нового знакомого. Только одно омрачало её хорошее настроение – Афтаб не проявлял ни малейших признаков встречной очарованности. На столе уже появился десерт, а кавалер до сих пор не поинтересовался ни её номером телефона, ни электронной почтой, ICQ или любым другим контактом девушки. Она даже решила, что не смогла оправдать возникшей утром у молодого человека заинтересованности и то, что он до сих пор находится в её обществе – лишь дань хорошему воспитанию, не позволявшего Афтабу встать и уйти.




Учитывая печальный ход её мыслей в конце ужина, неудивительно, что утреннее появление в офисе девушки из курьерской службы, несшей огромную игрушку-сову вызвало у Миллисенты неприкрытое удивление. К очаровательной птице – символу знаний и мудрости – прилагалась записка в которой Афтаб в свойственной ему витиеватой манере извинялся за свою рассеянность, помешавшую ему выяснить, какие цветы предпочитает девушка, овладевшая всеми его мыслями. Он выражал надежду на то, что ему удастся исправить эту оплошность за ужином вечером. Свое решение Милли должна была сообщить ему по телефону. Как будто он у нее был!




Почти всю первую половину рабочего дня Милли убила на поиск заветного номера. Здраво рассудив, что все контакты должны быть указаны в резюме, которое Афтаб предоставил возможному работодателю, девушка скрупулезно перебирала файл за файлом, через локальную сеть посигнув на святыню – рабочий компьютер шефа. К сожалению, главврач не отличался особенной аккуратностью в обращении с машиной, и файлы лежали где попало, к тому же названы были, скорее всего, путем слепого набора ничего не значащих фраз. Учитывая все вышесказанное, понятно, почему через пару часов бесплодного поиска Миллисента была раздражена настолько, что её разговор с Афтабом скорее напоминал командный тон генерала армии, чем романтическое воркование юной нимфы. Тем не менее, о времени и месте встречи договориться им удалось. Вот только до самого конца рабочего дня Милли терзалась вопросом – правильно ли поступила, согласившись на второй день знакомства посетить мужчину у него дома, и не стоит ли перезвонить и договориться о другом – нейтральном и более приличном месте встречи.




Не смотря на здравые рассуждения, последние четыре часа бродившие в её прелестной белокурой головке, уже через полчаса после окончания рабочего дня, Милли имела честь знакомиться с очаровательной рыжей бестией, обитавшей у Афтаба дома. К слову, бестия эта не отличалась изысканными манерами своего хозяина и, дабы лучше рассмотреть и разнюхать гостью, не терзаясь особыми муками совести залезла на стол. Покрутившись вокруг Милли минут пять, Николетта видимо решила, что хватит с этой малоинтересной двуногой её божественного внимания и отбыла в неизвестном направлении.



Взамен бесценному вниманию рыжей киски, Милли получила из рук Афтаба бокал прекрасного вина и уникальную возможность лицезреть невиданное ею прежде зрелище – мужчину за приготовлением пищи. У неё был не слишком большой опыт в отношениях с противоположным полом, но оба её бывших друга скорее дали бы отрубить себе руки, чем встали к плите. Афтаб же довольно споро управлялся с кухонной утварью и вскоре девушку буквально окутал чарующий аромат готовящейся пасты.




В этот раз Афтаб не забыл поинтересоваться личными телефонами девушки, но до самых выходных их общение ограничивалось лишь короткой перепиской и недолгими телефонными разговорами. Зато в пятницу вечером Милли получила от кавалера предложение провести выходной с ним и его друзьями. Предполагалась нехитрая программа – посиделки с пицеей и слабоалкогольными напитками, приятная беседа и вероятно, если воздействия указанных напитков окажется достаточно для повышения решительности, получение им – Афтабом первого поцелуя с его прекрасной дамой. Несколько минут ушло на то, чтобы информационный посыл последней фразы дошел до нашей героини. Только теперь она поняла, что сама препятствовала всем попыткам к сближению со стороны Афтаба. И, осознав этот досадный факт, была решительно настроена положить начало их «взрослым отношениям».
Вот только компания, выбранная Афтабом для времяпрепровождения, оказалась не лучшим вариантом для тщательно спланированных Милли ситуаций, в той или иной мере поощряющих галантного мужчину к решительным действиям. Стоило ей будто невзначай соприкоснуться с предметом своих вожделений, как жена его лучшего друга начинала заунывные разговоры о том, что страсть и любовь первых месяцев проходит даже слишком быстро. В такие моменты каких-то романтических действий хотелось меньше всего. Гораздо привлекательней казалась идея надеть на эту болтливую клушу в качестве модной шляпки целое блюдо с пиццей. Останавливало от этого заманчивого поступка единственное – нежелание показаться Афтабу истеричной особой, недостойной его внимания.



