Летопись рода Вансэ

Ранним майским утром года 12.. от РХ на паперти собора в городе Угере уличная попрошайка нашла сверток с младенцем. Дело было привычное, собрались зеваки, пришел мэр городка. Младенец, судя по бледному личику и тонкой холстине пеленок, был из благородных. Но благородный ты, или простой серв, судьба таких детей была одинакова: как в возраст войдут, идти им «за мир» в рекруты в королевскую армию. Зато таких подкидышей и кормили почти досыта, и били мало. Не дай Бог, окривеет найденыш от колотушек, забракуют при отборе. А ведь денег на прокорм потрачено немерено - урон миру! Мэр спросил, чья очередь брать подкидыша в приймы. Ему ответствовали, что старая Гризельда давно никого не брала. Гризельда поупиралась для порядку. Мол, что взять с младенца? Он сможет пользу в дом приносить не раньше, чем через три-четыре года. А до той поры кто ей, убогой вдове, содержание за парнишку выплатит. Но с мэром шутки были плохи, и Гризельда забрала младенца домой, окрестив предварительно Аленом Вансэ.
Прошло семнадцать лет…

​

отчеты

Ален. Начало
Неделя 1. Есения.
Неделя 2. Такие разные близнецы!
Неделя 3. Рождение Лаураны и Одетты.
Неделя 4. Часть 1
Неделя 4. Часть 2.
Неделя 5. Девичьи разборки.
Неделя 6, часть 1
Неделя 6, часть 2
Неделя 6.Окончание
Дарлена и Гаэтана
Смерть Есении
Смерть Алена
Северин
Здравствуй, купечество!

Купцы. Неделя 1
Купцы . 2 неделя.
Купцы 3 неделя

​

 

Еще бы! Пять дочек - конечно свихнешься .

 

После своего неудачного побега Иветта стала злой и раздражительной. Все ей казалось, что все в деревне знают, как их с Джереми привезли на арестантской телеге. Не дай Бог засмеяться в ее присутствии – коршуном кидалась. Как-то довела друга Раймонда буквально до слез. Раймонд обиделся на сестру и перестал с ней разговаривать.



Заметив такой непорядок, Есения отвесила обоим по подзатыльнику и выгнала всех огород копать и новые грядки разбивать. Мол, умаетесь, сил не будет губы дуть. А то взяли моду обиды разводить. Мы же не дворяне какие! И впрямь, после тяжелой работы все с трудом доползли до кроватей. Куда уж выяснять, кто прав, а кто нет. Ален с женой радовались не только благословенной тишине и мерному сопению шести носов, но и найденному сундуку с золотыми монетами. Да и найденные статуэтки можно было выгодно сбыть на ближайшей ярмарке. Господа из города за такие находки хорошо платили. Хотя, что они делали с этими старыми разбитыми статуэтками, Вансэ не знали и только удивлялись господской глупости.


Наутро трудотерапия продолжилась. На этот раз все дружно пололи сорняки. Молча, чтоб мать еще какое занятие не придумала. И так спины уже разгибались с трудом.



К обеду Есения позвала в дом старших дочерей и велела им принарядиться. В гости зашел сосед с каким-то пустяковым делом, и Есения не сомневалась, что это только предлог, а на самом деле он хотел поглядеть на возможных невест. Дарлена на гостя и не взглянула, а сразу закрутилась у печи, помогая матери готовить обед. А вот Гаэтана вовсю стреляла глазами в красивого парня.



Слово за слово, и вот, как только мать отвернулась, Гаэтана шепотом сказала Роджеру, что при всех разговаривать неудобно, а, вот если он, как стемнеет, придет к дальнему углу двора, то они смогут не только поговорить, но она даже позволит себя поцеловать. В щечку. Бедный парень от такого напора растерялся и даже начал заикаться. Он, мол, считает, что до свадьбы видеться надо только в присутствии старших. А целоваться с девушкой, пока она не засватана, вообще считает неприличным. И ушел.



Есения пришла звать ухажера дочери к столу, а его уже и след простыл. И дочь слезами заливается. Мать думала, что кавалер ее чем-то обидел, и уже готова была бежать следом, чтобы разобраться. Но Гаэтана сказала только, что он дурак, и попросила больше никогда с ней про Роджера не говорить. Больше всего на свете она боялась, что мать прознает, о чем же на самом деле был их разговор. Вот тогда ей достанется на орехи!


