Челлендж "Полуночное солнце" - семейство Сван

От автора

Продолжительность жизни стандартная: 90 дней.

Поскольку основатель ведун, я разрешаю ему заниматься преобразованием предметов, но только 3 раза в день.

Наследником (наследницей) будет ребёнок, который унаследует бесцветность основателя.

Предыстория

С детства я любил уединение и одиночество. Мне было неуютно в толпе, казалось, что со всех сторон в меня впиваются любопытные взгляды. Да так оно и было, ведь меня, такого бледного до бесцветности, угораздило родиться в окружении смуглых до черноты островитян. Первые годы моей жизни мои темнокожие родители то и дело таскали меня по врачам, пытаясь узнать, что за болезнь во мне гнездится, но врачи не находили никаких аномалий, кроме чрезвычайной восприимчивости к фазам Луны. В полнолуние я становился неуправляемым лунатиком. В остальном же я был совершенно здоров. В юности я познакомился с местным шаманом и он открыл во мне магические способности, но мои родители были глубоко верующими людьми и от всякого намёка на магию шарахались, как от огня.

Так я дожил до совершеннолетия, дня, в который всё и случилось.

Рано ощутив свою инаковость, я страшился будущего. Если на острове, на котором все знали друг друга, как облупленных, мне было неуютно, то что же ждало меня за порогом родного дома, в большом городе, в котором меня уже ждало место в одном из крупных издательских домов? Толпы людей пугали меня больше, чем укусы скорпионов. Больше всего мне хотелось жить вдали от проторенных троп, в маленьком домике, чтобы писать книги и заниматься живописью в своё удовольствие, не опасаясь, что кто-то нарушит моё уединение. Я так ясно представлял себе эту хижину в зарослях дикой малины и ежевики посреди дремучего леса, что иногда явь казалась мне сном, который вот-вот закончится.

Накануне отъезда из дома я взял лодку и поплыл подальше от берега, чтобы напоследок остаться наедине с собой.

Стоило мне бросить якорь и втащить вёсла, как горизонт потемнел и, едва я успел понять, что надвигается неслыханной силы шторм, как моя лодка оказалась на гребне высокой волны. Меня бросало то вниз, то вверх, вёсла уже давно выпали из уключин и покоились где-то на дне океана, и я распластался на дне лодки, чтобы не отправиться на корм рыбам. От сильного толчка я ударился головой о борт лодки и потерял сознание.

Не знаю, сколько длилось моё забытьё, но когда я пришёл в себя, шторм утих, океан был спокоен, над головой нещадно палило солнце, а я валялся рядом с лодкой, у которой было пробито днище.

Меня выбросило на крошечный пустынный островок, единственным украшением которого была бесплодная пальма.

Отчёты

1 поколение - Эйнар

Неделя 1.
Китай.
Неделя 2.
Египет.
Неделя 3.
Франция.
Неделя 4.
Неделя 5.
Неделя 6. Конец 1-го поколения.

2 поколение - Хельга

Неделя 7.
Неделя 8.
Китай. Торвальд.
Китай. Хельга.
Неделя 9.
Франция. Хельга.
Неделя 10.
Неделя 11.
Неделя 12.
Неделя 13.
Неделя 14. Часть 1. Конец 2-го поколения.

3 поколение - Олаф

Неделя 14. Часть 2.
Неделя 15.
Египет.
Неделя 16.
Неделя 17.
Неделя 18.
Неделя 19.
Неделя 20. Конец 3-го поколения.

4 поколение - Бьорн

Китай.
Неделя 21.
Неделя 22.
Неделя 23.
Недели 24-25. Конец.

 

Ответы

Тильда, стран всего три, а пар понадобится четыре, всё равно где-то пришлось бы повториться Почему бы не французам

Хельга ведь на 6 дней ездила, у неё награда "Опытный турист", а за 3 дня бы не успела визу сделать, только жениха бы и нашла или дочку сотворила

Chernosnegka,

Я в последний момент передумала его приглашать, даже не знаю, что мне в голову стукнуло Вроде, парнишка симпатичный, но было принято такое спонтанное решение не брать Тао с собой.

Не такие уж хорошие, как окажется впоследствии. Почему-то девочка вырастет страшненькой. Может, пойдёт в китайских бабушек-дедушек, даже не знаю, с чего произойдёт такой поворот.

Паскаль, если кому попадается, то всем попадается симпатичный Будет наследник, без правильного наследника я бы челлендж провалила

Оля уж всё рассказала про него, добавлю только, что на острове книги не купить, для этого нужно, чтобы в городке был книжный магазин, а у нас-то ничего нет. Поэтому мои только учились и играли.

ШТАПИК,

вот такая коварная китайская пыльца

Вот так и роднятся династии через Паскаля

Belissimo, ой, спасибо Как же приятно читать такие тёплые отзывы

У меня тоже иногда так бывает, особенно при романтических взаимодействиях или когда собираются учить тот же навык, что и с планшетом.

Она на 6 дней ездила с наградой, за 3 дня я бы её только на поиски жениха отправила, а раз купили награду, то пусть уж хоть пользу принесёт наследникам, чтобы те не мыкались по базовым лагерям

Да что там плагиатить, на такой площади все домишки однотипными получаются На восьми клетках не особо размахнёшься

Неделя 10.

Перед телепортацией я предупредила Паскаля о таком необычном способе передвижения, чтобы он от страха не наделал в новенькие шорты его любимого вырвиглазного фиолетового цвета.



Кое-как прибыли на место, и началось. Папа уже рыл копытом землю в ожидании свадьбы, а Паскалю приспичило показать себя благовоспитанным будущим зятем, и он потащился просить у отца моей руки. Папа чуть не поперхнулся. Он-то думал, его уже зовут смотреть на обмен кольцами, а тут ещё и конь не валялся - какие-то антимонии развели с помолвками.



Получив согласие (ага, согласие - я бы сказала, ультиматум) папы на наш брак, Паскаль, наконец, разродился сделать мне официальное предложение и настоял, чтобы я была в белом. Хорошо, хоть не потребовал, чтобы я надела фату курам на смех.



Ладно, оделась в белое, сделала причесон, перекрасила крылья под цвет платья. Смотрю - а на крыше уже и баскетбольное кольцо убрали, и батут свернули, а вместо этого понаставили стульев, цветов, надули воздушные шарики и, конечно, водрузили свадебную арку.

Папа цвёл и пах, как пион на клумбе. Знаток любовных тонкостей, величайший писатель Торвальд бурчал под нос, что любовь заканчивается там, где начинается брак. Мама подсчитывала деньги, которые по её мнению должен был притащить в семью Паскаль. А Сольвейг орала благим матом непонятно, с какого перепуга.





Наконец, все чинно расселись и даже усадили Сольвейг на качели.



Но стоило нам с Паскалем ступить под арку, как все, кроме накрепко привязанной к качелям Соль, повскакивали со своих мест и помчались загораживать брачующихся от фотокамер, установленных специально ради увековечения такого торжественного момента.



Соль снова начала орать. Что за шлея попала ей под хвост? Всегда была такой спокойной девочкой, а тут на тебе, вопит и вопит.



И вместо традиционного свадебного аккомпанемента мы с Паскалем поженились под жуткий вой моей китайской дочери.



Не успели мы официально стать мужем и женой, как Паскаль рысью поскакал к свадебному торту и тут же его разрезал. А ещё воспитанный. Мог бы уступить это право мне. Но, видимо, так воспитан.



Остальная семейка оказалась вполне под стать новоявленному родственничку. Даже не дали мне взять свой законный кусок торта, быстренько похватали тарелки и уселись за один стол, а я, как будто вообще не имела отношения к этому событию, сидела одна-одинёшенька.



Ну, вроде, всё закончилось. Писатель Торвальд пошёл дописывать очередной роман и огрёб четвёртую звезду славы.



Родители уединились в своей комнате, Соль с боем была отправлена на боковую, и тут Паскаль задал вполне резонный вопрос: а где мы будем спать? Вопрос, конечно, интересный. До этой минуты мне и в голову не приходило, что нам нужна, если не комната, то хотя бы кровать. Я-то прекрасно сплю в своём домике, а Паскалю туда хода нет. Пришлось спешным образом отчекрыживать кусок от музыкальной комнаты под нашу спальню. Да какой кусок - закуток, в который едва поместилась кровать и пара тумбочек.



Первая брачная ночь прошла на редкость халтурно. Паскаль практически сразу вырубился, а я никак не могла уснуть в этой душной конуре, да ещё с храпящим мужем под боком. И, пользуясь тем, что новобрачный дрыхнет без задних ног, тихонько смылась в свой домик.



Прямо скажу, утро тоже не задалось. Я выползла из домика с такой страшной тошнотой, что не успела добежать до ближайшего санузла, меня вывернуло прямо возле грядок.



На подозрительные звуки откуда ни возьмись вынырнул Паскаль. Оказывается, он с утра пораньше отправился на рыбалку. То-то у него синяк на пол-лица. Хорошо, хоть удочкой глаз себе не высадил.