Однако, как известно, некоторые люди мыслят одинаково. В перерыве между уничижающими саму идею любви в браке сентенциями Карлы, Афтаб предложил своей спутнице приобрести пиццу и каких-нибудь закусок, чтобы уничтожить их наедине где-нибудь на природе. Естественно, предложение было принято моментально.



А уже через час в городском парке было обнаружено местечко, идеально отвечающее представлениям обоих о романтике. Вот только, окруженные красотами природы, Афтаб и Миллисента крайне мало внимания уделяли принесенной с собой «итальянской лепешке». Гораздо больше их занимала идея познания друг-друга, в допустимой рамками приличия степени. Но, вероятно, если бы их застали за этим занятием, вряд ли кто-то согласился бы с утверждением о допустимости поведения молодых людей.




С этого дня встречи Афтаба и Миллисенты приобрели новый – интимный характер. И довольно скоро молодым человеком был поднят вопрос о совместном проживании. Оба понимали, что находясь в настолько близких и как обоим казалось – серьезных отношениях, необходимо представить друг-друга родителям. И если Афтаб не видел в этом никаких проблем, то Милли заметно нервничала. И дело было не в том, что они принадлежат к очень разным социальным слоям, не в том, что Афтаб наполовину индус, а в некоторых особенностях её мамы. Дело в том, что миссис Рамз чрезвычайно любила за чашкой чая помечтать о том, как старшая дочь однажды выйдет замуж за Лео Татча – сына её лучшей подруги. В её грезах фигурировала простая без затей свадьба, счастливые молодожены и обязательно – их безграничная благодарность женщинам не только подарившим им жизнь, но и посодействовавшим в обретении личного счастья. Несомненно, у Лео и Милли должны родиться две дочери, которых назовут в честь любимых бабушек и много лет спустя, дочь с зятем все ещё будут благодарить её за свое благополучие.




Тем понятнее её растерянность и смятение, когда одним субботним утром дочь, на которую возлагались такие надежды, появилась в родительском доме под руку с молодым человеком. Примерно минуту Мэрион Рамз могла потешить себя надеждой, что молодой человек этот – всего лишь давний знакомый дочери, которого она случайно встретила на улице. Она предпочла гнать от себя мысль о том, что знает всех, с кем общается девушка, и прежде этого человека в её окружении замечено не было. Но, когда счастливо улыбаясь, девушка прощебетала:
- Мам, пап, познакомьтесь, это Афтаб. Мы планируем поселиться вместе, - мать буквально увидела, как подобно карточному домику рушатся её мечты о будущем Миллисенты.




Единственной надеждой Мэрион оставался муж Стивен, прежде крайне настороженно относившийся ко всем ухажерам дочки и устраивавший им такой допрос, что большинство парней испарялись сами собой после первой же встречи с предполагаемым тестем. Уверенная в своей поддержке с тыла, миссис Рамз излучала гостеприимство, подавая чай в своих лучших чашках, выставляя на стол домашнее печенье и нежнейшие булочки. С некоторым злорадством, она ожидала того момента, когда отец Милли присоединится к теплой компании, чтобы нанести смертельный удар отцовской любовью по очередным отношениям дочери. И вот, момент, которого так ждала миссис Рамз, настал. Стивен присоединился к компании и… практически мгновенно попал под влияние очарования, исходившего от Афтаба. Сказать, что миссис Рамз была в бешенстве – значит промолчать. Но хорошая мина при плохой игре была отработана матерью Милли до мельчайших деталей. Афтаб так и не поймал на себе ни одного из гневных взглядов, сопровождаемых молчаливыми проклятиями, которые бросала на него Мэрион. А возможно – просто сделал вид, что не заметил.



Пережив визит к собственным родителям, Милли относилась к необходимости знакомства с семьей Афтаба весьма философски – надо так надо. Между тем, она просто не представляла, что за человек мать её возлюбленного. В прошлом известная пианистка, ныне – глава строительной компании своего покойного мужа Анна Хоуп Дарлин Басу славилась в своем кругу крутым нравом и довольно жестким отношением ко всем окружающим.