А к Дарлене зашел ее давний знакомый Кадыр. Как-то они на ярмарке обсуждали меню в тамошней таверне, а Дарлена хвалилась, что мама ее лучше готовит. Да и сама она от матери многому научилась. С тех пор они не виделись, а тут вдруг Кадыру в голову пришло заехать в их деревню. Дарлена удивилась этому, но мать велела развлечь гостя, вот она послушно и развлекала. Есения следила бдительно за дочерью и ее гостем, но ничего такого не происходило. Вот только Кадыр вдруг сказал, что Дарлена достойна не в огороде копаться, а жить, как знатная дама. И у него, мол, есть знакомая, которая охотно обучит Дарлену этикету и введет ее в высший свет. Но Дарлена только хохотала: «Куда мне с дворянками общаться! Да эта знатная дама даже и внимания на меня не обратит»!



А Кадыр за свое: «Ах, Вы такая умница, да красавица»! У Есении аж уши удлинились, так хотела услышать, о чем же дальше речь пойдет. Да тут Ален подскочил, закружил ее, за руки взял. Мол, давно ли мы с тобой молодыми были, а уже к дочкам нашим такие орлы ходят. Вот бы и нам молодость вспомнить, как я тебя на руках таскал! Да все перепутал по старости, и сам на руки к жене кинулся.



Отвлек Есению, и она не слышала, чем разговор дочери с Кадыром кончился. Правда, Дарлена сама матери все потом рассказала. Кадыр сначала комплименты говорил Дарлене, потом смущенно сказал, что хотел бы с ней общаться и потом, когда она супруга себе найдет. Тут уж даже простодушная Дарлена не выдержала, поинтересовавшись, почему ж он сам ее супругом себя не видит. Кадыр окончательно смешался и пробормотал, что он не по этой части. «Мама, а что это значит, «не по этой части»? «Это значит, что, если он еще раз придет, я его кочергой поперек спины приласкаю. Понятно»? Это было понятно, и вопросов Дарлена больше не задавала.


А вечером мать неожиданно обняла ее и сказала: «Невезучая ты у меня. Что ж такое – все г…но непременно к нашему берегу плывет. А ведь ты лучшего чуда достойна. Умного, богатого, чтоб любил тебя. А что, тебе совсем никто не нравится»? Дарлена смутилась и еле слышно прошептала : «Говард нравится….» Есения задумалась, припоминая, кого же звали Говардом. И наконец припомнила скромно одетого, худощавого блондина. Хотела было сказать, что блондин, наверное, беден, как церковная мышь. Но глянула на несчастную мордашку дочери и только вздохнула: «Ладно уж. Пусть зайдет как-нибудь в воскресенье. Говард…» Накануне визита блондина Дарлена выскребла весь дом и выглядела такой счастливой, что мать не пожалела о своем разрешении. Ален, правда, ворчал, что какой-то парень не представительный и одет скромно. Намыкает, мол, любимая дочка с таким горя. Все с нуля начинать придется. Но Есения напомнила мужу, как они сами сошлись: ни ложки, ни плошки. А уж как счастливы были. На это Алену возразить было нечего. А уж, как пообщался с будущим зятем, и вовсе обмяк. У Говарда и капитал небольшой обнаружился. А уж как он Дарлену любил – дышать боялся в ее присутствии. На этот будущий тесть с зятем и сошлись: уж больно оба Дарлене счастья желали.



Сестры даже завидовали Дарлене. Замуж-то они все идти собирались, да только вот любви особой не ждали. Насмотрелись в деревне, как другие семьи живут. А Говард любимую на руках носить готов был.


А вскоре Говард сватов прислал. Он не прочь бы и свадьбу сразу сыграть, да Ален его остудил. Так, мол, не делается. Дай Дарлене в невестах походить. А то впряжется после свадьбы в хозяйство, и света белого не увидит. Делать нечего, пришлось согласиться с решением отца.



После помолвки Говард и Дарлена почти не расставались. Только ночевать жених к себе уходил. А так целыми днями по хозяйству возился, Алену помогал. Мол, шурин еще малой, а тесть старый. Кто им поможет? Сестры старались оставить парочку наедине. Все. Кроме Лаураны. Та, как нарочно, крутилась у них под ногами, то и дело встревая в разговор. Была бы на месте Дарлены Гаэтана, уже бы сестре выволочку устроила. А Дарлена никого, кроме своего Говарда вокруг не замечала.