Чтобы муж не задавал глупых вопросов, он был отправлен в сад. Мечтал о превосходном саде? Мечтал. Получил его? Получил. Вот пусть и ухаживает за ним. Мне скоро станет совсем ни до чего. Уж эту тошноту я ни с чем не перепутаю.



Мама прознала, что Паскаль хронический лузер и втихаря подсунула мне пузырёк, который должен был избавить моего мужа от невезучести, а то с таким счастьем и вдовой недолго стать. Правда, мама сказала, что характер Паскаля может измениться самым радикальным образом, но только в лучшую сторону. Давным-давно она стащила из папиной лаборатории два таких пузырька, один помог ей избавиться от излишней горячности, а второй мама хранила на всякий случай. Вот этот случай и подвернулся. Я тут же грохнула флакон под ноги Паскалю, отчего он едва не стал заикаться, но зелье сработало.





Не скажу, что Паскаль резко переменился. По-моему, каким был, почти таким и остался, но от невезучести избавился, да.

Управившись с самыми насущными проблемами, я взялась за дальнейшее обучение Сольвейг и попыталась поднять дочь с карачек.



Но тут меня настигла вполне предсказуемая беременность.



Дальше обучать Сольвейг пришлось Паскалю. Ему полезно: и отношения с падчерицей наладит, и приобретёт необходимый опыт. Паскаль блестяще выполнил поставленную перед ним задачу.



Но это я уже забежала вперёд. А пока я пошла докладывать папе, что почти все его распоряжения выполнены: муж найден и доставлен, чему папа сам был свидетелем, а теперь и в животе у меня снова кто-то буянит. Папа что-то неразборчиво буркнул, а я сочла за лучшее не уточнять, что значат эти междометия.



Потом я пошла к Паскалю и прямо, без околичностей заявила ему, что скоро кто-то, но не папа и не Торвальд, станет отцом. И как вы думаете, что на это ответил мой благоверный? Он в грубой форме потребовал, чтобы я немедленно избавилась от своих крыльев и стала обыкновенным человеком. Я даже не стала спорить, а просто сказала, что или я - фея, или он - труп. На этом вопрос был исчерпан.



И, хоть Паскаль больше не затрагивал эту тему, я крепко призадумалась: а правильный ли выбор я сделала во Франции? Может, не следовало так торопиться и надо было поискать кого-то ещё?



Папа снова возился с пчёлами, а я упорно читала книжки о воспитании детей, чтобы, наконец, начать воспитывать детей в свете последних научных открытий.





Когда мне надоедало чтение, я отправлялась рыбачить и тащила с собой Паскаля, который больше не пытался выбить себе глаза удочкой.



Частенько я медитировала, пока Паскаль возился с садом, папа путешествовал во времени, а остальные члены семьи тоже занимались, кто чем мог.



Однажды во время такой медитации, когда на душе царил покой, а перед мысленным взором открывались прекрасные картины, у меня начались схватки.



В тот же момент я почувствовала, как из машины времени, в которой путешествовал папа, потянуло могильным холодом.



А через мгновение я поняла, что папа умирает. Умирает в тот самый момент, когда на свет появляется его потомок.



Примчалась мама, и как начала голосить: "Да что ты себе позволяешь? Да как ты можешь рожать в такой момент? Отец умирает, а она совсем стыд потеряла!".



Пока она кричала, пока Торвальд неспеша спускался посмотреть,что тут происходит, всё было конечно. Папа умер.



То есть, с папой всё было конечно, а у меня схватки только набирали силу. Всхлипывая и утирая слёзы, я с ужасом смотрела на трёх придурков, скачущих вокруг меня.





В конце концов мне удалось выгнать маму и Тора и мы со Смертью остались один на один.



На глазах у этого костлявого господина я и родила сына, которого так и не увидел папа. Я назвала сынишку Олафом.





Сынишка обещает пойти в Сванов, он уже с рождения маленькая фея и кожа у него светлая-светлая. Я очень надеюсь, что именно он станет моим наследником, ведь неспроста он родился в тот момент, когда его дед, основатель нашего рода, покинул этот мир.





Памятник папе я установила рядом с его ледяной статуей. Думаю, он бы одобрил это место.



Когда я уложила Олафа в колыбельку и сынишка сладко засопел, только тогда я окончательно поняла, что папы больше нет. Моего папы, на котором держался весь наш дом, весь наш остров, моего папы больше нет. Я не знала, как жить дальше, я не представляла, к кому теперь идти за советом, к кому обращаться за помощью, ведь папа был для меня главным стержнем в жизни.



Но, как оказалось, этот удар был не последним. Не успели мы похоронить папу, как ночью Смерть пришла за мамой.



Маму мы похоронили в склепе под домом. Там же в своё время упокоимся и мы с Торвальдом, и мой муж, и мои дети.



Но, как ни тяжело было у нас на душе, жизнь продолжалась и мы обязаны были поддерживать остров в состоянии, пригодном для жизни. Поэтому я занималась ульем, Паскаль - садом, а Торвальд делал единственное, что хорошо умел: писал книги.





Мне всегда казалось, что наш дом больше, чем выглядит на первый взгляд, и я принялась осматривать его уголок за уголком. И однажды я набрела на потайную лестницу, которая привела меня в тайную лабораторию. Было похоже, что этой комнатой не пользовались уже много лет: всё было затянуто упругой, прочной паутиной. На полках я обнаружила много флаконов с этикетками, надписанными папиной рукой и поняла, что именно здесь он творил загадочные эликсиры, которые помогли маме и Паскалю измениться, мне - стать феей, а папе - подружиться со многими людьми.



Не знаю почему, эта комната внушала мне благоговение и странный трепет, и, прежде чем впиться глазами в пожелтевшие страницы алхимического талмуда, я неожиданно для себя надела строгий костюм.



Среди хрупких страниц я обнаружила папино завещание. Оно было коротким, всего две фразы. "Все должны трудиться. Никого нельзя воскрешать". Да, это было вполне в папином стиле написать завещание, как заметки на полях.



Этот клочок бумаги нашёлся как нельзя кстати, потому что Торвальд уже собрался проводить опыты по воскрешению мамы.



Они с мамой были очень близки, наверное,потому,что были очень похожи не только внешне, но и внутренне, пусть Тор был прирождённым колдуном, но именно мамина приземлённость не дала ему развить свой талант в полной мере.

Теперь я проводила в лаборатории всё свободное время, которое оставляли мне дети.



Паскаль наловчился ловить рыбу, сын его не интересовал, а уж о Сольвейг нечего и говорить. Дети были полностью на мне и Торвальде.



Муж занял спальню родителей, как только из неё вынесли тело мамы, а я никак не могла заставить себя войти туда, не говоря уж о том, чтобы считать эту спальню своей. Я переселилась в свой домик, к которому привыкла с детства и это принесло мне радость. Однажды ночью я услышала, что кто-то качается в кресле-качалке, которое давно стоит возле моего бунгало. Скрип мешал мне уснуть и я выпорхнула наружу, чтобы посмотреть, кому не спится в такое время. И увидела... папу!



Я знала, я всегда верила, что папа меня не бросит. О, как я была счастлива снова говорить с ним, слышать родной голос. Пусть папа стал призраком, но он остался моим любимым папой. Мы болтали обо всём на свете, как будто не виделись двадцать лет, и не могли наговориться.





Ровно в пять утра папа исчез, но я не огорчилась. Теперь я знала, что папа рядом, что он ещё придёт ко мне, что эта встреча не последняя, и это знание переполняло меня радостью.



От моего уныния не осталось и следа, и к тому дню, когда Сольвейг и Олаф должны были отметить двойной день рождения, я подошла совершенно счастливой.



Дочь выросла неуклюжей, но её врождённая нервозность пересилила остальные черты и, едва повзрослев, Сольвейг начала корчить недовольные рожи.





Пока я пыталась выяснить, что её не устраивает, Торвальд уже подхватил племянника и потащил его задувать свечи на торте.


Я боялась дышать, пока Олаф вылезал из пелёнок и преображался в малыша. Больше всего на свете я мечтала, чтобы сын унаследовал наши фамильные признаки, чтобы остров был доволен, чтобы папа был спокоен, чтобы нашей жизни ничто не угрожало. И Олаф в точности исполнил моё желание.



У сынишки уже есть маленькие и очень смешные крылышки.



Когда я переодела и причесала Олафа, мы уселись за стол, чтобы по традиции съесть по куску праздничного торта.



Олаф сидел во главе стола на своём детском стульчике, но вид у него был самый серьёзный, как будто он понимал, что не за горами тот день, когда на его плечи лягут заботы о нашей семье, о нашем доме, о нашем острове.



Первым делом я стала приучать наследника к горшку. Негоже будущему главе семьи пачкать свои штанишки, тем более, что сынишка обожает цвет морской пены, а на такой светлой одежде любое крошечное пятнышко выглядит огромным пятном.