Большей частью такие слухи о ней были достоверны. Кроме одного. Существовал все же один человек, которого Анна не просто любила – болезненно обожала. Не сложно догадаться, что человеком этим был её единственный сын. По мнению самой Анны, она относилась к Афтабу вполне объективно. Она объективно полагала, что её мальчик самый красивый, умный, талантливый и прочее. Несомненно, для такого совершенного юноши следовало подобрать соответствующую девушку из их окружения, чтобы не подпустить к сыну какую-нибудь мерзкую охотницу за состоянием, которая разбазарит все наследство Афтаба на свои прихоти и сбежит от него к другому. Именно таким был сюжет главного кошмара Анны еще с тех пор, как в родильном доме ей показали кричащего младенца, сопроводив демонстрацию дежурным:
- Миссис Басу, у Вас сын.
И вот теперь, её сын привел к ней для знакомства некую сомнительную особу в вульгарно-коротком платье и чулках, которые, по мнению Анны, могла бы надеть продажная девка.



Милли не понравилась Анне не то что с первого взгляда – с первого упоминания, когда накануне их визита Афтаб сообщил матери, что придет к традиционному воскресному обеду не один, а со своей девушкой. Тем не менее, Анна нашла в себе силы, чтобы поинтересоваться предпочтениями девушки в еде и даже передать их без корректировки на противоположное своему повару. Но сейчас, когда нахалка, тесно прильнув к Афтабу стояла перед ней, Анна судорожно сжимала пальцы, чтобы не схватить «эту» за локоть и очень не аристократично вытолкать за дверь. Даму раздражало в девушке все – её осанка, манера одеваться, говорить, смотреть. Нет, она не выдерживала никакого сравнения со всеми теми милыми созданиями, встречи с которыми Анна регулярно устраивала сыну.




А отлучившись, чтобы проверить все ли готово к обеду, Анна стала свидетелем сцены настолько по её мнению пикантной и неприемлемой, что вынуждена была схватиться за перила, чтобы сохранить равновесие. Потребовалось все её самообладание, чтобы сравнительно спокойным голосом пригласить сына и «эту» в столовую.




Позже, проводив Афтаба и Миллисенту, Анна долго ещё ходила по своему дому, прокручивая в голове одну и ту же мысль: «Нельзя допустить!». Глядя на свое отражение, Анна пыталась понять, что можно предпринять, чтобы не допустить дальнейшего проникновения «этой» в их семью. Анна ощущала угрозу от этой девушки. Боялась, что та просто отнимет у неё сына. Афтабу нужна другая спутница жизни. Милая, может немного эфимерная девушка, изысканная аристократка, с детства привыкшая к блеску высшего света. Никак не пробивная «голодранка», которая погубит идеальную репутацию их семьи.



Что бы не думала по поводу выбора сына Анна Басу, сам он был в полном восторге от своей девушки, от её простоты и искренности, не свойственных девушкам из высшего общества. Через пару дней после визита в дом его матери, Афтаб перевез Милли вместе со всеми её вещами из домика, который она снимала на двоих с подругой к себе. Возможно, знай они о том, насколько синхронно их матери возненавидели чад друг-друга, не были бы так беззаботны, перетаскивая коробки, коробочки и сумочки, но, к их счастью, оставались в блаженном неведении.

​

 

Burivuh, какая интересная история. и скрины очень красивые. мне понравилось. посмотрим, что дальше будет. а то с такими родителями деткам придется несладко. чувствую будут интриги.
Очень мне понравился скрин с Афтабом в кресле, на фоне тюльпанов в вазах, где он один. и мурчащая рыжая бестия с Миллисентой, очень уже бестия хороша. а еще понравилось то, что Афтаб полуиндус. питаю слабость к Индии.
Буду с нетерпением ждать продолжения истории.

 

SantaFulmine, о скрине с Афтабом в кресле я слышала уже много хороших слов. Надо сказать, без обработки он мне совершенно не нравился . Это верх моего фотошопного творчества
Сама питаю огромную слабость к Индии, но в основном к индийским фильмам. Вообще, внешность Афтаба задумывалась как нечто похожее на Ритика Рошана. М-да, не вышло. Но и так хорош
И с родителями, и без родителей в жизни ребят будет много интересных и занимательных событий (во всяком случае я так это себе представляю)

 

manjaf, не думаю, что это сериал. Скорее похоже на семейные хроники. Прода обязательно будет, но не прямо сейчас. У меня же еще магаданцы и улей

 

Я думаю, мне бы он и без обработки понравился. сама поза удачная и интерьер. а еще я запала на тюльпаны в вазах.