Гаэтана от старшей сестры отставать была не намерена. Теперь конкурентка была устранена, и Гаэтана царила среди, то и дело заглядывавших на подворье ухажеров. Один уж больно ей глянулся. Она к нему и так, и эдак, а он все толкует, что может работу ей дать в своей собственной лавке. Можно подумать, Гаэтана работать собиралась!



Пришлось намекать, что работать она будет только в доме у собственного мужа. «Как я, мол, подхожу тебе в супруги»?- вроде как в шутку спросила Гаэтана. Судя по всему, Анатолий до сих пор о женитьбе и не помышлял. Он так растерялся, что чуть не сбежал. Да только Гаэтана вожделенную добычу из рук выпускать не собиралась. Не мытьем, так катаньем, а мой будет, решила она. Не отставать же от сестры?!



Хотя, умом Гаэтана понимала, что муж из Анатолия будет никудышний. Он и по дому ничего не умел, и денег не нажил. А уж забрехивался! Только про собственную лавку толковал, и тут же проговаривался, что лавка, собственно, не его, а дальнего родственника. А сам он в этой лавке охранником работает. Но родственник после смерти непременно ему эту лавку отпишет!



Судя по всему, от его вранья все шарахались. Так что кроме Гаэтаны никого из девок вокруг и не осталось. А Гаэтане уж больно замуж хотелось. Вот она и решила, что перевоспитает своего хвастуна после свадьбы. И предложила сватов засылать.

​

 

Поздравляю, с первыми женихами!
Ну, если у Дарлены жаних мне нравится очень, то у Гаэтаны и так сойдет (И все это благодаря Демиургу, который шаманскими флюидами настраивает читающую аудиторию по своей задумке)
Жклаю пристроить и всех остальных так же хорошо, что бы старички внучками тешились, а не напрыгиванием друг на друга (Хорошо, что Есения такая выносливо-сильная попалась)

 

Это еще не все задумки. Демиург потирает руки и зловеще хохочет.

 

Сын в армию не пойдет. Он у нас одна кровиночка, разве ж мать с ним расстанется?!

 

Не успели отзвучать поздравления в честь старших сестер Вансэ, как случился день рождения у Лаураны. Лаурана слушала хвалебные речи в свой адрес, кивала, а потом кисло заметила, что не верит в искренность сестер. Мол, врут они все. И не умница она, и не красавица, и вообще глаза б ее, Лаураны, на них не глядели. Домашние только руками развели: Лаурана и есть Лаурана. Она и родилась с уксусом во рту. Вот, вроде и красивая же девка, но как рожу скривит, так хоть святых выноси.



Да и святые таких не больно то жалуют. Вон, сестра Женевьева битый час твердила Лауране прописные истины: не завидуй, отца и мать чти. Да только Лауране все, как о стенку горох. Вот, мол, сестрам женихи красивые достались, и я такого хочу, только лучше. Билась с ней сестра Женевьева, билась, да в сердцах сама согрешила, на землю с досады плюнула. «Не дай бог кому такую жену упертую, да характерную! Это же муж тебе слово, ты ему двадцать, да так и будете ругаться с утра до ночи. Нехорошо!».



О том, что такое «хорошо» и «нехорошо» Лаурана имела свое представление. Во всяком случае, она решила, что уведет у кого-нибудь из сестер жениха. Говард на ее чары не поддавался, а вот фанфарон Анатолий был на лесть падок. Пока сестрица Гаэтана в сундуках рылась, да приданое пересматривала, Лаурана взялась охмурять ее жениха. Дошло до того, что Анатолий, до этого не подаривший законной невесте даже шишки с дерева, расстарался Лауране на дорогущий подарок.



А потом еще и обниматься полез. Потом, конечно, он оправдывался, что всего лишь хотел узнать, из какого сукна Лауранино платье пошито. Но ведь для этого необязательно было щупать ее за мягкое место?
Ох, что тут началось! На шум прибежали не только домочадцы, но и соседи с другого берега реки.



Вот только непонятно, что громче звучало: обвинения Гаэтаны или ее же жениху пощечина.



А Лаурана глазки потупила и елейно так «дорогой» сестрице говорит: «А я знала, что он тебе не пара. Чувствовала. Да ты не переживай, сестрица. Если он тебе не нужен, то мне в самый раз будет».