Сольвейг пропадала на спортивно-экспериментальном этаже и я была уверена, что дочь или пытается что-то изобретать, или старается изжить свою неуклюжесть, занимаясь физкультурой. Но не тут-то было. Соль открыла для себя танцы, и предавалась этому занятию с огромным удовольствием.



Я пока не стала наседать на дочь с обучением, а вместо этого помогала Олафу собирать головоломку.



Но Сольвейг переборщила с танцами. Это до какого умопомрачения надо дотанцеваться, чтобы описаться, даже не сделав шага в сторону туалета.



Олаф освоил головоломку и взялся за книжки. Сразу видно - маленький гениальный ребёнок.



Я была спокойна за сына, он не забывал вовремя сесть на горшок в отличие от старшей сестры, а вот Соль доставила мне несколько неприятных часов. Она наотрез отказалась жить в одной комнате с Олафом. Она наотрез отказалась жить в одной комнате с Торвальдом. Она наотрез отказалась жить в нашей бывшей спальне. Я ломала голову, стараясь найти выход, потому что Паскаль тоже наотрез отказывался уступить спальню падчерице. И где-то я его понимаю. Взрослые люди должны ютиться в крохотных клетушках, чтобы царица Соль могла жить в комфорте, которого пока не заработала. И, пока я размышляла, как быть и что делать, Олаф преподнёс мне приятный сюрприз. Сынишка начал учиться летать.



Испробовав свои силёнки, сын не остановился на достигнутом. Он и подсказал мне выход из тупика с дочерью. Олаф сумел взлететь и оказался в моём домике.



Едва сынишка очутился в нашем укромном уголке для фей, как из домика раздалась весёлая музыка, и я поняла, что Олаф уже устроил там вечеринку. Теперь я была совершенно спокойна за сына. Нечего ему делать в детской, откуда не выбраться без посторонней помощи. Я вытащила горшок, игрушки и книжки Олафа на улицу, а детскую полностью отдала Сольвейг. И дочь, наконец, успокоилась, если так можно сказать про огромного рычащего динозавра.



Я надеялась, что Сольвейг вскоре надоест бездельничать, и она займётся чем-нибудь полезным, как велел папа, но дочь полностью игнорировала все мои увещевания и открывала ноутбук только для того, чтобы поиграть в какую-нибудь стрелялку.



Поняв, что дочь совершенно не желает меня слушаться, я решила подождать встречи с папой, чтобы попросить его совета. Но ещё до этого мне пришлось пережить сцену, которую закатил Паскаль. Он, кажется, забыл о том разговоре, когда пытался убедить меня стать обычной женщиной, и теперь принялся убеждать меня в том, что я намеренно порчу нашего сына. Паскаль хотел забрать Олафа, увезти его во Францию и показать врачам, чтобы те избавили ребёнка от крыльев, умения летать и сделали наследника Сванов самым заурядным малышом.





И зачем я только притащила сюда этого Паскаля? Знать бы заранее, что Олаф родится именно таким, каким родился, так остров бы принял и безотцовщину, в этом я уверена. И по какому праву Паскаль тут выступает? Он что, хоть раз встал ночью к плачущему сыну? Он хоть раз сменил ему подгузник? Он хоть раз поиграл с ребёнком? Да он ни разу его даже на руки не взял! И пока эти мысли мелькали в моей голове, Паскаль всё распинался и распинался.



Тогда я взлетела, взмахнула рукой...



Паскаль в ужасе отшатнулся. Видимо, он решил, что сейчас я буду его убивать, как когда-то обещала.



Но вместо этого я просто показала своему муженьку его внутреннюю сущность. С Паскаля сразу облезли весь его лоск и напыщенность. Куда что девалось? Передо мной стоял уродец, это и был настоящий Паскаль.



Муж поспешил скрыться в доме, пока его никто не увидел, а я позвала сынишку и начала учить малыша ходить. То, что Олаф умеет летать - это замечательно, но умение ходить обязательно даже для фей.



Олаф со свойственной ему смышлёностью полностью оправдал мои ожидания, и теперь спешил на свои вечеринки или за порцией пунша из пыльцы не на четвереньках, а на двух крепеньких ножках.



Только теперь я стала понимать, как мне не хватало общества себе подобных. Несмотря на юный возраст, Олаф дал мне куда больше, чем могло дать общение с Сольвейг, с Паскалем, даже с Торвальдом. Мы с Олафом были настроены на одну волну, нас волновали одни и те же вещи, нам не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Мы были феями - и этим сказано всё.



Когда сынишка спал, я не забывала заходить в лабораторию не только, чтобы изучить алхимический трактат, но и поупражняться в обаянии перед волшебным зеркалом, которое смешно меня передразнивало.



Но самые счастливые минуты я проводила с сыном. После недовольства Сольвейг,после скандалов Паскаля, после отстранённости Торвальда только с Олафом отдыхала моя измученная душа.





Итоги недели

Эйнар. Кусочки достижений.

Ранее освоенное и недоосвоенное Хельгой я пока опустила, показала только два навыка, которыми она занималась на этой неделе.

 

Как все неловко вышло..смерть отца и одновременно роды потом еще и мать.. Отчет получился и грустный и веселый. Сынишка родился красавцем) а крылья как у бабочки. Удачно я зашла)) Ох любит хельга "внутренюю красоту") Дочери невезет с чх совсем,но будем надеяться вырастет красивенькой. Интересно а Хельга откажется от своей магии? Ну в общем мне понравилось

 

Ого... Да, смерть и роды одновременно - это что-то Мне даже добавить нечего, Belissimo всё уже сказала. Олаф и Соль действительно красавцы А имена-то какие незаурядные!
Ждём-с
Спешали фо Mashetta

И вот Вам тортик за очень интересную династию (а заодно и за семью Дарем ;) ). Почему уже нет куска? Это я от переживаний ;)

 

Как ребенок она тоже симпатичная, видимо в тинстве переменится к худшему?

Эйнара очень жалко, так и не успел подержать на руках Олафа. Хорошо хотя бы, что в симс 3 можно с призраками общаться, какое никакое утешение.

От Паскаля я конечно не ожидала такой подлости, это же надо, удумать Хельгу и сына крылышек лишить, изверг.

Так ему и надо, глядишь одумается.

Олаф растет хорошеньким, но смотрю кожа у него немного смуглее, чем у Хельги. А что, малыши и правда в фейский домик могут взлетать или это для красоты сюжета написано?

 

Ответы

Belissimo, нормально получилось У меня впервые за всю игру совпали смерть и роды, никогда ещё такого не было. Хельге только и остаётся, что показывать "внутреннюю красоту" всяким оболтусам, чтобы не зазнавались

KateBekett, имена все скандинавские, под стать фамилии, правда, не всем членам семьи они подходят, но я всегда надеюсь на лучшее

Спасибо за тортик Правильно сделали, что уже успели к нему приложиться, а то мне одной многовато будет

Chernosnegka,

Да, всё начнётся с тинства, зато в старости окажется очень миленькой старушонкой, как ни странно.

Я всегда очень тяжело переживаю смерть основателя, но на этот раз Костлявый меня повеселил своей паникой, когда глазел на рожающую Хельгу. Разрядил скорбный момент. Так что, к лучшему, что всё так совпало.

В романтических отношениях есть такая функция "просить отречься от волшебства", я надеялась, что Хельга пойдёт навстречу любимому, а она ему такую сцену в ответ закатила, что я даже испугалась. Вроде, и отношения у них на максимуме, а вот не хочет сделать приятное любимому мужчине. Вредная она.

Бледными их делает скинтон, который почему-то работает только с подростков, а до этого дети кажутся смуглее, чем они впоследствии вырастают, но по оттенку кожи видно, унаследовал его ребёнок или нет, поэтому я была спокойна: оттенок тот, что надо

Только малыши-феи могут пользоваться этим домиком. Уже с ползункового возраста они там развлекаются на всю катушку: спят, проводят вечеринки, пьют пунш из пыльцы, расслабляются, дремлют, переодеваются. Так что, насчёт домика описана чистая правда

ШТАПИК,

Выбор всегда есть, не всегда приятно его делать ;)

Во внука, осмелюсь заметить

Он ещё Хельге выговоры делает, что она ведёт себя неприлично Тоже мне, "воспитанный".

А некуда его гнать. Он к нам пришёл навеки поселиться Ничего, мы переживём

Неделя 11.

Следующий этап нашей жизни я начала с того, что стала учиться играть на рояле. От папы мне передалось бережное и трепетное отношение к этому инструменту, поэтому я никогда не занималась урывками, а подходила к делу обстоятельно.



Олаф тоже учился музыке и сгрыз не один комплект палочек для ксилофона, до того тяжело поддавалось ему это искусство.



Конечно же, я не забыла о том, что сынишку ещё надо научить внятно излагать свои мысли, и Олафу волей-неволей пришлось отрываться от таких интересных занятий как попивание пунша, проведение вечеринок и продолжение обгрызания всё новых и новых ксилофонных палочек.