как приятно встретить человека с похожими вкусами.

Вот бы не подумала сразу! хотя если приставить фото к скрину, то губы и нос вроде как сходство имеют.

 

SantaFulmine,

Весьма и весьма отдаленное. Я сдалась, когда не сумела подобрать глаза, передающие необычный оттенок очей Ритика .

 

Rirun, Милли у меня вся какая есть. Редко задумывается о последствиях своих мелких действий.

 

История Афтаба и Миллисенты. Глава 2
Как уже говорилось, Анна Басу обожала единственного сына. Именно это светлое материнское чувство и заставляло её трижды в неделю обедать с сыном в дешевой забегаловке недалеко от его работы и выслушивать хвалебные оды его новой пассии. В серьезность отношений сына она не то что не верила, скорее – не хотела верить. Афтаб же был решительно настроен доказать матери, Милли – его единственный путь к истинному счастью. А настойчивостью и любовь доводить начатое до конца он пошел именно в мать. Через несколько месяцев Анна уже могла без содрогания назвать девушку по имени и даже сообщила своей сестре, что Афтаб теперь живет с довольно сносной мадемуазель.





Спойлер

И Афтаб был рад тому, что приятие мамой его возлюбленной произошло до знакомства с её семьей. Если маму – библиотекаршу и папу – владельца крохотной автомастерской Анна скрепя зубами пережила бы, то младшая Рамз произвела бы на нее неизгладимое впечатление. Очень хочется сказать, что Кароль Александра Рамз отличалась аристократичным поведением, обожала чинные чаепития и классическую литературу.



Но, как было сказано в одной известной оперетте: «Что выросло, то выросло!». Кароль, или Карра, как её называли домашние, была сущим наказанием для своих родителей. Она бы может и рада вести себя лучше, но глубоко внутри этой юной девушки сидела некая безумная сила, постоянно толкавшая её на необдуманные, сумасбродные, а порой и вовсе опасные авантюры. Что не могло не повлиять на отношение к ней родителей. Как они сами признавались родным и самым близким друзьям, свою мать Карра раздражала, отца – утомляла. И оба не стеснялись высказывать это доченьке лично.



Поведение родителей было конечно, по крайней мере не педагогичным, но в принципе понятным, учитывая идеи, постоянно приходящие в голову их дитятке. Наименее опасными из её затей были граффити на стене полицейского департамента и пикник на крыше административного здания, откуда открывался на самом деле шикарный вид на старинное кладбище.





Мало того, что она сама подвергала себя опасности, так еще и друга своего – робкого рыжика по имени Конрад Вальхо втягивала почти во все свои предприятия. По этой простой причине родители и Кароль, и Конрада зачастую посещали такие места, как то самое разрисованное здание полиции. И с каждым таким посещением в голове Мэрион все дольше задерживалась мысль о том, что было бы неплохо оставить дочь здесь на пару дней. Просто для воспитательного эффекта.





Но, всякий раз, увидев свою безбашенную, но все же любимую дочку, печально прижавшую уши в крохотной клетушке, по соседству с отсыпающейся после ночной смены проституткой и обколотым торчком, собиравшимся куда-то лететь, Мэрион испытывала одно и то же желание: немедленно забрать из этого кошмара свою детку.





Впрочем, во время ковырнадцатой по счету проповеднической беседы с доблестным стражем порядка, призывавшим их со Стивеном внимательнее относиться к процессу воспитания дочери и привития ей общепринятых норм морали и поведения, любящая мать испытывала желание оборвать Карре уши, а не напоить горячим шоколадом.



Вот после очередного такого захода старших Рамз в полицейский участок, Миллисента и обнаружила любимую сестричку на пороге дома, который они снимали с Афтабом. Жизнерадостно улыбаясь и поудобнее перехватывая внушительных размеров пакет с продуктами, Карра прочирикала:
- Родители на меня неадекватно реагируют. Велели пожить у тебя, пока не остынут.
Оценив размеры и количество сумок, которые громоздились за спиной сестры, Милли поняла, что «остывать» родители собираются очень долго. А там ещё и втянутся чего доброго. Но не выгонять же сестренку.