Бедный Анатолий только глазами хлопал, ничего уже не понимая. Почему не нужен? Ведь они же с Гаэтаной жених с невестой. Ну, ошибся маленько, бес попутал. С кем не бывает. Отец от матери постоянно гуляет, а потом говорит ей слова ласковые, та и прощает. Анатолий открыл рот, чтобы произнести покаянную речь: «Ласточка моя, да я только тебя люблю…» Да не учел, что сестры Вансе метались по комнате, пытаясь добраться до кос друг друга. И как раз перед ним оказалась не его невеста, а Лаурана. Увидев такое, Гаэтана рассвирепела окончательно. Вот когда цыганская кровь взыграла!
Вытянув руку с кольцом, она указала неверному на дверь, и в наступившей тишине произнесла тихо и отчетливо: «Вон!» А потом, медленно сняв кольцо с пальца, швырнула его к двери, указав тем самым направление того самого «вон». А после скрестила руки на груди, показав, что разговор с проштрафившимся бывшим женихом окончен раз и навсегда.



Лаурана сияла. Теперь Анатолию некуда идти. В деревне местные девки за него замуж пойти побоятся. Одна ему дорога: в ее, Лаураны, цепкие ручонки. Вот только она не учла, что вся семья на нее ополчится. И даже Есения, уж на что всех детей одинаково любила, и за всех душой болела. И та сказала как-то Лауране: «Нет тебе места в нашей хате, раз пыталась счастье у сестры украсть». И даже Раймонд, до этого державшийся подальше от разборок старших сестер, сказал как-то, что прибил бы этого Анатолия. Хотел еще что-то сказать, глядя на Лаурану, да стушевался под суровым взглядом отца. Но все и так поняли, что он имел в виду.


Лаурана задумалась. Она и не ожидала, что все в семье на нее так разозлятся. «Вот же злыдни, ну выдадут Гаэтану за кого-нибудь другого. Чего такой шум поднимать?» - размышляла она. Но факт оставался фактом: провинившуюся Лаурану родные словно вычеркнули из жизни. И за стол не звали, и в общей работе на огороде участвовать не приглашали. Дошло до того, что она бродила по дому одна-одинешенька. Иной раз за целый день словечком перемолвиться не с кем было. Да и соседи, узнав о скандале в семействе Вансэ, Лаураны сторонились. Особенно те, у кого в семье были просватанные дочери. А ну как и в их семью разлучница влезет?



Не раз и не два Лаурана пыталась помириться с обиженной сестрой, раз уж Анатолий все равно ей не достался. Но та проходила мимо, не глядя, будто Лаурана пустое место.



А тем временем к Гаэтане посватался Всеволод Родик, работающий городским гонцом, и считающийся завидным женихом. Будущей невесте он сделал богатый подарок, да и родителей Гаэтаны не обидел.



Уж как Лаурана бесилась, что сестрица в очередной раз ее обошла. Требовала, чтобы родители и ей жениха нашли. Да тут свое веское слово, наконец, Ален сказал: «После того, что ты натворила, как я могу тебя замуж в приличную семью отдать? Такой как ты прямая дорога в монастырь. Я уже и с настоятельницей договорился. И внес взнос вступительный в три тысячи талеров. Монахини тебе интриги крутить не дадут. Наработаешься на монастырском огороде, вмиг забудешь про все козни. Так что собирайся».



После отъезда Лаураны состоялись две тихие, скромные свадьбы. Дарлена вечером в саду обвенчалась со своим Говардом.



А на следующий день вышла замуж и Гаэтана. Между прочим, шел проливной дождь, а ведь каждый знает, что это к счастью.

Оба парня пришли в семью не с пустыми руками. Но Ален не взял у них ни талера. Сказал, что деньги им пригодятся, когда они будут обустраиваться на новом месте. Тем более, что и они с пустым кошельком не останутся. После последней ярмарки им была назначена королевская премия в пять тысяч талеров, как лучшим огородникам.

​

 

Автор вообще белая и пушистая. И не виноватая. Они сами все.

 

Здорово получилось, и Лаурану в монастырь сбагрили, и Гаэтане жениха поприличнее нашли. И Демиург при этом остался белым и пушистым Все таки с гадюками играть интереснее, нет-нет, да что нибудь отмочат этакое.;)

 

Нет уж, съехала, так съехала! Зря что ли отец такие деньжищи на нее потратил!