Сольвейг упорно не желала заниматься ничем, кроме развлечений. Она побаивалась меня и Торвальда, а вот моего муженька Паскаля совершенно не боялась, потому что он не обладал ни каплей магических способностей. Соль решила, что раз Паскаль такой же обычный человек, как и она, то с ним можно не церемониться. Поэтому дочь пробралась в спальню Паскаля и засела там за игровую приставку.



Паскаль очень ревностно относится к своим вещам и пятой точкой учуял, что на его добро кто-то покусился. Не знаю, позволил бы он падчерице играть с его вещами, если бы та попросила разрешения, но тайного проникновения в его комнату, да ещё бесцеремонного обращения с дорогой игрушкой Паскаль стерпеть не мог и всыпал Сольвейг по первое число.



Соль в долгу не осталась и высказала отчиму всё, что о нём думала.

- Да ты кто такой? Да ты вообще ноль! Ты мне даже не отец, чтобы меня воспитывать. У тебя есть свой сын, вот его и поучай, а от меня отстань!



Паскаля аж перекосило от такой дерзости, и он не нашёлся, что ответить маленькой нахалке.



А Соль не унималась и продолжала морально уничтожать отчима.

- Да ты явился к нам голый и босый, приехал на всё готовое и думаешь, что стал здесь хозяином?



Сочтя, что достаточно унизила обидчика, Сольвейг гордо развернулась и ушла.



Брат мой продолжал упорно писать книги, а чтобы его не одолел сколиоз, в промежутках между романами активно занимался спортом, что тоже шло на пользу росту его знаменитости.



Иногда появлялся папа, и малыш Олаф показывал деду, как он умеет летать, но папа делал вид, что не замечает Олафа.



Я даже обиделась. Папа так мечтал именно о таком внуке, а когда внук должен был появиться на свет, внезапно скончался, и вот теперь, когда они, наконец, могут пообщаться, папа делает вид, что Олафа не существует. Конечно, я спросила папу о причине такого игнорирования наследника, на что папа ответил: "Маловат он ещё с призраками общаться, вот подрастёт, тогда поговорим".



Сольвейг никак не могла угомониться и от безделья нападала на всех подряд. Досталось и мне.

- Где мой папа? Почему он не приезжает? Выгони своего Паскаля и пусть к нам приедет мой папа!




- Ты эгоистка! Ты думаешь только о себе! Притащила сюда этого француза с крысиной мордой, а кому он тут нужен? Он только всё портит! Он меня бьёт, он надо мной издевается! Вот мой папа никогда бы так не поступил с твоим Олафом!



Дочь сжала кулаки и надвинулась на меня с недвусмысленными намерениями.



Ещё не хватало, чтобы на меня набросилась с кулаками родная дочь! Я быстренько отвлекла внимание Соль.





И, пока дочь приходила в себя, я малодушно сбежала к Торвальду, который как раз накачивал мускулатуру. Надеюсь, моё бегство не выглядело слишком позорным, я старалась уйти быстро, но с достоинством.



- Торвальд, я не знаю, что делать. Сольвейг совершенно неуправляема. Она кидается на Паскаля, сейчас чуть не затеяла со мной драку. Да, я знаю, что Паскаль не ангел, что он сам кого угодно доведёт до ручки, но Соль совсем распустилась. Тор, ты же маг, сделай что-нибудь.
- Спокуха, сестра, не боись, сейчас всё будет чики-пуки.



Не знаю, как подействовало заклинание Тора, но через пять минут Соль уже спала, а вот Паскалю приспичило заняться изобретательством. И занимался он им с таким зверским видом, будто сражался с врагом рода человеческого.



А Торвальд продолжал творить заклинания, обходя дом с волшебной палочкой в руках.



Олаф смотрел на дядю с немым обожанием. Ещё бы, ведь Торвальд выдавал такие спецэффекты, что залюбуешься.





Не знаю, что случилось. То ли заклинания Тора наложились на искры, которые высекал Паскаль, пытаясь изобрести какую-то штуковину, то ли Паскаль сам был чересчур небрежен, то ли звёзды так встали, но факт остаётся фактом. Паскаль загорелся.



Он не сразу сообразил, что происходит, а когда сообразил, то помчался к бассейну, чтобы попытаться затушить огонь.



Но когда до спасительного бассейна оставался всего один шаг, огонь поглотил моего мужа.



Скорбный Жнец не замедлил явиться, а Паскаль решил, что сможет вымолить у того жизнь, но глубоко ошибся.





Паскаль упокоился в склепе рядом с моей мамой.



Тор считал, что косвенно виноват в гибели Паскаля. Не стоило читать заклинания, когда был запущен изобретательский станок. А я считаю, что виноватых в случившемся нет. Если человеку суждено сгореть, он сгорит, хоть ты со всех сторон обложи его асбестом.



Но Тор так и не согласился с моими доводами и, чтобы как-то искупить свою вину, начал уделять много времени Олафу, стараясь заменить ему отца. Олаф был в восторге. До этого с ним возилась только я, а тут появился ещё один компаньон, да какой - настоящий волшебник.





Я думала, после гибели Паскаля Сольвейг станет общительнее, но ошиблась в своих прогнозах. Соль теперь сидела в своей комнате и боялась показаться нам на глаза. Торвальд сказал, что слышал её причитания.



- Они избавляются от обычных людей! Они убили Паскаля и скоро настанет моя очередь! Они меня убьют, и никто об этом не узнает! Папа, папочка, забери меня отсюда! Я так хочу жить!



Только Олаф не подозревал, какие страсти бушуют под крышей нашего дома и весело играл, то напевая песенки, то пробуя крылья на взлёт и радуя меня своей милой улыбкой.





А я... а я оплакивала свою бестолковую жизнь. Я потеряла мужчин, которых любила, дочь не желает идти на контакт и страшно подумать, что ждёт меня дальше.



А дальше снова пришёл папа и на этот раз он беседовал с Торвальдом. Папа успокоил Тора, сказав, что его вины в гибели Паскаля нет. Папа говорил долго и убедительно, и Тор, наконец, успокоился.



Похоже, длинная речь утомила папу, потому что он решил немного вздремнуть на кровати Торвальда, а мы с Тором охраняли папин сон



Время шло, залечивая душевные раны, и наступил день, когда Сольвейг и Олаф вновь отмечали двойной день рождения.



Дочь выросла знатной трусихой, но это не помешало ей вырасти ещё и страшной модницей. Соль решила, что мы вольны ходить хоть в костюмах Адама и Евы, а она будет щеголять в драгоценностях в любое время суток. Похоже, дочь и дальше собирается предаваться только развлечениям.



Олаф вырос серьёзным молодым человеком и страстным любителем природы.



Эту любовь Олаф тут же и доказал, заявив, что будет спасать всякую живность, которая попадётся ему на пути.





Конечно, не только спасением зверюшек ограничилась жизнь Олафа. Он и катался на игрушечном паровозике, и играл с кубиками, и строил песочные замки, и пробовал писать книги и даже рисовать. В общем, сын вёл насыщенную и интересную жизнь.











А что же Сольвейг? А Сольвейг предавалась той единственной страсти, которая овладела ею после гибели Паскаля. Сольвейг боялась. Боялась истово, с полной отдачей, не жалея ни себя, ни окружающих.







Однажды ночью случился конфуз. Наконец, впервые со дня смерти из склепа вышла мама и сразу пошла к Тору. Видимо, такой высокий подъём оказался для неё слишком тяжёлым, и мама легла прикорнуть.



Этот лёгкий шорох услышала Сольвейг, ведь она живёт через стенку от Торвальда. Торвальд спокойно писал книгу, когда в его комнату ворвалась перепуганная Соль. Увидев на кровати вместо Торвальда призрак бабушки, Сольвейг от ужаса напрудила лужу.



Мама, конечно, не могла такое стерпеть, она всегда была очень чистоплотной, поэтому незаметно выскользнула из комнаты, а Соль набросилась на Торвальда.

- Вы всё делаете мне назло! Развели тут призраков, жить невозможно! Знаете,что я их терпеть не могу и специально заманиваете!



Тор только посмеялся. А что ещё он мог сделать? Сольвейг сама отвергает все наши попытки сблизиться с ней и оказать какую-то посильную помощь.

А между тем совершенно незаметно наступил день рождения Тора и я, верная слову, которое давным-давно дала папе, когда он превращал меня в фею, тоже стала старше.





В этот же день Торвальд сумел исполнить свою давнюю мечту. Он давно уже богат, а теперь стал ещё и самым знаменитым членом нашей маленькой семьи.