Впрочем, в первый вечер Карра вела себя крайне пристойно. Терпеливо выслушивала тысячи правил проживания, которые Афтаб и Милли, не собиравшиеся в таком возрасте обзаводиться ребенком, да еще и прекрасного переходного возраста, громоздили на ходу.



А после импровизированного ужина из принесенных ею хлопьев, молока и бананов, даже помыла посуду. Таким образом, она явно старалась показать, что уж здесь-то будет вести себя аки ангел. Ещё бы, следующий пункт назначения – ферма бабушки за тридевять земель от цивилизации - её совершенно не прельщал.



Однако, благих намерений хватило ровно до начала нового учебного года. В первый же школьный день Карра, утомленная неприлично ранним по её меркам подъемом, уверяла себя, что быть пай-девочкой совсем не трудно. Ровно до того момента, как уловила в разговоре одноклассников слова «биология» и «проверочный тест». Вот тут вся дрема с неё спала, и мозг срочно заработал, пытаясь сгенерировать гениальное решение по саботажу всяческих попыток проверить, что утряслось в её голове и осталось там, не смотря на все летние сумасбродства.



До начала теста предпринять ничего не удалось. А получив бланк для заполнения, стало ясно, что такой вариант, как «выполнить задания» ей совершенно не годится. Кароль был элементарно не понятен смысл слов, составляющих вопросы. «Назовите функции мозжечка». Кто бы ей сказал, что это за зверь и с чем его едят!



А судя по горестным вздохам с парты позади нее, Конрад думает по поводу своего варианта примерно то же самое. Но, если семья Рамз давно уже привыкла к тройкам, пестрым рядом выстроившимся в табеле Карры, родители её ближайшего друга и товарища отчего-то полагали, что учиться он должен исключительно на отлично. Так что его незнание законов строения человеческого тела точно не освобождало от ответственности перед отцом и мачехой.



По большей части от желания помочь в беде ближнему на следующей перемене Кароль спешно придумала план действий, в котором фигурировали взлом двери кабинета биологии, обыск вещей учителя и подлог документов в лице выполненных тестов.



После уроков, когда парочка удостоверилась в том, что учитель плотно занят беседой с коллегами за ленчем в столовой, операция была воплощена в жизнь. Оставив Конрада караулить двери кабинета, Карра сама занялась воплощением в жизнь всех прочих пунктов их акции по спасению успеваемости. В учительском столе довольно быстро отыскались и их работы, и конспекты весьма консервативного в вопросах воспитания мистера Мерфи. Расположившись с комфортом, Карра уже готова была приступить к списыванию, когда поняла, что за спиной у неё кто-то есть. И судя по многозначительному покашливанию, это вовсе не Конрад…



Дальнейшее развитие событий угадать легко. Нашкодивших школьников со всеми полагающимися почестями доставили в кабинет директрисы, где они долго выслушивали самую нелицеприятную правду о далековедущих последствиях своего сегодняшнего поступка. Причем событие это было для них настолько рядовым, что все обличительные речи били о них, что в стенку горох.





Следующей стадией стал вызов в школу родителей. Но и здесь Мэрион и Стивен, едва заслышав голос секретарши директора, которую уже знали как родную, с облегчением велели перенаправить приглашение их старшей дочери. Телефон прилагается. Так что через полчаса в приемную директора легкой походкой вошла Миллисента и, смерив сестру вместе с соучастником недобрым взглядом, скрылась за дверью, откуда уже через минуту понесся новый виток разборок.





На сей раз отправлять Кароль к бабушке в деревню Милли не собиралась. Она просто выдала младшей сестре справочник «Строение головного мозга» и велела вызубрить от корки до корки. При этом само выражение её лица, чуть дергающаяся жилка на шее и прищуренные глаза выглядели настолько убедительно, что у Карры не возникло даже тени крамольной мысли проигнорировать полученное указание.