 

Вот туда и дорога вечно недовольной Лауране. Зато теперь точно известно откуда берутся вредные монашки.
Но нет худа без добра, Гаэтана всё ж встретила свою судьбу, и получше прежнего ухажёра. Да и Дарлена наконец собственным домиком обзаведётся)

 

Аланна, вот то интриги в семействе Вансе. Конечно от Лаураны с её характером можно было многого ожидать, но такого...
А Дарлену с Гаэтеной поздравляю со свадьбой, надеюсь им никто не станет мешать своё личное счастье строить!

 

Перед тем, как съехать из родительского дома, Дарлена как следует разузнала у знакомых и торговцах на ярмарке о ценах на жилье. Гордон хотел бы поселиться поближе от родных, но Дарлена понимала, сколько денег потребуется, чтобы обустроиться на новом месте. И, пусть ее отец, вернул Гордону принесенные в семью деньги, но потребуется вдове больше, чтобы как следует наладить хозяйство. Каждый горшок, каждый черепок нужно будет покупать, тут у соседей не одолжишь. Так что молодая пара купила небольшой домик за рекой, в нескольких милях от дома, где остались родные Дарлены. Молодая женщина видела, что ее муж растерян. Он, хоть и помогал своему отцу, но в ситуации «сам себе голова» оказался впервые. Так что Дарлене пришлось самой приглядеть за перевозкой вещей, и за нанятыми для ремонта и кладки печи рабочими. Да еще и женскими делами заниматься – и работников надо было три раза в день кормить, и огород высаживать. В тех краях зима наступала раньше, так что приходилось торопиться. Иногда молодая хозяйка уставала настолько, что засыпала лицом в тарелке.



А еще ее все время тошнило. И спать очень хотелось. Гордон даже думал, что она какую-то хворь подхватила. Но через несколько месяцев стало ясно, что это за хворь.



В конце весны Дарлена родила первенца Седрика, смуглого и черноглазого, как его бабка Есения. «Зато голос звонкий, как у меня», - радостно заявил счастливый отец.



Долго тетешкаться с сыном Дарлена Гордону не дала, погнала в огород. В этот год на овощи напала какая-то зараза. Крестьяне судачили, что эту болезнь привезли королевские солдаты, возвратившиеся из похода в южные земли. Мол, там какой только заразы не подцепишь. Как для людей, так и для фасоли. Средство, чтоб спасти заболевший урожай, было, но пользоваться им опасались – болячка с растений переходила на людей. Человек становился зеленого цвета, ноги его покрывались коркой, как стволы деревьев, и ему нельзя было находиться в темноте. Местные знахарки лечили эту болезнь каким-то жутко вонючим и противным снадобьем, но стоило оно дороже всего урожая. Как Гордон не берегся, но все-таки заразился этой болячкой. Вот когда пригодились отложенные Дарленой «на черный день» свадебные деньги.



Но, то ли снадобье было слабым, то ли Гордон слишком уж заразился, но через несколько дней болезнь возвратилась. На этот раз идти к знахарке Гордон наотрез отказался. Сказал, что денег и так нет, а жить с этой болячкой можно. Он, мол, уже притерпелся. А что соседи на него косятся и пальцами показывают, так это их дело. Дуракам, мол, закон не писан, пусть пялятся.



Дарлена все допытывалась у мужа, не болит ли что у него: с него станется скрыть от нее свои болячки. Не захочет, чтоб она переживала, и будет мучиться. Но через несколько дней стало ясно, что заразилась и сама Дарлена. Оказалось, что и впрямь можно жить и такими. Пока солнышко на дворе высоко, Гордона с Дарленой ничего не беспокоило. А ночью в доме все время горела керосиновая лампа.

А что тошнило Дарлену, так то не от болезни.



Хорошо, что Седрик уже совсем большой стал. Теперь его можно было оставлять на полу играть с древним, набитым опилками медведем, а самим возиться в огороде. Гордон, правда, все время норовил ускользнуть со двора и повозиться с сыном. «Смотри, он меня совсем не боится, - удивлялся он, - сынок, видишь, какой папа зеленый»!