Итоги недели

 

Соль очееееень жалко.... Отвезите её к папе (пожалуйста);)

 

Ответы

ШТАПИК,

Ты, наверное, очень хотела ещё одну копию Ареты в наследницы

Сам виноват. Душ был на том же этаже, буквально в двух шагах, а его понесло к бассейну, да ещё по лестнице вразвалочку шёл, будто и не он горит. Главное, не погнал нас в Египет за наследником, пусть теперь на том свете выкаблучивается и уговаривает тёщу уйти из призраков ;)

У них там не одно, так другое. Цирк уехал, клоуны остались

Ага, можно подумать, папа-детоненавистник только и ждёт, когда ему дочку подкинут Мама-то ей чем плоха?

Неделя 12.

Жизнь шла своим чередом. Олаф принялся исполнять свою мечту и усердно ловил и выпускал на волю всякую тварь, посылаемую ему островом.



Я наяривала на контрабасе и удивлялась, почему раньше не добралась до этого инструмента. Теперь-то я поняла музицирующих родителей. Жаль, что мне никто не мог составить компанию.



Казалось бы, Торвальд исполнил свою мечту и теперь мог переключиться с писательства на что-то другое. Ну, не знаю, начать ловить рыбу, играть в баскетбол, дрессировать пчёл или сесть за барабаны. Но брат, видимо, уже не мог перестроиться, ведь он с самого детства пишет книги, поэтому Тор так и горбатился над ноутбуком, а за барабаны периодически присаживалась я.





Иногда мы с Олафом шалили, как дети. Как же здорово, когда из большого, неповоротливого существа ты можешь обратиться в крошечную юркую пикси, и мы с сыном вовсю пользовались это возможностью.



Сольвейг насмотрелась волшебного ящика, который папа называл телевизором, и стала изображать из себя светскую даму на отдыхе. Днём, когда она была уверена в том, что ни один призрак на неё не покусится, дочь вытаскивала на улицу шезлонг и большой зонт, ставила рядом кучу сладостей, нацепляла на себя солнечные очки и широкополую шляпу и делала вид, что отдыхает на каком-то фешенебельном курорте.



Несмотря на то, что по телевизору всячески рекламировали джакузи, Сольвейг предпочитала проводить время "на сухую". Дочь страшно боялась спускаться к бассейну, ведь там погиб Паскаль. И в бывшую спальню родителей она уже давно не заходила, ведь там умерла мама. И в спортивном зале Соль не появлялась, ведь там умер папа. А когда наступал вечер, Сольвейг и в родной комнате, где ещё никто не успел скончаться, не было покоя. Ей везде мерещились призраки, привидения, упыри и вурдалаки.





Сольвейг орала так, что у всех закладывало уши. Обычно это представление заканчивалось тем, что Соль, перепугав саму себя до полусмерти, брякалась в обморок.



Я пробовала уговорить дочь принять эликсир, который избавит её от страхов, но Соль вбила себе в голову, что я замыслила её отравить, поэтому у неё тут же начиналась очередная паническая атака.

А призраки нас не забывали, но, видимо, им тоже было неплохо слышно мою голосистую дочь, поэтому они всячески избегали посещать её комнату.

Однажды прямо из-под земли показался Паскаль.



Он бодрым (для призрака, конечно) шагом проследовал прямиком к месту своей гибели и хорошенько пропарил обгоревшие косточки в сауне. Что бы ему так же резво не бежать к бассейну, когда этого зависела его жизнь.



Мама предпочитала сразу подниматься к Торвальду и проводила долгие часы рядом с любимым сыном.





А вот папа не показывался. Я надеялась, что он, наконец, выберется из могилы, чтобы, как обещал, поближе познакомиться с Олафом, но папа предпочитал сидеть в своём загробном мире.

Олаф же занимался тем, чем обычно занимаются дети его возраста. Он пытался забрасывать мячи в корзину, баловал нас выпечкой, которую готовил на детской плите.





И, конечно же, сын не забывал присесть к компьютеру. Но в отличие от сестры он занимался важными делами: играл в шахматы или пробовал себя в качестве писателя.



А Сольвейг из-за своего страха даже играть не могла. Стоило в игрушке кому-то кашлянуть, как под дочерью растекалась дурно пахнущая лужа.



Приближался день рождения Олафа, а от папы не было ни слуху. ни духу. Честно сказать, я начала обижаться на отца. Он ведь сам обещал, что обязательно познакомится с будущим наследником, когда тот подрастёт, и вот прошло уже сколько лет, а папа даже не соизволил обратить внимание на внука.

Но, видимо, я зря обижалась, потому что в ночь накануне дня рождения Олафа папа появился и пошёл прямиком к Олафу, который от волнения перед грядущим событием никак не мог уснуть.



Они о чём-то очень долго говорили, папа что-то возбуждённо рассказывал, а Олаф внимательно его слушал.



К рассвету папа исчез, а Олаф остался стоять задумчивый и печальный. На мои расспросы сын отвечал односложно, видно было, что папин рассказ его не на шутку взволновал, но делиться со мной услышанным Олаф не хотел, и я оставила ребёнка в покое. Если это важно то папа сам мне всё скажет, а если неважно - пусть хранит свою тайну.

После разговора с дедом Олаф всё-таки уснул и, надо сказать, хорошенько выспался перед взрослением, что было очень кстати. Я очень переживала, каким вырастет сын, ведь с подростками никогда ничего не угадаешь. Кто мог предположить, что такая храбрая и дерзкая в детстве Сольвейг вырастет отчаянно трусихой, боящейся собственной тени? А Олаф волновал меня куда больше дочери, ведь ему предстояло стать главой нашего семейства. Но сын оказался на высоте. Конечно, он приобрёл не самую полезную черту для наших условий, но всё-таки, не вырос трусом, злодеем или лентяем.



И тут началось самое странное во всей истории нашей семьи. Когда Олаф рассказал мне, что нам предстоит сделать, я едва могла поверить своим ушам. Весь уклад нашей жизни летел в тартарары, нам предстояло лишиться всего, к чему мы привыкли с детства, а всё потому, что так сказал папа.

Папа так долго не показывался, потому что пытался разузнать дальнейшую судьбу острова. Мало того, что наш остров магический, так он ещё обладает собственным непростым характером. Уже несколько раз мы оказывались на грани полного исчезновения, но каждый раз нам удавалось чудом спастись. И вот папа принёс весть об очередном грядущем конце света.

Пока папа был жив, он поддерживал магический баланс на островке, а когда его не стало, всё пошло вразнос. Торвальд так и не раскрыл свой магический потенциал, а мы с Олафом - феи и этим способствуем магическому дисбалансу. Поэтому сегодня мне и Олафу предстояло расстаться со своими крыльями, а Торвальду - проститься с магической силой, которую он должен был передать моему сыну. Папа раскаивался в том, что сделал меня феей, только теперь он понял, что нашей семьёй всегда должен править маг, но сейчас превращать меня в ведьму было слишком поздно. И все свои надежды папа возлагал на внука, на Олафа.

Как ни больно мне было становиться обычным человеком, но слово папы оставалось решающим, и я приняла снадобье, которое разом лишило меня крыльев и вернуло моим губам и щекам розовый цвет, присущий всем простым существам.



Вход в магическую комнату отныне был для меня закрыт, но туда отправились Тор и Олаф, чтобы провести ритуал посвящения моего сына в колдуны.





Когда обряд был завершён, Торвальд передал Олафу волшебную палочку, которой пользовался ещё наш папа, пока не стал могущественным магом.



После этого папина магия выкинула Торвальда из магической комнаты, а сам Тор стал таким же обычным человеком, как и я.



Такие радикальные перемены едва не внесли хаос в наш размеренный быт. Мы с Олафом никогда не претендовали на спальные места в доме, нам было достаточно маленького домика, который исчез вместе с нашими крыльями. Пришлось мне занять спальню родителей, которую так любил Паскаль и которую так долго избегала я.



Олаф подошёл к делу радикально, он не стал ни переселяться к сестре, которая привычно впала в коматозное состояние.





Олаф не стал снова выгораживать угол от музыкальной комнаты. Олаф не стал ничего менять. Он поставил кровать там, где начал осваивать магическое ремесло. Как ни любит сын проводить время на свежем воздухе, а чувство долга перед семьёй взяло верх, и он предпочёл поступиться личным удобством, чтобы поскорей впитать в себя миазмы волшебства, которым пропитан воздух лаборатории.



Теперь я всё реже и реже видела Олафа. Мальчик усердно занимался магией, постигая её самые разные стороны.







Папа окружил лабораторию плотной магической завесой, через которую не просачивалось ни звука, ни шороха, и через которую могли проникнуть только он и Олаф, но он не запретил Олафу рассказывать мне о своих занятиях, и сын так красочно описывал мне, чему он учится, что я как будто видела это своими глазами.











Когда сын утомлялся, он набирался сил, не покидая лаборатории. Массажное кресло и шоколадный фонтан заряжали его энергией для продолжения занятий.





Когда Олаф выходил наверх, он снова становился самым обычным подростком. За пределами лаборатории сын не пользовался магией и занимался самыми простыми вещами: разгадывал сложные логические задачи, копался в саду, ловил рыбу и продолжал спасать мелкую живность.