Что касается интеллигентного Афтаба, получившего в свое время строгое воспитание и даже не помышлявшего о том, что можно вломиться в кабинет учителя, а потом, хорошенько порывшись в его личных вещах, пытаться подделать результаты контрольной, то он начал испытывать к младшей сестре Милли какое-то странное чувство, граничащее между суеверным ужасом и безграничным восхищением. Выливалось это чувство обычно в разговорах с коллегами. Афтаб практически хвастался тем, какое «Чудовище» теперь живет под его крышей. Порой, когда друзья были слишком заняты спасением жизни пациентов, часть информации о Карре доходила и до тех, кому предстояло лечь на операционный стол под скальпель Афтаба. Так сказать – в целях ослабления напряжения.





А через несколько дней, когда вернувшись с работы они с Милли застали Карру у накрытого для ужина на две персоны стола, Афтабу буквально стало плохо. В голове вихрем пронеслось все, что она могла натворить – взорвать школу, поджечь машину директора, сорвать запуск искусственного спутника Земли. По мнению молодого человека, «Чудовище» была способна на все это и много больше.



Но Карра уверяла, что это не способ унять бдительность отвечающих за нее взрослых и даже не попытка массового отравления родственников. Просто таким нехитрым образом она извиняется за доставленные неудобства. Тем не менее, сев за стол, Афтаб и Милли были солидарны в мысли: «Это бззз неспроста!».



Причина же такой заботы открылась на следующее утро, когда Милли отправилась будить Кароль. На стук в дверь сестра не отозвалась.



А войдя в комнату, еще несколько недель назад бывшую кабинетом Афтаба, а теперь прочно засевшую в статусе девичьей спальни, Милли обнаружила, что сестра спала не одна, а в компании хоть и симпатичного, но явно неучтенного щенка. Впрочем, сама Миллисента собак любила не меньше, чем кошек, а вот в Афтабе была не так уверена. Он, конечно порой начинал разговоры о том, что когда-нибудь, когда обзаведется собственным большим домом непременно купит пару больших псов для охраны. Но вот прямо так сразу, не в собственном большом доме, а в скромных размеров съемном…



… существовал лишь один способ узнать, что думает Афтаб по поводу щеночка и найденный нелегал был представлен ответственному съемщику жилья.



Карра, накануне до глубокой ночи ожидавшая, когда сестра с бойфрендом наконец прекратят возиться и можно будет без проблем накормить своего нового приятеля проснулась далеко не сразу, а проснувшись и обнаружив полное отсутствие в комнате каких-либо животных и открытую дверь, немедленно подскочила с кровати.



Афтаб в принципе понимал, что у него нет шансов отстоять право Николетты быть единственным представителем фауны в доме еще когда увидел восторженный блеск в глазах Милли. Но когда к этому добавилось ещё жаркое «Выбросите Вискаса – покончу с собой!» в исполнении подростка, уже не раз доказывавшего свое легкое полоумие, у парня пропало последнее желание сопротивляться. Тем более, упомянутый Вискас уже успел обаять до глубины души и его самого. Так что субботний завтрак в их небольшом доме олицетворял собой крайне идеалистическую картинку. Да и в принципе жизнь в одном доме с Каррой постепенно стала напоминать ему не существование в дурдоме, а очень даже забавное и увлекательное приключение. Которое, он надеялся, когда-нибудь все же закончится. Либо её родители заберут, либо он её сам лично замуж отдаст.

​

 

У него правда и врагов никаких нет, но это только пока. Да и Кароль не завтра под венец вести. Так, программа максимум - завести страшного, смертельного врага!

 

Каждый настоящий герой должен победить своего дракона!

 

История Анны Басу и её новой семьи

У Анны Басу были определенные и довольно строгие принципы в том, что касается семейной жизни. Именно они заставляли её носить траур по покойному супругу в течение последних семи лет. Все это время Анна отвергала ухаживания многочисленных мужчин, которые буквально вились вокруг зрелой, но ещё очень красивой женщины. Единственными, кто оказывался в её постели, были любимые ментоловые сигареты, да документы, не просмотренные в офисе.



Спойлер

И на работе, и во время вечеринок, устраиваемых Анной у себя дома в честь больших праздников, разговоры вились вокруг одной темы – когда же миссис Басу сдастся в объятия давно и безнадежно влюбленного в нее архитектора Арнольда Бриггса. Тайком от самой Анны, заключались пари. Ни у кого не возникало ни малейшего сомнения, что этим двоим суждено быть вместе. Предметом спора были лишь сроки – неделя, месяц, а может – полгода?