Ближе к осени навестить дочку приехала Есения. Кто-то из соседей переезжал в эти края, взяли на телегу и ее. Ох, сколько было слез и поцелуев! Мать рассказала, что Ален тоже хотел поехать, да здоровье не позволили. Но он передал привет и свое отцовское благословение. И вообще, все сестры и Раймонд передают привет своей любимой сестренке.



Зашел разговор и о Лауране. Оказалось, что та просилась в монастырь к сестре Женевьеве, да не ужилась с монахинями. А потом прибилась к какому-то монаху- расстриге. Все хотела его соблазнить, чтоб женился на ней, но вера у святого отца оказалась крепче соблазна. До Лаураны дошли вести о болезни сестры и ее мужа, и она вещала, что это божья кара, и им следует больше молиться, чтобы излечиться. Дарлена только рукой махнула: Лаурана всегда видела соринку в чужом глазу, не замечая бревна в своем. Сама Дарлена конечно опасалась, что ее родные, как и злоязычная сестра, посчитают ее зеленую болезнь за божье наказание, но, оказалось, что и в ее родные края пришла такая напасть. Так что никому у Вансэ и в голову не пришло упрекать в чем-то Дарлену и Говарда.



Подрастал Седрик, требовал больше внимания, и Говард решил взять в дом бродячего кота, чтобы малышу было веселее. А в холодную зиму котяшка еще и согреет своего маленького хозяина.



Кот тут же показал свой зловредный нрав, покусившись на медведя Седрика. За что и был наказан хозяином. И правильно, только Седрик может таскать медведя за ухо. Больше никому это не позволено.



Разве что новорожденной сестричке Аделле. Но та слишком пока мала, чтобы интересоваться медведями. Да и зубов у нее пока нет.



А Седрик уже слишком большой, чтобы играть. Так что медведя Дарлена спрятала в комод, а сыну купила азбуку для школы.



В отличие от своей близняшки Гаэтана особо не задумывалась над тем, где жить и как. Есть муж, пусть он и думает. Не зря же она «замужем», т.е., за мужем. Раньше отец о ней заботился, а теперь путь муж. Всеволод же с молодых лет жил на всем готовом на королевской службе, и как вести свое хозяйство не знал. Немудрено, что молодую пару тут же облапошили, продав вместо нового, только что построенного дома, старую развалюшку. Только Гаэтана не унывала, надеясь, что все как-то само решится и образуется.



Правда, пришлось учиться готовить, так как муж почему-то хотел есть каждый день. Да и сама Гаэтана голодной ходить не собиралась, так что пришлось учиться. Дома-то стряпали мать да Дарлена. Поэтому каша у Гаэтаны выходила соленой, а в ухе попадались речной песок, да ил. Но Всеволод ел, да нахваливал стряпню любимой женушки. А уж когда еда была съедобной, радости его не было предела.



Одно омрачало жизнь молодых. Анатолий перебрался в их края, и все время таскался в гости, вздыхая по бывшей невесте.

Но вскоре Гаэтана забеременела, и визиты Анатолия резко прекратились. Видно такой, растолстевшей и подурневшей, Гаэтана ему разонравилась.
А вот Всеволоду жена любой нравилась: и толстой, и рассеянной. И даже, когда она кашу на плите забыла и устроила в хате пожар, подпалив свои смоляные косы.



А уж когда супруга родила ему маленького Авента, Всеволод вообще был готов носить ее на руках.

​

 

Хорошо старшенькие девочки устроились, и мальчиков родили, молодцы, быстренько и без нервотрепки, наверное, помнят, как братца мать с отцом ждали.
Седрик у Дарлены вылитая бабуля получился, надеюсь девочке то хоть глазки зеленые достались.

 

Да, когда не особо надо, рождаются мальчики. Папе Алену так не повезло. Зато и в армию никому не идти!

 

А я сначала подумал что это они та зараза - это маленькая собачка.

Бедный котик... Сердик его чуть не задушил.

действительно, чего это он???

Рад за Дарлену и Гаэтану, дети у них просто прелесть!

 

Rirun, да, дошли, наконец, руки и до Вансэ. Эх, если бы в сутках не 24, а 48 часов было...

Streetracer, кот - само очарование: зараза заразой. Спит на хозяйской постели, все рвет. Зато Седрик мстил ему еще и тем, что ел из кошачьей миски. Так что квиты!

 

Аланна, действительно бедный котик... мало наказаний, так Сердик ещё и объедает его!