Только один раз Олаф не смог побороть искушение. Ему попался чёрный ворон, и сын не смог с ним расстаться. Вместо того, чтобы выпустить ворона на волю, как он делал со всеми зверюшками, Олаф приручил ворона и оставил его себе.



Если не считать таинственных занятий Олафа, наша жизнь стала жизнью обычной семьи. Торвальд по-прежнему писал книги, Сольвейг по-прежнему всего боялась, я занималась музыкой и много времени проводила на свежем воздухе, а Олаф трудился, как привык с детства.







Вроде бы, всё шло хорошо, но я чувствовала, что с потерей крыльев лишилась огромной части своей души. Мне уже мало что было интересно, меня мало заботили проблемы семьи, проблемы острова и вообще, меньше всего хотелось знать, что с нами будет дальше. У Торвальда есть его писательство, Олаф обрёл колдовскую силу, а я так и не смогла найти себя в роли простого человека.


Итоги недели

 

Отчёт какой-то грустный.... Но порадовало что Олаф занимается магией в трусах с сердечком

 

Зачем ты у Хельги способности феи отняла?
А костюм Олафа порадовал

 

Олаф - молодчинка. Не по возрасту взрослый мальчик. А вот на Соль баночки с зельем не хватает.
Хельгу жаль - она же истинная фея. И почему на острове феям нельзя жить сколько они хотят? Может, она хоть садом займется? Чтобы не так переживать.

 

Ответы

Polinaria, не в трусах, а в шортах!

Веселья никто и не обещал, жизнь, даже симская, не только из радостей состоит, на то она и жизнь ;)

Linayn, неделей раньше, неделей позже, всё равно к старости пришлось бы лишать Хельгу крыльев, чтобы прожила обычный симский срок, феи ведь живут в 5 раз дольше обычных симов, что для династий и челленджей не есть гуд.

Тильда, если ты помнишь, Олаф - марионетка ;) А Соль была очень смешной трусихой, вот уж всем ЧХ черта Очень она мне нравилась, но... но. А Хельга, как ты, опять же, знаешь, найдёт, чем себя занять, никому мало не покажется

Неделя 13.

После потери крыльев я впала в депрессию. Мне казалось несправедливым, что папа сначала дал мне волшебный дар, а потом, даже не спросив моего согласия, отнял его. Теперь я целыми днями то дремала у камина, то тупо смотрела в волшебный экран и перед глазами проплывало моё прошлое. Боль и радость, счастье и горе, любовь и утраты. Но как бы нескладно ни складывалась та жизнь, в ней я была феей, а в этой стала никем.



Торвальд пытался меня растормошить и, бросив свою писанину, тащил меня в музыкальную комнату, но это не помогало. Моё вдохновение исчезло вместе с крыльями.



Дети были настолько поглощены собой, что ничего не замечали. Ни Сольвейг, ни Олафа совершенно не волновало, что их мать несчастна. Соль по-прежнему пугала саму себя и не беспокоилась о том, что мне нужны покой и тишина вместо её бряканий на пол с диким грохотом и испуганных воплей. Олаф вообще вёл себя так, будто он уже стал хозяином. Половину ночи он проводил в лаборатории, которую не желал приоткрыть для меня даже на мгновение, а ведь я точно знала, что где-то в недрах шкафов хранится тот единственный эликсир, который вернёт мне крылья.



Да, Олаф чувствовал себя хозяином и не спрашивал моего мнения ни о том, что высаживать в саду, ни о том, что ему читать, ни о том, что подавать к чаю.



Олаф всё решал сам, а я... А я начала бояться сына. И было из-за чего. Однажды, когда у Сольвейг наступил момент просветления, и она собралась полежать в шезлонге, любуясь на океан, к ней в комнату бесцеремонно ворвался Олаф, да не один, а со своим жутким чёрным вороном на плече.



Конечно, Соль насмерть перепугалась и снова подняла крик.



Олаф сделал вид, что ничего не слышит и, чтобы доконать сестру, швырнул в неё пузырёк с каким-то зловонным зельем.



Да, я чувствовала, что папина затея ничем хорошим не кончится. Олаф полностью изменил сестру. Если до этого она была индивидуальностью, то теперь стала таким же ничтожеством, в какое превратилась я. Пусть у Соль был сложный характер, пусть она боялась даже собственных мыслей, но это была личность, а теперь моя дочь стала заурядным, ничем не примечательным подростком, коих в далёком мире миллион на сотню.



Непонятно, что хотели сказать локализаторы этим загадочным посланием. Видимо, в кабинет напустили веселящего газа, и вот результат.

Раньше дочь блистала украшениями, нарядами, выглядела среди нас экзотической птицей, а теперь даже её одежда стала обыденной и скучной, как манная каша с комками.



Сольвейг перестала быть трусихой, а вместо этого превратилась в замкнутую, отгороженную от всех девушку. Теперь она целыми днями сидела в своей комнате и то играла в шахматы, то надолго о чём-то задумывалась. Прежняя Соль ушла навсегда и я совсем этому не радовалась.





Когда дочь была уверена в том, что не столкнётся ни с кем из нас, она выходила из своей комнаты и наводила порядок везде, где он был хоть немного нарушен. Она мыла и драила, чистила и скребла.



У Сольвейг даже появилась мечта, да ещё какая!



А Олаф, как ни в чём не бывало, продолжал свои опыты в лаборатории, и я боялась, что однажды он просто избавится от всех нас.



О, нет, сын нам не угрожал. Напротив, он делал вид, что остался тем же милым пареньком, каким был. Он по-прежнему спасал зверюшек, неизвестно от каких опасностей.



Но Олаф, когда так зло подшутил над Сольвейг, сам себя выпорол, потому что трусливая Соль ни за что бы не решилась на то, что она устроила нашему доморощенному диктатору.







Конечно, для проформы я сделала Сольвейг выговор, но в глубине души была рада, что в нашей семье нашёлся кто-то, кто хотя бы попытался указать Олафу его место.



Наказывать Олафа я боялась, потому что боялась его самого, а Торвальд счёл, что парень ни в чём не виноват, что он ведёт себя так, как и полагается вести себя разумному, ответственному колдуну. И вместо того, чтобы как-то приструнить племянника, потащился играть с ним в баскетбол.



Да, Торвальд очень сильно изменился и, как я подозреваю, без моего сына здесь не обошлось. Тор теперь уделял своим романам куда меньше времени. Он начал удить рыбу, частенько музицировал в одиночестве и больше не приглашал меня составить ему компанию, хотя я бы всё равно не пошла.





Больше того. Торвальд пытался меня убедить, что моё отношение к Олафу предвзято, что я несправедлива к нему. Тор - мой братец Тор, который даже не видел своего ребёнка, пытался меня учить, как обращаться с моими детьми. Он талдычил, что когда я была высокомерной феей, то оттолкнула от себя Сольвейг, что из-за меня дочь росла в постоянном страхе, а теперь боится людей. Тор внушал мне, что сейчас я неправа по отношению к Олафу, что мальчик вовсе не диктатор, что он добрый и благородный. Торвальд пытался меня убедить, что это я стала злой, раздражительной, нетерпимой, мелочной и придирчивой.



Ну, да, конечно. Тоже мне, великий знаток душ. На себя бы посмотрел.

Сольвейг отметила день рождения и снова выросла трусихой. Правда, на этот раз она боится избирательно: её пугает только вода, которой вокруг нашего острова целый океан и нет ему ни конца, ни края.



Теперь дочь стремилась к исполнению своей мечты, для чего одновременно училась писать книги и слушала аудиоуроки по логике.



Олаф ставил в лаборатории какие-то жуткие опыты, а я всей кожей, каждой клеточкой своего тела ощущала, как эти опыты по капле вытягивают из меня жизнь.






Итоги недели

 

Интересно сюжет развивается ;) Продолжай выкладывать читать очень-очень интересно

 

У меня ощущение, что трусость Соль передалась Хельге.
Вот она истеричкой стала...

 

Linayn, я, в общем-то, только и занимаюсь тем, что выкладываю продолжения

Тильда, у Соль была трусость, а тут уже паранойя Ну, не смогла Хельга смириться с потерей крыльев, она сначала слишком высоко взлетела, теперь больно падать.

 

Mashetta, Я чтобы ты не обиделась и не перестала выкладывать

 

Какие изменения в семействе! Тор стал более покладистым, Сольвейг кидается из крайности в крайность, Хельга грустит, а Олаф стал до жути таинственным. Не знаю кстати, почему демиург наговаривает на Соль, на мой взгляд очень миловидная девочка выросла, в шляпе с широкими полями она была вообще шикарна. Жаль, что почти все семейство лишилось магических способностей и очень интересно каким главой семьи себя проявит Олаф в будущем.