Порой до миссис Басу доходили слухи о том, что её подчиненные в очередной раз поспорили. В таких случаях участь спорщиков была решена. Незамедлительно виновные вызывались «на ковер» и Анна терпеливо, жестко и доходчиво объясняла им, за какие такие прегрешения они уволены и почему ни одно агентство недвижимости или строительная фирма в стране ни за что не возьмет в свой штат таких ненадежных и профессионально не состоявшихся людей. Как правило, ей удавалось найти на самом деле значимую причину для увольнения. Придираться Анна умела, как никто другой.



Между тем, Анна и не думала, что лучший способ прекратить всякие споры – перестать давать к ним повод. Она искренне считала влюбленность своего главного архитектора простым проявлением дружеской симпатии. Ей нравилось вести с Арнольдом долгие беседы об искусстве, музыке, литературе, истории. Будь то после работы в её кабинете, или в уютном ресторанчике, куда они выбрались вечером в субботу.





К тому же, Анна и Арнольд прекрасно понимали друг - друга в рабочих вопросах. Как правило, начиная новый проект, они несколько дней разрабатывали основную концепцию нового микрорайона, понимая мысли другого буквально с полуслова.







Но вот в том, что касалось чувств, в последнее время Анна все чаще ловила себя на мысли об одном человеке. О человеке настолько неожиданном, что женщина сначала и сама не верила в то, что способна чувствовать нечто настолько неприличное и неприемлемое.



А чуть позже, когда предмет тайных воздыханий и неприличных ночных грез ответил на симпатию полной и безоговорочной взаимностью, Анна сама уже не понимала, что делает. Это ОНА, бывшая пятнадцать лет верной женой, а потом преданной вдовой мотается по городу в поисках дома, где будет счастлива с женщиной на девять лет её моложе?! Не стоило так откровенно осуждать Афтаба за чувства к Миллисенте. Как оказалось – это пресловутое яблоко от яблоньки.



Когда они начали жить вместе, приблизительно с месяц было весело. А потом стало слишком весело. Эмма Джулс медленно но верно становилась чем-то гораздо большим, чем просто увлечение или объект плотского вожделения. Анне нравилось болтать с девушкой, пока та готовит их любимый овощной салат.



Нравилось слушать её рассказы о рядовом дне в редакции небольшого журнальчика «Дом и сад», где Эмма была одним из выпускающих редакторов и метила в кресло главного, откуда, она была уверена, для неё откроются шикарные перспективы.



Вот только ей совсем не понравилось, когда однажды Эмма позвонила ей в офис и со слезами в голосе попросила срочно приехать домой. В разговоре мелькали такие фразы как «вопрос жизни и смерти» и чрезвычайно всполошенная Анна, прервав очередную деловую беседу с Арнольдом буквально на полуслове, впервые в жизни пробежала на каблуках по коридорам офиса. В голове вихрем носились все возможные варианты «свершившегося страшного»: пожар, рак, увольнение с работы или (Анна похолодела)… внезапный визит Афтаба, когда Эмма готовила ей один из своих фирменных сюрпризов с ароматическими свечами и новым комплектом белья. Рассказать сыну о своей новоприобретённой «левой» ориентации мадам Басу так и не собралась.





Оказалось, все гораздо хуже, чем представлялось Анне. Едва распахнув дверь, Эмма выдала ей невероятное:
- Я хочу от тебя ребенка!
Анна пыталась её вразумить: она конечно слышала о ящерицах, способных к самооплодотворению, но сомневалась, что они с Эммой смогут провернуть нечто подобное. Да и вообще, Анна Басу не была уверена что после Афтаба хоть какой-то младенец может вызвать у неё нежные чувства. Все дети, с которыми она сталкивалась по жизни после того, как Афтаб перешагнул годовалый возраст, не вызывали у нее ни малейшего теплого отклика.
Весь вечер ушел на то, чтобы хоть немного умерить пыл Эммы и, погрузившись, наконец, в ароматную пену с любимым яблочным запахом, Анна не ожидала услышать прямо над ухом нежный шепоток:
- Ну, я тут подобрала кое-какую информацию. Может, посмотришь?