 

Ничего себе, какие у вас страсти-мордасти на острове творятся! Не зря, ох, не зря я креслице притащила! Штапик, попкорна не найдётся? Кажется, у Вас было немного.
Что ж, жду отчётов и отправляюсь баиньки

 

Ответы

Linayn, не, выкладывать не перестану, пока не выложу всё до конца И обижаться мне не на что Не волнуйтесь

ШТАПИК, будет, будет ещё и не то Вот меньше бы летала, глядишь, и крылышки бы не пришлось отбирать, а то всё порхала, как та стрекоза, то у неё Тао, то у неё Паскаль, и все ей не такие.

Chernosnegka, Торвальд никогда и не был капризным, он всю дорогу только работал и работал,чтобы свою мечту исполнить. Строчил романы, не поднимая головы. На острове ведь всего два способа стать знаменитым: заниматься творчеством, чтобы взять первую звёздочку, а потом продолжать творчество и выполнять единственное задание - Подтянутая знаменитость. Вот Тор и пахал на обоих фронтах.

Семейство обойдётся без магии, хватит на них одного колдуна ;)

KateBekett, да, демиург пошёл вразнос и устроил подопечным сладкую жизнь, но дальше ещё и не то будет Запасайтесь попкорном

Неделя 14. Часть 1.

Олаф продолжал прикидываться невинной овечкой, но я ни капли ему не доверяла.



Я, кажется, начала догадываться, почему он так возится со всякими птицами и змеями, которые как бы случайно оказывались на нашем острове. Олаф вступал с ними в сговор.



Торвальд полностью подпал под влияние племянника и даже писал такие книги, чтобы угодить Олафу, а сын внимательно вчитывался в каждую строчку не хуже цензора.





Серая мышка, какой стала Сольвейг, тоже не высовывалась. Она усердно училась, навёрстывая то, что не успела изучить в детстве и юности.



Я почти перестала спать и всё ждала, когда Олафу надоест притворяться и он покажет своё истинное лицо. Если бы я по-прежнему оставалась феей, я бы смогла разоблачить его, но сейчас я была бессильна.



В одну из очередных бессонных ночей я услышала шум в душевой и выглянула посмотреть, кого там носит.



Это был Паскаль и я тут же затащила его к себе в спальню. Я так надеялась, что он поможет мне свергнуть Олафа с пьедестала, ведь муж никогда не любил волшебство.

- Паскаль, ты должен спасти всех нас, в этом доме творится что-то ужасное, Олаф проводит жуткие опыты, он скоро убьёт нас всех.



- Хочешь дам тебе бесплатный совет? Перестань увлекаться нектарами, а меня оставь в покое.



Вот ведь какой наглец! Мне угрожает опасность, а Паскалю всё равно, что со мной случится.

Призрак Паскаля напомнил мне о нектаре. Очень кстати. Надо выпить, чтобы успокоить нервы.



А Олаф не терял времени даром и уже начал перемещать колдовское оборудование на крышу. Он сверял с адской машинкой фазы Луны, составлял гороскопы на каждый день и в соответствии с ними разрушал мою жизнь.



Чтобы отвести подозрения, Олаф поставил во дворе стол с домино и упорно приглашал всех нас поиграть с ним. Сольвейг оказалась умной девочкой и не вышла из своей комнаты, а глупец Торвальд смотрел племяннику в рот и делал всё, что ему прикажут.



Он даже выловил для Олафа самую жуткую рыбину на свете, и я знаю, зачем она понадобилась сыну, но я так просто не дамся.



Наступало очередное полнолуние, и я поняла, что в эту ночь случится что-то ужасное.



Я боялась за Сольвейг, ведь Олаф должен был начать расправу именно с неё, с той, кто посмел поднять на него руку, и я поспешила к дочери. Соль смотрела телевизор и даже не подумала запереть дверь. Её взгляд был остекленевшим, и я поняла, что Олаф уже начал своё чёрное дело. Я бросилась на помощь дочери.



Но было уже поздно. Сольвейг рухнула, как подкошенная, едва я подошла к ней.



На звук падения тела примчался Торвальд. Из зрачков брата на меня смотрел хохочущий Олаф. Сын успел обработать дядю! Как я могла так опоздать? Но, может, ещё не поздно спасти Тора, вдруг я ещё успею?



И что же я услышала вместо благодарности?

- Хельга, ты сошла с ума? Ты что вытворяешь? Ты все мозги пропила, что ли? Дожили! Устроила тут побоище. За что ты накинулась на Соль? Она-то чем виновата? Тем, что её мать спивается и уже себя не контролирует?



Ах, вот в чём дело! Олаф внушил всем, что я спиваюсь! Я, бывшая фея и ещё действующая королева острова, спиваюсь? Ну, сынок, ну, хитрец! Ну, попадись ты мне!



Только я подумала, что пора взяться за Олафа всерьёз, как с улицы донеслись жуткие звуки. Казалось, миллионы петард взрываются прямо на нашем островке. О, нет! Олаф всё-таки опередил меня, и теперь нам всем пришёл конец!

Набравшись мужества, я решила посмотреть в лицо смерти и выглянула в окно. Папа, мой милый папа пришёл нас спасти и вызвал Олафа на поединок!



Я увидела, как папа метнул в Олафа огненный шар, и Олаф загорелся. Наконец-то мы будем избавлены от этого чудовища! От облегчения, я упала без сил и, кажется, потеряла сознание.







Не знаю, сколько я пролежала в обмороке, но когда пришла в себя, ко мне уже подкралась старость. Что ж, старость - это ерунда, ведь у меня впереди есть вечность. Первым делом я отыщу вход в лабораторию, найду там эликсир, который сделает меня феей, а потом обязательно разыщу зелье, которое вернёт мне молодость.

 

А разве в тинстве и ранней молодости он не ссорился все время с Хельгой? А то что романы строчил молодец, но я-то про сюжет.))

Что-то не верится в то, что Олаф и правда что-то замышлял, пока опасения Хельги больше похожи на паранойю. А Эйнар может быть просто решила размять призрачные кости в состязании с внуком. ;)

 

Chernosnegka, Торвальд только разок взбунтовался, когда на него напал подростковый бунт, а вот Хельга не упускала возможность напакостить братцу и безо всяких бунтарств

Скоро всё (или почти всё) раскроется


Неделя 14. Часть 2.

С тех пор как мама лишилась крыльев, она сильно изменилась. Мама пристрастилась к нектарам и незаметно стала нектароманкой. Папа и дядя Тор говорили ей, чтобы она одумалась и перестала пить, но мама уже за себя не отвечает и бросается с кулаками на всех, кто пытается лишить её любимого зелья. Меня она ненавидит больше остальных, ведь дед пускает в лабораторию только меня, а именно там хранятся эликсиры, которые так мечтает заполучить мама. Я бы и рад дать ей и крылья, и молодость, но не могу: тогда мы все погибнем, даже мама. Дед плачет, когда видит, что стало с его любимой дочерью, но ничего не может сделать. Как он теперь жалеет, что послушал своего учителя. Останься он одиноким, ему бы не пришлось делать такой жестокий выбор между мамой и нами, теми, кто уже живёт на острове.

Сегодня мама состарилась и снова схватилась за стакан. мы с дядей Тором решили запирать её на ключ, чтобы она больше не могла пугать и избивать Сольвейг, которая до сих пор не может прийти в себя. Сестра и без того нелюдима, а мамина выходка сделала её настоящей затворницей.



Дядя Тор тоже постарел, и из него получился очень милый старичок. Он очень похож на свою маму, мою бабушку, которую я никогда не видел, но дед говорит, что это так, и я ему верю, ведь дед всё знает и всё помнит.



А ещё сегодня я стал совсем взрослым и теперь весь груз забот об острове полностью лёг на мои плечи. С детства я читал книги, которые пишет дядя Тор и, видимо, они повлияли на мой характер. Я не мыслю себя без чтения.



Прежде чем принять на себя заботу об острове, мне пришлось выдержать экзамен, и принимал его лично мой дед Эйнар, который скончался ровно за пятнадцать минут до того, как родился я. Накануне моего дня рождения дед вышел из могилы и вызвал меня на магический поединок. Он хотел проверить, как я сумел подготовиться к своим обязанностям. Конечно, мне было боязно сражаться с таким великим магом, ведь дед не просто могущественный колдун, он ещё и колдун от рождения, а я стал им по чистой случайности в подростковом возрасте. Но отказаться от дуэли было нельзя.

Это был захватывающий поединок. Дед метал в меня громы и молнии, а я старался уворачиваться и одновременно достойно ему отвечать.



Дед был неутомим, а я, хоть намного моложе его, чувствовал, что начинаю выбиваться из сил. Но я не мог, не имел права сдаться без боя, и я продолжал сражаться.



Несколько раз мне удавалось пробить оборону деда, но дед каждый раз неуловимым движением пальцев стряхивал с себя лавину огня, которую я на него обрушивал, и всё начиналось сначала.