«Кое-какая информация» вмещалась в несколько медицинских книг, статей из журналов и бесчисленное количество сохраненных страниц в интернете. Эмма систематически и скрупулезно выделила все интересующие её места, подчеркнув их маркерами разных цветов. А её заботливое:
- Вот здесь посмотри, и вот здесь еще… - с голосом, в котором явственно читалась надежда на то, что Анна конечно согласится. И на девятой, а может десятой книге Анна допустила стратегическую ошибку, задав вопрос, кого собственно Эмма видит в своем воображении с животом, округлившимся от нескольких детей (а другого от ЭКО ждать не приходится).
- Ну, мне обещают кресло главного, когда Роза на пенсию уйдет, - чуть слышно ответила Эмма.
- То есть, ещё и рожать я буду?! Знаешь что, мне явно нужно подумать.



А думать Анна предпочитала в доме, где прошли все летние каникулы в её детстве. На другом конце страны, где сейчас обитала её сестра Кэтрин с дочерью Эмили и сыном Мэтью.





Процесс раздумий, занявший несколько дней, включал в себя вкуснейшие ужины, которые Кэтрин готовила лично.







Просмотр мультфильмов и смешного видео на YouTube вместе с племянниками.



Рассказывание Эмили и Мэтью страшных сказок про троллей и гоблинов перед сном. Что производило на детей особенное впечатление, учитывая специфическое освещение в их комнате и умение любимой тетушки говорить с характерным змеиным пришипением.



Ночные посиделки у костра





И, когда двойняшки наконец заснут, задушевные беседы с сестрой на тему «Я её конечно люблю, но ребенок в моем возрасте…». На что Кэтрин вначале просто кивала, потом вздыхала, а в конце - концов напомнила младшей сестре, что как раз в её возрасте и именно посредством искусственного оплодотворения и смогла стать матерью.



Из-за слов Кэтрин, из-за общения со своими потрясающими племянниками или еще по какой причине, но Анна решилась рискнуть. В конце-концов, когда тебе слегка за сорок, ложиться в гроб еще рано, а сын вырос и уже не нуждается постоянно в её заботе и опеке. А с новым малышом у неё будет как минимум восемнадцать лет до этого светлого часа. Но прежде чем сообщить о своем решении Эмме, Анна решила столкнуть таки лицом к лицу свою возлюбленную и своего взрослого сына.



По возвращении, Анна пригласила Афтаба и его девушку к себе. Официальной целью визита значилось «оценить ремонт в новом доме». В процессе разговора Анна очень умело вклинила витиеватую фразу, аналог очень часто звучащего «я тут кое с кем встречаюсь».
А едва переступив порог дома матери, Афтаб выдал сакральное:
- Ну наконец вы с Арнольдом перестали ломать комедию! Только, называть его папой не стану, простите.
- Вообще-то скорее подойдет фраза «не буду называть её мамой».
Выражение лица Афтаба при появлении из столовой Эммы достойно участия в бессмертной немой сцене «Ревизора».



Впрочем, после первого шока, ужин прошел в почти семейной обстановке. «Почти» потому что Анна все ещё бросала подозрительные взгляды на девушку сына, а Афтаб соответственно на девушку матери. Самим же предметам пристального изучения эти взгляды были совершенно безразличны. Как мудро сказала однажды Милли своему возлюбленному: «Я живу с тобой, а не с твоей матерью. И потом, моя бабушка до сих пор на дух не переносит маму».





А пока Афтаб и Анна устраивали перекрестный огонь взглядами, их мишени довольно мило общались. Милли наконец после переезда сестры к ним, начала ощущать себя хозяйкой в доме Афтаба. Теперь она хотела развести в кухне зеленый уголок и живо интересовалась у сведущей в этом вопросе Эммы последними модными веяниями в интересующем её направлении.



После ухода сына и его возлюбленной, Анна смогла наконец примерить подарок, преподнесенный Эммой в честь её возвращения и судя по реакции дарительницы, комплектик ей безусловно подошел.







К интересующей Эмму теме разговора вернулись только воскресным утром, когда последняя нарочито небрежно поинтересовалась, что в конечном итоге решила Анна.
- Я согласна, но с одним условием. Некий анонимный донор меня не интересует. Если уж я собираюсь заводить детей, то хочу видеть товар именно лицом. А то во всех этих анкетах значится «блондин, глаза голубые». А то, что эти глаза косят один вверх, другой вниз, тактично замалчивается. Да и про два высших образования можно много чего сказать после непродолжительной беседы. Так что готовься к кастингу папаш. И еще, если считаешь, что я брошу курить, пить кофе и хорошее вино, а ты продолжишь радоваться жизнью, ошибаешься. Здоровый образ жизни распространяется на всю семью.

​