Но в самый неожиданный момент,когда я уже был готов к поражению, моя огненная молния достигла цели и огонь охватил деда с головы до пят. Дед и на этот раз пытался стряхнуть с себя пламя, но огонь продолжал разгораться и, когда истекли десять положенных секунд, дед признал себя побеждённым.



Я оправдал ожидания основателя нашего рода и мог с полным правом стать главой семьи и хранителем острова.




Итоги недели

Дни рождения были в субботу, и эту неделю я закончу субботой.

 

ШТАПИК, не, я, конечно, могла писать "изучил этот навык, изучил тот навык, пошёл спать, пошёл есть", но мне так неинтересно. А насчёт Хельги Олаф ведь уже дал пояснения, с чего с ней произошли такие изменения. Но, с другой стороны, в каждом хорошем человеке гнездится немало зла, и в каждом плохом есть немало хорошего


Неделя 15.

Если верить моей маме, то я только и делаю, что стараюсь навредить семье, а на самом деле я веду жизнь, больше похожую на жизнь добропорядочного фермера. Сад, пусть и не такой большой, каким он был при дедушке, всё равно отнимает кучу времени, а выкорчевать растения у меня рука не поднимается. Пчёлы тоже доставляют изрядно хлопот, и это у нас всего один улей, а не целая пасека.



Кроме того, я усердно занимаюсь спортом и даже взялся осваивать восточные единоборства. Дед советовал обратить на физическую подготовку особое внимание, ведь рано или поздно мне придётся столкнуться с мощными силами, и выносливость окажется не последним фактором, который сможет повлиять на исход схватки.







Однажды, когда я ребром ладони разбивал доски, появился папа. Заметив, чем я занимаюсь, он поспешил исчезнуть. Я почти не знаю отца. Когда папа был жив, он не обращал на меня никакого внимания. Его бесило то, что я родился феей, но не думаю, что его отношение ко мне изменилось после того как я стал колдуном.



Я очень хорошо помню себя маленьким. Помню тот день рождения, когда у меня выросли крылья и я неожиданно взлетел. Тогда я не умел управлять своими полётами и каждый раз взлёт заставал меня врасплох и приводил в восторг. Помню, как я любил забираться в маленький домик и проводить там время. Мне никогда не было скучно, ведь я всегда мог призвать себе волшебных друзей. Мама не уставала напоминать мне, что мы с ней особенные. Дня не проходило без её лекций о том, что феи - высшие существа, что только феи достойны всего самого лучшего, что остальной мир создан, чтобы быть фоном для таких возвышенных созданий как феи. И это меня расстраивало. Неужели добрейший дядя Торвальд хуже, чем я? Неужели моя старшая сестра хуже меня только потому, что у неё нет крыльев? Неужели мой дед и моя бабушка не достойны уважения только из-за того, что они не феи? Эти вопросы не давали мне покоя, а больше всего я боялся, что однажды потеряю крылья и вместе с ними потеряю мамину любовь. В общем-то, так оно и вышло. Стоило мне лишиться крыльев, как мамина любовь испарилась без следа.

Теперь я колдун, самый могущественный колдун в мире, и на моих плечах лежит забота о нашем безымянном островке. Я должен ежедневно и еженощно следить за тем, чтобы уровень магии не превышал допустимую отметку, чтобы остров оставался спокойным и благожелательным, чтобы ничто не тревожило его покой. И я каждый день и каждую ночь совершаю магические ритуалы, которым научил меня дед.









Конечно, я занят не только хозяйством и магией. Я много времени провожу с дядей Тором и Сольвейг. С тех пор как мы с дядей изолировали маму, Сольвейг понемногу оттаяла и теперь с удовольствием обыгрывает меня и дядю Тора в домино. Ну и головастая же у меня сестра!



Но больше всего Сольвейг любит размышлять о всяких важных вещах.



И эти размышления помогли моей сестре стать настоящим человеком эпохи Возрождения.



Ещё мы с дядей Тором часто играем дуэтом. Он берёт любимый контрабас, а я - гитару. Дядя Тор играет круче, чем Ли Рокер - о нём мне рассказывал дед, но ведь дядя Тор настоящий виртуоз, а я, хоть и умею неплохо управляться с гитарой, не чувствую в себе особых способностей.



Но, конечно, основное время я посвящаю наблюдениям за островом. Для этого мне мало проводить измерения и надлежащие ритуалы. Мне приходится путешествовать во времени, чтобы проверить, не произошло ли в прошлом или будущем то, что может изменить ход событий и успеть вовремя принять меры.



Эти занятия очень выматывают, и я понимаю, почему дед особенно напирал на физическую подготовку. Без этого я бы не смог осилить и половины того, что делаю. Даже сейчас я после всех обязательных мероприятий еле держусь на ногах. Хорошо, что дед давно уже позаботился и о джакузи, и о сауне, и о специальной кровати, без которых я уже к середине дня был бы выжат, как лайм для мохито.







Хороший отдых, хорошее питание и хорошая зарядка помогают мне выдерживать такой напряжённый ритм жизни.





Сестра размышляет, дядя много времени посвящает рыбалке, которая ему так полюбилась.



Папа, с тех пор как застал меня за упражнениями в разбивании досок, предпочитает не появляться в доме, а сразу спешит на улицу, где тихонько спит на садовой скамейке.



Когда появляется бабушка, она идёт в спальню к маме и долго качается там в кресле у камина.



А вот дед так ни разу и не появился с тех пор как я выдержал экзамен и победил его в магическом поединке. Хоть я скучаю по деду, но то, что он предпочитает отсиживаться подальше от нас, к лучшему. Ведь он сам мне сказал, что в следующий раз появится, когда нам будет грозить опасность.

Наверное, странно, что я ничего не рассказываю о маме, но мне нечего о ней рассказать. Мама по-прежнему увлечена нектарами. Она чувствует себя счастливой, только когда открывает новую бутылку.



Когда действие нектара сходит на нет, мама становится злой, раздражительной и подозрительной.



В последнее время мама всё чаще и чаще не может дойти до кровати и спит там, где ноги перестали её держать.



Я бы и рад изъять все мамины запасы нектара, но тогда её жизнь станет ещё невыносимее, а дядя Тор говорит, что маму уже поздно лечить. Если бы мы всё поняли раньше, тогда это могло бы дать результат, а сейчас мы сделаем только хуже и ей, и себе. К сожалению, никакая магия тут помочь не может. Всё зависит только от самой мамы.

Иногда дядя Тор рассказывает мне о прошлом. Он часто вспоминает своё единственное путешествие в Китай и жалеет, что не смог привезти с собой любимую девушку и ребёнка. Дядя Тор удивляется, почему я до сих пор не отправился на поиски невесты, говорит, что в моём возрасте уже давно пора влюбляться, сходить с ума от девушек и вообще, мне давно пора стать мужчиной. Но я пока не спешу. Семья - это ответственность, и с такой соседкой, как моя мама, это двойная ответственность. А я точно знаю, что если полюблю, то на всю жизнь и не смогу поступить, как мама с отцом Сольвейг или как дядя Тор со своей возлюбленной.

Мне жаль, что Сольвейг останется старой девой и никогда не встретит того, кто смог бы растопить лёд, царящий в её сердце, но такова судьба всех, кто не может стать Хранителем.

Вместо томительных мыслей о любви я занимаюсь медитацией. Это полезно не только для душевного равновесия, это полезно для поддержания магического баланса на островке.







Ещё я не забываю о своей обязанности выпускать из островного плена зверюшек, которых остров затягивает к себе со всех концов света.



Да, я не забываю, что надо освобождать попавших в плен мелких тварей и уже успел спасти их столько, что моя мечта стать зоологом-спасателем исполнилась.



Лишь один раз, когда только-только стал магом, я не смог устоять и оставил себе прекрасную большую птицу - чёрного ворона, которого назвал Сильвестром.



Мы с Сильвестром большие друзья и я соорудил для него специальный насест, на котором он может подышать воздухом и почистить пёрышки.



Иногда мы забавляемся тем, что я учу Сильвестра говорить, и он забавно меня передразнивает.



В общем, наша жизнь течёт настолько спокойно и размеренно, насколько это возможно в наших непростых обстоятельствах. И так всё шло до тех пор, пока я в очередной раз не заглянул в магический шар.



То, что я увидел, меня не испугало, но озаботило. По всему выходило, что скоро должны произойти большие изменения. Наверное, если бы эти изменения угрожали нашей безопасности, дед бы вышел, чтобы помочь мне, но даже небольшие перемены могли в дальнейшем привести к катастрофе, и я решил действовать на опережение.

Для начала, как учил меня дед, я написал особую картину.



Затем сварил специальное зелье и выпил его. Ну и гадость же, должен я сказать, но на что только не пойдёшь, чтобы спасти мир от разрухи.



И, находясь под действием зелья, я стал читать заклинание переноса. Это заклинание должно было переместить меня в ту точку планеты, в которой назревали перемены, угрожающие будущему нашего острова.






Итоги недели
Опустила уже изученные и ранее показанные навыки Олафа.